Шах-наме

Сказал Маздак: «О царь, живи вовек! Допустим, что закован человек.Без хлеба, в тяжких муках смерть он примет, А некто в это время хлеб отнимет.Как наказать того, кто отнял хлеб, Кто не хотел, чтоб страждущий окреп»А между тем,— ответь мне, царь верховный,— Умен, богобоязнен был виновный?»Сказал владыка: «Пусть его казнят: Не убивал, но в смерти виноват».Маздак, склонившись ниц, коснулся праха, Стремительно покинул шаханшаха.Голодным людям отдал он приказ: «К амбарам отправляйтесь вы тотчас,Да будет каждый наделен пшеницей, А спросят плату,— пусть воздаст сторицей».Он людям и свое добро вручил, Чтоб каждый житель долю получил.Голодные, и молодой и старый, Тут ринулись, разграбили амбарыЦаря царей и городских господ: Ведь должен был насытиться народ!

Когда же, пишет Фирдоуси, шаху донеели об этом, он потребовал Маздака к ответу, и тот дал такое объяснение:

Лекарство для голодного — еда, А сытым неизвестна в ней нужда.Поймет владыка, что к добру стремится: Без пользы в закромах лежит пшеница.Повсюду голод, входит смерть в дома, Виной — нетронутые закрома.

В повествовании Фирдоуси проскальзывает какое-то легкое осужде­ние, когда он пишет «разграбили», или же в другом случае:

К Маздаку люди шли со всей державы, Покинув правый путь, избрав неправый.

Фирдоуси изображает вооруженные столкновения как величайшие бедствия для населения, страдавшего не только от вражеского нашествия, но и от воинов своей страны, которые обирали во время походов мирных жителей, вытаптывали их посевы. Поэт глубоко переживает участь труже­ников, он скорбит об их доле, и его отношение к этому отразилось в «Шах-наме» в форме приказов, которые издают правители перед походами. Так, например, шах Кей-Хосров наставляет военачальника Туса:

Ты никого не обижай в пути, Законы царства должен ты блюсти.Тех, кто не служит в войске,— земледельцев, Ремесленников мирных и умельцев,—Да не коснется пагубная длань: Вступай ты только с воинами в брань.

Об этом же свидетельствует и другой пример: во время похода в Ма­лую Азию шах Хосров Ануширван велел казнить воина, посмевшего ото­брать у земледельца мешок соломы. И поэт-гуманист видит в подобном по­ступке правителя факт величайшей справедливости.

В своей социальной утопии Фирдоуси призывает властелинов забо­титься о нетрудоспособных членах общества, о сиротах и вдовах, стариках и инвалидах. И опять-таки подобные сцены, где шахи проявляют о своих подданных заботу, надо воспринимать не как отражение действительного положения вещей, а лишь как выражение воззрений самого автора. Взгля­ды Фирдоуси находят воплощение, например, в речах Бахрама Гура:

Кто стар, трудиться не способен боле, Кто молод, но иссох от тяжкой боли,Кто весь в долгах, кто беден, слаб, убог, От зла заимодавцев изнемог,Сироты, чья одежда вся в заплатах,— Пусть хлеб и кров получат от богатых.Есть женщины, родившие детей, Скрывающие бедность от людей.Умрет богач, оставив деток малых, О боже, кто б обидеть пожелал их?Но опекун является туда И грабит их без страха и стыда.Иной дела такие втайне прячет,—Кто втайне прячет, пусть потом не плачет!В богатых превращу я бедняков, В безгрешных превращу еретиков,От горя должников освобожу я, Невинных от оков освобожу я,Несчастных, втайне терпящих нужду, К врагам своей казны я приведу.А если, позабыв о благородстве, Детей, что жизнь свою влачат в сиротстве,Обокрадет распорядитель-вор, То виселицей будет приговор!

Таков Фирдоуси — великий человеколюбец, сумевший, оставаясь сыном своей суровой эпохи, создать строки, полные благородного негодо­вания, искреннего сострадания, неподдельной доброты и понимания чело­веческих нужд, забот надежд и стремлений.

Герои и персонажи «Шах-наме» стали впоследствии знаменем революционной борьбы и освободительных войн. Ведь недаром гилянские революционеры Ирана в 1921 году изображали на своих знаменах кузнеца Каву, и не случайно поэт Таджикистана лауреат Ленинской премии Мирзо Турсун-заде на антифашистском митинге народов Средней Азии читал стихи из «Шах-наме».

