Шах нефтяному королю

Учительница так и говорила в сердцах: «По тебе, Полуянов, тюрьма плачет…» К тому же отец ее был нефтяник. Тамара еще толком не знала, что это означает; но то, что ее отец, папин друг дядя Коля Рассадин и другие люди из той же среды – не разбойники, а совсем даже наоборот, это она понимала с младых лет.

Они жили в Москве, сначала в двух-, а затем и в просторной трехкомнатной квартире на Ленинградском проспекте, и все у них было хорошо. Отец занимал какие-то должности то в союзном министерстве нефтяной промышленности, то в объединении «Юганскнефтегаз»… Мотался по командировкам: Сургут, Ноябрьск, Новый Уренгой, Нягань, Нижневартовск… Частенько бывал и на своей родине, в Грозном, где также имелась в те годы развитая нефтяная индустрия.

Отец, правда, по какой-то причине почти не общался со своей чеченской родней. Не сразу, но Тамаре все же удалось выяснить, что у нее есть родственники по папиной линии: дед, бабушка, дяди, тети, и даже имеются двоюродные братья и сестры. Но когда она просила познакомить ее с ними, отец скупо отговаривался: «Моя родня живет очень далеко.

Когда ты подрастешь, я непременно тебя туда отвезу…»

Тамара, решив переменить позу, присела на корточки, обхватив колени руками. Но мысли ее текли все в том же направлении…

Первый «звоночек» для нее раздался, когда ей пошел одиннадцатый год.

Дома у них была хорошая библиотека, и мама, помимо обычного «детского» репертуара, стала понемногу приобщать дочь к чтению русской классики.

Нет, творениями Достоевского ее не грузили, но произведения Пушкина, и не только сказки, а также «избранное» из Лермонтова, Тютчева, Блока и Есенина постепенно входили в круг чтения Тамары.

Однажды она перепутала том из сочинений Пушкина. Перелистнула, чтобы посмотреть его содержание. Случайно попала на отрывок из дневников, где говорится о «черкесах». Она уже знала в то время, что «черкесами» в России называли горские народы, но чаще всего – чеченцев.

Прочла внимательно, а потом еще не раз перечитывала этот и другие отрывки из классиков, где упоминаются чеченцы и где дается характеристика народу, к которому принадлежит и ее папа Руслан Хорхоев.

Она и сейчас помнит наизусть поразивший ее восприятие отрывок из кавказского дневника А.С. Пушкина: «Черкесы нас ненавидят, и Русские в долгу не остаются. – Мы вытеснили их из привольных пастбищ – аулы их разрушены – целые племена уничтожены. – Они далее, далее уходят и стесняются в горах, и оттуда направляют свои набеги – дружба мирных черкесов ненадежна. Они всегда готовы помочь буйным своим одноплеменникам. Все меры, предпринимаемые к их укрощению, были тщетны. – Но меры жестокие более действительны. – Древний дух дикого их рыцарства заметно упал. Они редко нападают в равном числе на казаков – никогда на пехоту, и бегут, завидя пушки.

Зато никогда не пропустят случай напасть на слабый отряд или на беззащитного…

У них убийство – простое телодвижение. – Пленников они сохраняют в надежде на выкуп, но обходятся с ними с ужасным бесчеловечием – заставляют работать сверх сил, кормят сырым тестом, бьют когда вздумается, – и приставляют к ним для стражи своих мальчишек, которые за одно слово вправе изрубить их своими детскими шашками. Что делать с таким народом?»

– Что делать с таким народом? – уже вслух прошептала она. – У них убийство – простое телодвижение…

Нет, она не верила, что чеченцы –все такие. Ни тогда, во времена оные, не были они всетакими, ни даже сейчас, когда для чеченцев настали едва ли не самые трудные за всю их историю времена.

Тамара знала, что отец ее, как принято сейчас выражаться, человек с «богатым прошлым». На те высоты, каких он достиг в том деле, которому посвятил всю сознательную жизнь, слабак ни за что не взберется. Да, Руслан Хорхоев, по отзывам знавших его людей, был где надо суров и крут. Но вместе с тем он был веселым, щедрым к окружающим, остроумным и благородным. А также красивым, мужественного облика, человеком, в которого была влюблена ее мама.

Да, именно благородным. Руслан Хорхоев не захотел бросить Ларису с дочерью, на чем упорно настаивали его братья…

Вторым «звоночком» была история, которую ей рассказала мама примерно за полгода до своей трагической гибели.

Мама познакомилась с отцом в Караганде, когда она уже училась на выпускном курсе местного института. Руслан приехал туда навестить двух своих братьев, Зелимхана и Бекмарса, которые, как проговорилась Лариса, занимались там «плохими делами». Намного позже, когда Тамара повзрослела и когда отец исподволь знакомил ее с хроникой своей чеченской семьи, он рассказал ей, что именно подразумевалось под определением «плохие дела». Зелимхан, сколотив бригаду из чеченцев, охранял бизнес карагандинских цеховиков, имевших миллионные навары на нелегальном швейном и меховом производстве. В восьмидесятых карагандинские цеховики попадут в поле зрения КГБ и Генпрокуратуры СССР (они обнаглели до того, что передвигались по Москве, когда приезжали в столицу по делам, на министерских «ЗИСах» и «Чайках», держали офис в «Метрополе», куда захаживали крупные госчиновники, снимали апартаменты с девочками, артистами и т. д.). Но в семидесятых подпольные фабрики работали на полную нагрузку. И за этим самым производством, чтобы занятые там люди не расхитили имущество, чтобы «не возбухали» и «не болтали что не надо», и присматривал за соответствующую плату от цеховиков Зелимхан со своими вайнахами.

Руслан сказал, что приехал в Караганду потому, что до него дошли кое-какие нехорошие слухи. О том, что Зелимхан обижает в Караганде многих людей и что даже сами цеховики побаиваются своего «чечена». А вдобавок ко всему тот еще и пытался втянуть в свой «бизнес» брата Бекмарса…

Самое любопытное, что знакомство мамы с отцом состоялось не без участия Зелимхана. Тот однажды наведался в институт, где училась Лариса, – как позже выяснилось, у него был разговор с проректором по поводу того, что одному из его «бригадных» все еще не выдали диплом об окончании вуза, хотя за все было «уплочено». В ректорате они и столкнулись нос к носу, Лариса и Зелимхан…

Мама, посмеиваясь, как-то рассказывала в папином присутствии о том, как Зелимхан пытался за ней приударить. Одно время он буквально преследовал Ларису: часами дожидался ее у дверей дома, где она жила с мамой и отчимом, пытался провожать ее в институт и обратно, увязывался за ней, когда она наведывалась к иногородним сокурсникам в студенческое общежитие…

Хотя до защиты диплома оставалось еще около полугода, Лариса часто допоздна засиживалась в институтской библиотеке. Зелимхан усаживался за соседний стол – тех, кто занимал место на момент его появления, чеченец вежливо, но твердо просил пересесть, – разворачивался к ней и замирал, как каменное изваяние, – причем сидеть так он мог сколь угодно долго. Если же она пыталась пересесть на другое место, то туда шел и Зелимхан, так, словно он был привязан к ней веревочкой.

Если Лариса, пытаясь скрыться от назойливого ухажера, скрывалась за дверью одной из учебных аудиторий, то Зелимхан оставался дожидаться ее в коридоре. Он, абсолютно игнорируя студентов и преподавателей, мог усесться у дверей аудитории на корточки – так, словно находился в чеченском ауле – и дожидаться «свою девушку» хоть до утра.

Лариса не раз пыталась поговорить с этим грозным, но и странным воздыхателем. На нее уже все косились в институте. До появления Зелимхана, который почти месяц тенью ходил за ней, у Ларисы отбоя от ухажеров не было. А тут вдруг растворились все ее ухажеры, и даже при встрече на улице, едва завидев ее, отворачивались либо перебегали дорогу, обходя ее стороной…

И это ее не удивляло. Кому охота, рискуя здоровьем, становиться на пути у чечена, у которого под началом шайка головорезов? Зелимхана многие в городе побаивались, а вот он никого не боялся. Да и чего ему было опасаться, если милицейское начальство области и города давно уже ело с рук его друзей-цеховиков?

Она просила Зелимхана оставить ее в покое. Тот уговаривал Ларису выйти за него замуж. Иногда просто молчал, глядя на нее, как тигр, голодным завораживающим взглядом… Не было дня, чтобы он не пытался всучить девушке какой-то подарок. Однажды, когда она вышла утром из дома, во дворе стояла новенькая «ГАЗ-24». Зелимхан хотел вручить ей ключи от машины, но Лариса не взяла. Он пытался дарить ей шубы, одна другой круче – такие меха можно было приобрести разве что в открытом для иностранцев спецотделе ГУМа. Само собой, драгоценности: кольца и перстни с камушками, сережки с крупными бриллиантами и даже целиком ювелирные гарнитуры…