Шах и Мат

«Спасибо, что бросил. Спасибо, что бросил именно в тот тяжелый период. Спасибо, за что попытался вернуться многие месяцы спустя… Спасибо, за то, что упрекал в разрыве мое желание стать матерью и законной супругой. Огромное спасибо… Иначе я бы так и цеплялась, за твое холодное „люблю“, позволяя унижать, не ценить, не любить и не жалеть меня ни за что и ни при каких обстоятельствах».

К офису добралась в боевом состоянии. Было уже ясно, что Мишу из другого проекта Фельдмаршал мне не отдаст. А значит: я точно знаю: куда поеду в отпуск, и что там буду делать четыре недели подряд.

Но как говорится — мы предполагаем…

4

Пятница утро.

Разгребаю завалы на полках стола в своем кабинете думая, как много я ненавижу. Ненавижу сны, которые идут следом за чувством одиночества, ненавижу мысли, которые нагоняют тоску, ненавижу едкие замечания окружающих твердящих о твоей неполноценности — если без мужа и детей, значит инвалидка. Ненавижу мужиков, («мужчинами» их назвать язык не поворачивается) тех, кто пользуется чувством безысходности у прекрасных дам. Потому что они предчувствуют, когда тоска вселенского масштаба скручивает женское сердце в тугой узел, и спешат предложить свои теплые и надежные объятия в купе с холодным расчетом на секс. Ненавижу…

— Так-так-так и куда это мы намылились? — Степан появился в дверях неожиданно. — Ань, ты уезжаешь?

— На данный момент просто прибираюсь у себя. — Выбираясь из-за папок и коробок, подумала, — а вот и первый стервятник. В подтверждение моих мыслей наш художник-постановщик играючи приблизился и стер с моего подбородка нечто, чего там быть не могло.

— Паутинка, — прокомментировал он, остановив взгляд на моих губах. Скользнул на грудь, что было отмечено следующим. — В междометии двух рек Тибра и Евфрата древнеримские рабы жили небогато.

— Не поняла.

Его взгляд вернулся ко мне, затем, шутовски разведя руками, он указал на завалы моего стола:

— Не богато живешь.

— Ты ради этого заглянул на огонек?

— Не совсем. — Степан опять сконцентрировался где-то на моем теле, и уж точно не на глазах.

— Там паутины нет, — я отступила за соседнюю дверь шкафа. — В чем заключается твое «не совсем»?

По коридору в этот момент, звонко постукивая каблучками, шла его новая пассия — Настена, и интерес в глазах гостя мгновенно поутих:

— А, так Федор Игнатьевич просил зайти к нему.

— Вот прям сейчас?

— Да. Просил сейчас.

Девушка, заглянувшая в полуоткрытую дверь, остановилась:

— А я думала, мне показалось, что ты здесь… — обратилась она к Степану, а затем с заминкой ко мне.

— Доброе утро, Анна. — Учтивая холодность ее голоса говорит о едва скрываемой ревности. И как не пыталась наша глупышка это чувство спрятать, шипение кошки в ее речи все же ощущалось отчетливо. Степана это радовало.

— Степ, — взгляд больших зеленых глаз ответственной за костюмы, пригвоздил Художника как булавка муху. — Ты бы не мог мне помочь?

— Могу, ромашечка. — Он кивнул мне и приобнял захмелевшую от нежности Настеньку вывел в коридор. Мне осталось лишь посочувствовать ей — недолго музыка звучала. Всего неделю как съехались, а его уже в другую сторону протянуло.

Закрыв кабинет, направилась к шефу.

Фельдмаршал сегодня светился как никогда.

— А вот и ты!

— Зачем звал, старче?

— Первоначально хочу сообщить, что ролик для журнала «Автоцентр» наш. Взяли голыми руками.

— Поздравляю, что-то еще? — я осталась стоять, не занимая красное кресло.

— А ты спешишь?

— Есть немного. Разгребаю завалы перед отпуском.

— Отставить отпуск! — Федор разложил планшетки с набросками и пододвинул их ко мне. — Ну-ка посмотри, что придумали креативщики для твоего Шаха.

— Во-первых: он не мой, во-вторых: ты не выцарапал мне Мишу, из этого вытекает вполне адекватное в-третьих: я его проект делать не буду.

Он и бровью не повел, продолжая настаивать на своем, постукивая пальцем по планшеткам:

— У нас три горящих заказа, следом возможны еще два. Извини Анют, твой отпуск откладывается. — От таких слов я медленно опустилась в кресло. Вот тебе и оборотная сторона помощи фирме — ты им клиента, а они тебе…

— Федор, я же… как исправная работяжка пытаюсь отлынить только сейчас.

— Аня, обстоятельства сложились именно так. Не горюй февраль весь твой.

После минутного обдумывания ситуации и борьбы взглядов, пришлось согласиться:

— Ладно, к черту отпуск. Дай мне новый проект, а в этом замени на Грекова. — Шеф удивленно вскинул брови, позабыв постукивать. Пришлось добавить жалостливое, но твердое. — Очень прошу.

Фельдмаршал думал не долго, но вместо ожидаемого согласия, поинтересовался:

— А в чем дело?

— То есть заменить меня ты не намерен, но любопытство утолить хочешь?

— Не без этого.

— Федор Игнатьевич, вам ли быть любопытным… — начала я укоризненно.

— Анна Михайловна, давайте без высоких фраз. — Он сцепил руки, наклонился вперед. — Чем тебя не устраивает заказчик?

То, как Федор будет высмеивать мое нежелание работать на основе газированного душа, я ни слышать, ни видеть не хотела. Но молчание лишь подогрело его интерес.

— Так что там у вас было? Колись!

— Что значит «было»?

— Шах, тьфу…, то есть Шаген Хоренович обмолвился, о том, что прошлый опыт вашей совместной работы может стать причиной твоего недовольства и нежелания работать сейчас. — Предвидя мой вопрос, фельдмаршал продолжил, — но о сути произошедшего не обмолвился.

— Раз уж ты не намерен идти навстречу, умри от любопытства!

— Аня тебе придется удалить негатив прошлого общения и приступить к работе, я тебя заменить на Грекова не могу.

— Это еще почему?

— Как мне сказала Иришка, ты не обрадуешься, когда узнаешь, кто будет представлять третьего заказчика. — Если бы душа умела ходить, они бы сейчас тихо вышла за дверь и плотно ее прикрыла, чтобы не услышать, как Федор прищурив глаза произносит ненавистное мне имя:

— Шевченко Роман Юдович, по нашему Юрьевич. Но сути это не меняет. Хочешь работать с ним? — мое молчание он расценил по-своему.