Шахматы Богов

Раздался свист, и в телегу воткнулись несколько стрел, одна угодила в колесо рядом с оторопелым мужиком. Лошади заржали от испуга, несколько задремавших охранников и повозников упали на землю или остались сидеть, сгорбившись и уже не шевелясь. Русберг спрыгнул с телеги, черные клинки вышли из ножен, блики на их лезвиях приобретали неестественные цвета.

С двух сторон из лесу на караван бежали несколько десятков вооруженных людей. Стрелы, вылетая из лесного предела, периодически просвистывали, Русберг уклонялся, стараясь показать себя обычным и удачливым воином. Из окна фургона показалась труба, из которой вырвалось пламя, и между лесом и трактом раздался взрыв, разбросавший нескольких в стороны, другим на головы посыпались комья земли. Охранники окружили фургон, забыв про остальные телеги. Повозник, которого Русберг сбросил, забился под осью между колесами, скуля, словно дворовая шавка, в которую бросили полено, и мотая головой в обе стороны от дороги, гадая, откуда придет смерть.

Первые достигли каравана, Русберг с легкостью парировал и блокировал удары, при этом заставляя себя не срываться с места в танце смерти. Шестеро одновременно пытались его зацепить, при этом постоянно крича и ругаясь, похоже, чтобы себя еще больше раззадорить. Короткий взмах, и тело одного из решивших атаковать охранявшего первую повозку в каких-то лохмотьях, упало на землю. Повозник издал похожее на писк, когда тело рухнуло, и лицо убитого почему-то уставилось на него всей своей искривленной гримасой.

Пятый не успел заметить, как меч проткнул его, и сделал несколько шагов и взмахов, после чего упал рядом, но повозник уже не скулил, почувствовав, что может еще и сможет вылезти живым. Уход в сторону, четверо оставшихся оторопели, попятились, но Русберг не стал ждать. Клинки просвистели и пустили новую кровь, рассекая грудь замешкавшегося мужика, тот только смог разинуть рот, опустив голову и смотря на огромную рану, в которой виделось, как сердце замедляет свой стук.

Охранники отражали атаки большей части напавших с мастерством, не присущим простым наемникам. Русберг во время сражения смотрел в их сторону, и видел, как те с явным превосходством в мастерстве расправлялись с набежавшей толпой. Атака захлебнулась в собственной крови, оставшиеся бежали обратно в попытке скрыться в лесу. Охранники проходили между телегами и цинично добивали. Купец приоткрыл дверцу и выкрикнул команду всем собраться, погрузить своих и следовать дальше. Русберг не отрывал взгляда от лесных зарослей, всматриваясь, но лихие людишки бежали без оглядки, прячась в чаще леса. Повозник спешно выполз из-под телеги и принялся осматривать лошадей, его руки дрожали, пот проступал на лице, спине и подмышках. Он улыбался, панически, зубы лихорадочно постукивали, и на него набегала эйфория от того, что он выжил и даже не ранен.

– А ты счастливчик. Даже повозника умудрился не потерять, - ухмыльнулся проезжавший рядом бригадир охраны, - А то сам бы взялся за поводья. Сколько у тебя тут тел?

Бригадир с интересом осмотрел тела, лежащие рядом с телегой.

– Искусно ты их исписал.

– Да и вы не хуже, - холодно ответил Русберг, садясь обратно на телегу.

– Ну да, не первый день по этой дороге катаемся, - бригадир повернул лошадь обратно, бросив напоследок повознику, - Давай быстрее трогайся.

– Сейчас, сейчас, во-о-от только по-о-одпругу проверю, и по-оедем.

Повозник поклонился и спешно осмотрел лошадей, те явно нервничали. К его облегчению, стрелы в тех не попали в отличие от других телег. На паре пришлось снять подстреленных лошадей, заменив на охранных и резервных, на трех повозках вместо повозников сели охранники, на одной охранника не было. Потери в итоге не столь большие, у напавших гораздо больше. Колеса заскрипели, телега тронулась, зазвенев на камнях, груженными "камнями".

– Спасибо тебе, я уж думал, вот она смертушка. Ты еще так приложил меня, что я даже ошалел. Ух, синяк будет, но это пустяк. Меня кстати Ардил зовут.

– Странник.

– Да я знаю, предупредили, сказали присматриваться к тебе, вот поэтому я и не разговаривал. Мало ли кто подсел, знаешь, какой народ ведь бывает. Страшно вот так в караванах постоянно, сколько нашего мужика сгинуло на моей памяти, жуть, а деваться некуда, семью кормить надо-то.

– Сам откуда?

– Я-то, с Черных Болот, из масловаров, да ушел оттуда, загнобили крохоборы. Работали сутра до ночи, а на хлеб иной раз не было. Да и потом пришли еще туда Палачи.

– Палачи?

– Так зовем убийц наемных, что приходят с огненной земли, логово у них там. Раньше мало их видели. А теперь они как бы в договоре с Императором, так заняли некоторые города, заправляют там.

– А что за договор?
– Русберг постарался не выказать своего интереса.

– Да поди узнай. Но мужики шептали, что они выполняют всю грязную работу за Имперские Легионы, взамен получили право убивать неугодных им. Говаривали, даже список какой-то смертный есть. Там люда много написано всякого, - еле слышно прошептал повозник.

– А мне не боишься рассказывать?

– Тебе, да Всевышний с тобой, ты не спас бы меня поди, коли было бы на то твое усмотрение или приказ кого. Вон Халира и Судрога Кривого не спасли их охранники, а их телеги были около фургона.

– Что так звенит-то?

– Не знаю, нам строго-настрого запретили смотреть внутрь, камень и все тут. Хорошо, что платят хорошо и половину сразу отдали. А то бывает, пригонишь телеги, а хозяин гонит прочь, не заплатив, таких запоминаем и потом уже не связываемся. В гильдии потом обмениваемся именами, дабы не попадаться.

– У вас и гильдия своя?

– Ага, в таверне как наберемся толпой перевозочной, к нам тогда соваться побаиваются, вот и гильдия сразу тут, а по одному забили бы нашего мужика. Вот и держимся вместе, а по-другому никак нынче.... Вон поворот видишь? Два каравана назад на нас там напали, я тогда вез масла. Досталось сильно, а сейчас уже и не боюсь, пока ты рядом.

– Пока я, бояться нечего. Договор есть договор. Довезти надо.

– Ага, вот и я про то же. Не все так дело свое делают. А у тебя вон и мечи какие-то особенные, чернющие. Я заметил.

– В песках достал.

– От кедь?

– Да достались от одного, убить правда пришлось.

– А ну и то бывает. А как ты бился, я видел, это да. Достать с таким мастерством можно.

– А что там творится.

– Там-то?
– повозник указал на горизонт, куда вел тракт, - Там совсем худо, жгут, вешают, обдирают, вербуют. Да скоро сам и увидишь, скоро начнутся.

– Что?

– Да висилки, где по одной, а где целая аллея. Жуть еще та. И так на усех трактах.

– Поглядим.

Караван двигался по уже халланской части тракта несколько медленно. Движение ожило: в обе стороны со всех примыкающих дорог шли караваны, конные и пешие. Леса сменились полями и появились обещанные виселицы, на которых болтались где свежие, где уже подгнившие и обклеванные тела повешенных. На некоторых висели железные клетки, в которых сидели умершие в муках от жажды и истощения. Картина не приятная, особенно для простого люда, не видевшего более жестоких смертей.

Русберг смотрел почти на каждого, узнавая, почему тот умер именно так, и зачастую все было однообразно: украл, что-то сказал, обвинили в измене мужу, попытался бежать.