Шах и Мат
Шрифт:
Перегнув с прошлым наказанием, Алексей был уверен, что куколке жить осталось не долго. Но девчонка выжила и не сломалась, ни с одним из специально подосланных. Теоретически она стала опасной как ядерная боеголовка, а на практике не смеющей перечить подстилкой. Акчурин злобно поморщился, вспоминая ее признание о контрацепции с Шевченко. Когда бы еще неукоснительное исполнение его правил сыграло против него? Только тогда, когда он был готов вернуть ее под свое крыло.
И ведь точно зная, что при первой же попытке отбиться от рук он поступил бы с ней так же, как и с другими. Но его девочка не смела перечить
Прочистив горло Алексей ответил на входящий звонок от Олега:
— Да? Что слышно?
— Мы обнаружили третью часть. — Сообщил Ростапович.
— Что еще?
— Третий агрегат с кодом засветился в Одессе или Одесской области, для уточнения мак-адреса нужен… Варяг.
Услышав кликуху идиота, который наломал дров и свалил, Алексей скривился:
— Если вопрос не решится в течение ближайших двух дней, мы его используем. До тех пор действуйте самостоятельно.
— Ясно. — Олег отключился, оставив Акчурина в пустом, тихом кабинете наедине с парой тройкой неприятных мыслей.
Варяг падла правдивая, коды парни все же находят. Он не обратится к этому упырю еще некоторое время. Пусть будет в неведении их успехов в розыске кода, а заодно и маленького инфицирующего сюрприза от Агаты.
В половине девятого вечера я сидела на «чемоданах» в ожидании машины. «Сидела» громко сказано. На самом деле лежала пластом в комнате, рядом валялась дорожная сумка, в ней вещей всего ничего и кроссы. Без них никак, иначе нарушу слово данное себе, а этого делать нельзя, если не нарушаешь третий год.
Развалилась в горизонтальном положении, предварительно проверив погодные условия в Ницце. И авиарейсы. Зачем спрашивается проверяла, сама не знаю. Потому что к слову не знаю: ни куда мы летим, ни зачем мы летим ни почему «мы», а не «он» — неизвестно. Шах не пояснил, а я после трудового дня и не вспомнила о нормальном женском любопытстве.
Есть не хотелось, ждать не хотелось, действовать тоже не хотелось. Хотелось спать и очень. Так что, я не заметила, каким образом любование люстрой с приглушенным светом стало сном. И снилось мне многое, а потом вдруг одно и то же, что телефон разрывается от первого звонка, затем от второго… когда к пятому или седьмому звонку прибавился стук в дверь сознание вспомнило, что кто-то куда-то собирался и обещал взять меня с собой.
Я поспешила открыть:
— А вот и вы! — выдохнул встревоженный Шах, за его спиной улыбался высокий водитель с монтировкой в руках.
— Ага, — я оправила волосы. Стою и пытаюсь вспомнить, в каком виде заснула и не сильно ли у меня помятое лицо после сна. — Я спа…
— Спали?
— Нет, спасала вас от зверя. — Зевнула я.
— От кошки?
— Нет. Его зовут нервозная Тур, он очень грозен и опасен. — Подвинулась, пропуская их в квартиру. — Сколько времени на сборы?
— Времени нет. — Серьезно заметил Шаген. — Мы потратили его на ваше пробуждение.
— Федору звонили?
— Нет, решил обойтись своими силами.
— Монтировкой? — я отдала водителю сумку и пошла одеваться.
— И монтировкой тоже. Он поддержал пальто, помогая просунуть в рукава руки, затем снял с вешалки кожаную куртку.
— А зачем? — махнула на куртку,
как на улику зародившейся клептомании у Шаха.— Там теплее, чем здесь. — Клиент вышел в тамбур, ожидая меня.
— Кстати, там это где? Мы куда? — включаю сигнализацию и закрываю двери поясняя. — Я вещи собирала, не зная, куда и зачем.
— Как же вы их собирали?
— В надежде на Ниццу.
— Ваши надежды оправдаются.
Далее поддерживая меня, Шах помогает спуститься по лестнице, с которой я чуть не слетела оступившись. Держал за локоток уверенно и бережно. На предложение отпустить, ответил, что я нужна живая и здоровая и по возможности без переломов.
На мою кривую усмешку, пояснил.
— Ноги ломайте, а руки и голову оставьте в целости и сохранности.
— Спасибо, что разрешили.
Я остановилась не третьем по счету лестничном пролете. Пытаясь вспомнить, взяла ли свой ноут или не взяла, пропустила момент, когда Шах помахал рукой перед моим лицом:
— Аня? Забыли выключить утюг? Я посмотрел, у вас вся электротехника отключена от сети и окна закрыты.
— Кажется, я забыла буку.
— Кто это?
— Мой ноут. Ждите здесь или спускайтесь, — освободив руку поспешила наверх, — я быстро.
Открываю квартиру, удивляясь своей рассеянности. Раньше у меня такого не было. Как-то ключи от машины забыла в кабинете Федора, но это один единственный раз. И тот спланированный Фельдмаршалом, дабы доказать мне, что забывчивостью страдают все без исключения. Полчаса он потрясающе забалтывал, а потом тут же попытаться отвлечь и вывести меня на улицу без ключей. Не получилось, о них я вспомнила аккурат за дверью его кабинета.
В квартире вновь перепроверила розетки, газовую плиту, краны на трубах в ванной, окна. Окон всего два, но проверила. Прихватила буку и чтобы не задерживаться отдельно сумку от него.
Выхожу, закрываю на ключ мою однокомнатную квартиру, включаю сигнализацию. И попутно подмечаю, что Шах поднялся и ожидает у дверей тамбура. Увидев мой ноут, он расплылся в улыбке.
— Это и есть Бука?
— Да, мой добрый верный, старый друг.
— Сколько вашему другу? — взял в руки ноут, повертел его с прищуром черных глаз, затем взвесил на руке.
— Чуть более пяти лет.
— Поменять не хотите? Старичок хорошо весит.
— Старичок мой, и он мне дорог. — Мы положили буку в сумку и одновременно застегнули молнии. — И поверьте, за все годы безропотной работы не дал сбоя и в весе не набрал. В физическом весе.
— Я вас понял, не любите расставаться со старыми друзьями.
— Да.
Спустились без происшествий, я не стремилась поцеловать ступени, а Шах не желал меня отпускать. И как настоящий джентльмен вел под локоток.
В машине было относительно тепло, после сна меня морозило, поэтому пальто не сняла. Стараясь не впасть в сонную кому, отвлекаю себя глупостями, которые не спасали, оцепенение и сонливость брали свое. На подъезде к аэропорту я покосилась в сторону Шаха свежего как огурчик. Он успевал одновременно что-то просматривать в телефоне, и печатать в своем ноуте.
— Вы всегда такой?
— Что значит «всегда» и определите «такой», Анна. — Не отрываясь от работы, попросил он.
— Вы всегда такой бодрый или день был не особо насыщенным?