Много можно сказать об этой великой поэме. Я, помню, еще ребенком наблюдал, как простые крестьяне с любовью слушали чтеца «Шах-наме» в моем родном кишлаке в Таджикистане. Чтение «Шах-наме» проводилось в чайхане, в чайном доме, и всюду, где собирались люди и где находился чтец. И сейчас «Шах-наме», или, как называют ее в народе, «Книга о Рустаме», исключительно популярна среди широчайших народных масс. В Иране и в Афганистане Фирдоуси остается величайшим поэтом. Почти в каждом населенном пункте в Иране можно найти людей, которые зовутся «Шах-намехон» (то есть чтец «Шах-наме»), с большим успехом декламирую­щие эту поэму. Полностью поэма «Шах-наме» на русский язык еще не пере­ведена, однако отдельные, ранее переведенные, отрывки пользуются огромной популярностью среди советских любителей литературы. В этой связи я позволю себе процитировать строки, написанные выдающимся дея­телем современной иранской культуры, профессором Саидом Нафиси более четверти века назад, в дни празднования тысячелетия со дня рожде­ния Фирдоуси:

«Он повсюду — этот певец Ирана. Всюду, где Гомер, Вергилий, Шекспир, Мольер, Дайте, Сервантес, Шиллер и Лермонтов,— всюду он рядом с ними. Тысячу лет назад, оставаясь в своем деревенском углу, в ок­рестностях Туса, он направился на завоевание мира. Но среди всех стран, через которые он прошел, в ряду горячих встреч, которые ему были оказаны, ость страна, где он был понят лучше, чем где-либо, почти так же хорошо, как на своей родине... Кто лучше русского уловит это состояние спокойного блаженства, это великолепие отречений, эту тишину мучений и захватывающую гиперболичность, присущую гению таких поэтов, как Рудаки, Дакики, Фирдоуси...»

Это справедливые слова. Фирдоуси — слава и гордость всей мировой культуры — близок и дорог всем народам нашей страны. Национальная гордость иранского народа, он является и великим поэтом таджиков, вхо­дящих в братскую семью народов СССР. Все народы, населяющие нашу страну, знают и любят гениального создателя образов Рустама, Сухраба, кузнеца Кавы, зачитываются волнующими эпизодами «Шах-наме». Любовь к Фирдоуси и его творчеству стала в нашей стране ярким проявлением дружественных и сердечных чувств к нашему южному соседу — иранскому народу, внесшему бесценный и неповторимый вклад в сокровишницу все­мирной цивилизации.

Б. Гафуров

Вступление. Слово в похвалу разума

Перевод С. Липкина

Пришла пора, чтоб истинный мудрецО разуме поведал наконец.Яви нам слово, восхваляя разум,И поучай людей своим рассказом.Из всех даров что разума ценней?Хвала ему — всех добрых дел сильней.Венец, краса всего живого — разум,Признай, что бытия основа — разум.Он — твой вожатый, он — в людских сердцах,Он с нами на земле и в небесах.От разума — печаль и наслажденье,От разума — величье и паденье.Для человека с чистою душойБез разума нет радости земной.Ты мудреца слыхал ли изреченье?Сказал он правдолюбцам в поученье:«Раскается в своих деяньях тот,Кто, не подумав, действовать начнет.В глазах разумных — дураком он станет,Для самых близких — чужаком он станет».Друг разума — в почете в двух мирах,Враг разума — терзается в цепях.Глаза твоей души — твой светлый разум,А мир объять ты можешь только глазом.Был первым в мире создан разум наш,Он — страж души, трех стражей верных страж,Те трое суть язык, глаза и уши:Чрез них добро и зло вкушают души.Кто в силах разуму воздать почет?Воздам почет, но кто меня поймет?Не спрашивай о первых днях твореньяДо нашего с тобою появленья,Но, созданный всевышним в некий миг,Ты явное и тайное постиг.Иди же вслед за разумом с любовью,Разумное не подвергай злословью.К словам разумных ты ищи пути,Весь мир пройди, чтоб знанья обрести.О том, что ты услышал, всем поведай,С упорством корни знания исследуй:Лишь ветви изучив на древе слов,Дойти ты не сумеешь до основ.

Далее Фирдоуси рассказывает о сотворении мира, человека, Солнца и луны. Затем следуют похвала пророку, разделы о том, как писалась книга, о поэте Дакики, который первым пытался создать «Шах-наме».

Восхвалением султану Махмуду завершается та часть эпопеи, которая носит название «Начало книги», после которой следует описание царствования древних царей.

Легендарные цари

Перевод С. Липкина