Шахматы для одного

Роковский, проглотив весь свой пыл, отступил назад.

– Как скажете, председатель.

В кабинете повисла разочаровывающая тишина, какая бывает, когда ожидания людей не оправдываются, и они не знаю, как вести себя дальше. Василий подал Ольге едва заметный знак рукой в сторону поникшего Роковского, и Дэниэл согласно кивнул, одобряя идею младшего Трубецкого.

– Но я ценю ваши переживания и вашу заботу обо мне, – сказала Ольга, а затем добавила, снова вставая из-за стола, уже более властным голосом, – На сегодня все.

Как только дверь за Роковским и Павлом с грохотом захлопнулась, Ольга повернулась к сидящему в углу кабинета брату и, глубоко вздохнув, грустно сказала:

– Мне жаль, что тебе приходится это слушать.

– Я уже достаточно вырос,– ответил Василий, откладывая письма в сторону,– кроме того, через два года мне нужно будет сменить тебя. Я не могу сидеть на уроках, когда ты здесь одна решаешь проблемы всей нашей семьи. Это и мой долг тоже, даже в большей степени, чем твой. Мои преподаватели согласились выпустить меня экстерном, так что через два года я смогу заявить свои права на это кресло.

Ольга отрицательно покачала головой.

– Это вновь вызовет волну недовольства, вы нарушили все правила, когда-либо созданные в этих стенах.

– Ты не можешь председательствовать 10 лет, – возразила Дэниэл и добавил, снова повернувшись к Василию, – Ты очень повзрослел. Отец бы гордился тобой.

Василий кивнул и едва заметно улыбнулся.

– Он бы гордился всеми нами.

Дверь кабинета снова открылась, из-за двери показался Павел с серьезной физиономией, тогда трое прекратили разговор в ожидании нерадостных новостей, потому как только плохие новости Павел озвучивал, надевая эту гримасу.

– Рерис Фиц- Флаад уже ожидает вас в зале, председатель, – учтиво сообщил Павел и скривил физиономию ещё хуже прежней.

– Идёмте.

Дэниэл подал руку Ольге, помогая ей встать с кресла, Василий открыл дверь, и все направились к залу. По дороге видя следующий непринужденный разговор, затеянный Дэниэлом ради женщины, радость которой была залогом его радости:

– Напомни мне занести в свой блокнот придумать другое наименование для ангелов и хранителей.

Дэниэл подмигнул Ольге, и она рассмеялась

– Например, херувимы?

– Скудная фантазия. У них ведь даже крыльев нет.

– Откуда ты знаешь? – возмутился Василий, – Может, они их прячут.

Дэниэл нахмурил брови и буркнул:

– Я их не видел, значит, их нет.

– А я не видел твоих клыков, – ухмыльнулся младший Трубецкой.

Дэниэл и Ольга засмеялись в голос, и сквозь слёзы от смеха Дэниэл прошипел:

– Что ж, может, у меня их нет.

Путь от кабинета Трубецкого до центрального зала неблизкий, пожалуй, за это время я бы смог поделиться с читателями своими размышлениями о новой ответственности, которую пришлось взять на себя детям моего погибшего друга.

Существует ли идеальный правитель? Какой он и знает ли его всемирная история? Наверное, вы согласитесь со мной, если я скажу, что правитель должен быть справедлив, честен, благороден, обязан быть человеком, обладающим лучшим набором нравственных ценностей и сильным характером. Но также надо помнить, что все в мире относительно. Обратимся к истории, Александр второй в 1861 году, подтверждая отмену крепостного права, действовал справедливо? По отношения к крепостным, да, но дворянство такого мнения не придерживалось. Конечно, в наших реалиях кажется очевидным естественное право человека на личную свободу, однако в те времена уклад жизни был иным, соответственно, представления о жизни были тоже иными. Владимир, именуемый в учебниках Красным Солнышком, действовал справедливо, принуждая креститься всему славянскому народу? История не помнит правителя, который угодил бы всем – и гражданам, и историкам, и времени. Человечество ещё не осознало, что из себя представляет человек, не изучило себя до конца ни как анатомический объект, ни как психологический, не говоря уже о возможных взаимосвязях. Мы лишь начинаем осознавать, кто мы есть, а потому возникает непомерное количество противоречий. Мы хотим мира, но при этом позволяем себе превозносить одну страну над другой, мы жаждем справедливости, но не возвращаем забытый на лавочке кошелёк владельцу, мы ищем любви, но не можем простить незакрытый тюбик зубной пасты, мы ждём честности, но опаздывая на работу, придумываем трагичную историю о плохом самочувствии. В процессе познания себя невероятно сложно выбрать идеального правителя, ведь каждый человек стоит на своей ступени развития. Все относительно, и, как говорит народ, каждый судит в меру своей распущенности. Но в одном я убеждён глубоко – люди получают такого правителя, которого заслуживают.

Возможно, за столько лет мы и забыли, что правитель был призван помочь народу, облегчить и улучшить его быт. Правитель существует для народа, а не наоборот, история жёсткого наказывает тех, кто забывает об этом.

Вернёмся же к моим добрым друзьям, которые успели пройти коридор, войти в зал и застыть, увидев перед собой чрезвычайно странный объект. Этим объектом являлся никто иной как названный Павлом рерис Фиц-Флаад, инопланетянин с могущественной планеты, которого Петр Алексеевич ждал с самого начала своего председательствования. Строением тела рерис был почти во всем похож на человека за исключением нескольких деталей – рост его составлял более двух метров, лицо цвета спелого апельсина. Внешность кому-то могла бы показаться смешной, но все же он виделся привлекательным, очаровательным мужчиной. Возраст определить точно было трудно, возможно, около сорока.

Дэниэл поприветствовал регистрации кивком головы и хотел было что-то сказать Ольге и ее брату, но рерис уже начал говорить, пожимая руки младшим Трубецким.

– Примите мои соболезнования. Нам не хватает вашего отца также сильно, как и вам его. Он был отличным председателем. Он бы гордился вами. Хотя он и так вами всегда гордился. Всеми вами.

– Спасибо, рерис Фиц-Флаад, – сказал Василий, и тут же почувствовал тяжёлую руку Дэниэла на своём плече, желающую отодвинуть его.

–Это не Фиц -Флаад, – негромко сообщил Дэниэл.

– Я его сын, Флаад-Ганс, – отчеканил рерис, ничуть не обиженный совершенной ошибкой, – Фиц-Флаад после долгого пути еще не отправился и послал меня вместо себя.

– Простите, рерис Флаад-Ганс, – сказала Ольга, протягивая руку для приветствия.

Рерис смутился и замешкался, физиономия его скривилась в смешную гримасу удивления, но когда удивление упорхнуло с его лица, он схватил протянутую ему женщиной руку, поцеловал и посмотрел на Дэниэла, ища одобрения. Дэниэл кивнул, и тогда рерис снова заговорил, слова из его рта вылетали, как пули из автомата:

– Можно просто Ганс, так ведь принято у вас, землян сокращать. Мне чрезвычайно нравится эта ваша манера.

– Верно, – учтиво сказала Ольга, – Это мой брат Василий и Дэниэл Дэйли, начальник вневедомственной охраны.

Мужчины обменялись рукопожатиями и сдержанными улыбками.

– Вы хорошо говорите по-русски, Ганс,– продолжила Ольга, жестом приглашая всех сесть за стол переговоров, – но если вам будет удобней, мы можем говорить на латыни.

Рерис отрицательно замотал головой.

– Нет, что вы. Мне нравится ваш язык, я настаиваю на том, чтобы мы продолжили ведение дел, говоря по-русски.

– Итак, к моему сожалению, отец не успел сообщить мне, с какой целью вы нанесете визит нашей планете. Но я не сомневаюсь, что дело имеет неотлагательный характер, раз столь высокопоставленные персоны прибыли лично. Приношу мои извинения, Ганс, я прошу вас посвятить меня в тонкости этого важного дела.

Рерис в одно мгновения весь переменился: добрая улыбка покинула его лицо, на смену ей пришла серьезность, граничащая с суровостью, глаза сузились, брови сдвинулись, цвет кожи приобрел красноватый оттенок. Так он стал чем-то напоминать Дэниэла. Расправив могучие плечи, Ганс начал говорить, голос его наполнил комнату тяжёлым басом: