Шахта дьявола

— Она сказала, что хочет, чтобы было грубо…

— Заткнись, черт возьми, — рычит Тьяго, прижимая острие клинка к виску. Кровь вырывается из его кожи и разливается по моему столу. — Моя жена не хочет, чтобы я тебя убивал, поэтому я не буду. Но открой рот еще раз, и даже она не сможет тебя спасти. Я заткну тебе рот навсегда.

Франклин лихорадочно кивает, сомкнув губы.

— Тебе никогда не следовало прикасаться к ней. Никогда . — Голос Тьяго дрожит под тяжестью его ярости. Пока он говорит, Марко закатывает рукав Франклина так, что он оказывается выше локтя. — Ты мог коснуться любого другого и уйти отсюда целым, Франклин. Но не ее.

Тьяго бросает на меня внимательный взгляд через плечо. В этой комнате он одновременно два мужчины: мстительный муж и защищающий любовник. Его тон смягчается, когда он говорит со мной. — Отвернись, амор .

Он поднимает мачете над головой, и на этот раз я делаю, как он говорит. Я отвожу взгляд. У меня есть время увидеть, как лезвие летит обратно, прежде чем я закрываю глаза и поворачиваюсь лицом.

За звуком металла, рассекающего воздух, следует ужасающий шум, когда он прорезает плоть и кости, прежде чем зарывается в деревянную поверхность моего стола.

В моем кабинете разносится леденящий кровь крик, от которого волосы на затылке поднимаются дыбом и скручивается в желудке. Я держу глаза зажмуренными, даже когда мучительные вопли Франклина доносятся до моих ушей.

— Завтра ты подашь заявление об увольнении, — стоически приказывает Тьяго, перекрикивая свои крики. — Напечатаешь, очевидно. И тогда ты исчезнешь.

Наконец я открываю глаза и смотрю на ужасную сцену передо мной. Франклин бледен как полотно, его глаза выпучены и безумны, когда он в шоке смотрит на руку, оторванную от его тела. Кровь густыми волнами течет из его культи, прежде чем Артуро срывает с него ремень Франклина и накладывает его на рану.

— Свяжись с ней еще раз, и я возьму другую руку. Поговори с ней или прикоснись к ней еще раз, Франклин, — угрожающе говорит Тьяго, — и я вырву твои кишки голыми руками и с их помощью повешу твое тело на ближайшем уличном фонаре. Двое охранников поднимают его на ноги и отпускают. Франклин опасно раскачивается, его колени подкашиваются, поэтому его снова ловят. Он пепельного, почти серого цвета и защитно держит культю.

— Иди к черту, — приказывает Тьяго. Он поворачивается на нетвердых ногах и медленно направляется к двери, когда Тьяго окликает его. — И возьми это дерьмо с собой, — с отвращением добавляет он, хватая за пальцы отрубленную руку и швыряя ее ему. Он попадает Франклину в грудь и чуть не опрокидывает его, прежде чем он хромо падает на землю. Ему удается остаться стоять, согнувшись в поясе, чтобы поднять отрубленную конечность, прежде чем уйти.

— Идите с ним, — приказывает Тьяго двум своим охранникам. — Отведите его в грузовой лифт и проследите, чтобы он ни с кем не разговаривал.

— Да, шеф, — подтверждают они почти по-военному кивками, не обращая внимания на то, что только что произошло. Они собираются повернуть, но колеблются. Наконец они оба коротко кивнули мне и вышли, закрыв за собой дверь и оставив меня с мужем.

???

Глава 46

Тьяго

Вот несколько моментов, которые, как вы знаете, останутся с вами на всю оставшуюся жизнь. Для меня их немного, и они редки, просто потому, что на этом уровне мало что может повлиять на меня. Но когда я открываю дверь в офис Тесс, ожидая ее удивить, и вместо этого обнаруживаю ее прижатой к оконной стене, одной рукой зажав ей рот, а другой пробираясь между ее ног, я знаю, что память останется выжженной в моей сетчатке навсегда.

Мой мозг пустеет. Я одновременно быстро понимаю и медленно принимаю то ужасное зрелище, которое разворачивается перед моими глазами. Страх, который обрушивается на меня, изнурительный, столь же удивительный, сколь и необычный. Я могу пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз я испытывал панику из-за кого-то другого, и теперь Тесс владеет двумя из них за неделю.

Если бы я пришел на пять минут позже, если бы я проехал еще один или два красных света по пути к ее офису, кто знает, что бы я там нашел. Одна только эта мысль вызывает у меня желание погнаться за Франклином и закончить начатое.

Ярость, которая все еще струится по моим венам, трудно контролировать. Она пронизывает каждую часть меня, заставляя меня дергаться и наполняться жаждой крови. Но когда я отворачиваюсь от стола и обнаруживаю, что моя жена все еще спряталась в углу, сохраняя лишь оболочку своей обычной уверенности в себе, этот гнев угасает, как дым в ветреный день.

— Идем ко мне.

Тесс без колебаний делает то, что я прошу, опустив руки по бокам и подходя ко мне. Ее взгляд суров и серьезен, эти глаза похожи на мутную воду, а не на прозрачную голубизну, к которой я привык. Я бы сделал все, чтобы стереть эту тьму, украсть у нее боль последнего часа и вместо этого похоронить ее глубоко внутри себя.

Она сокращает оставшееся между нами расстояние и обнимает меня за талию, прижимаясь щекой к моей груди прямо под учащенным сердцебиением. Это мало чем отличается от того, как она бросилась на меня, когда я вошел раньше. У меня кружилась голова, когда я обнаружил, что на нее напали, я не понимал ситуации, но сосредоточился только на том, чтобы осмотреть ее с головы до ног, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, по крайней мере физически. Эгоистично мне хотелось прикоснуться к ней. Я думал, что это, возможно, последнее, чего она хотела, но она упала в мои объятия, отчаянно держась за меня и плача. Все ее тело сотрясалось от рыданий, раскалывая часть меня, о существовании которой я даже не подозревал до сегодняшнего дня, но которая уже полностью принадлежала ей.

Теперь я прижимаю ее к себе, испытывая облегчение от того, что, хотя она только что наблюдала, как я раскрываю самую демоническую сторону себя, она все равно знает, что для нее нет более безопасного места, чем со мной.

Нежно обхватив ее щеки ладонями, я откидываю ее лицо назад, чтобы посмотреть. Ее руки все еще обнимают меня за талию, пока мы стоим грудь к груди. Настойчивость в моем голосе отражает то, как мои глаза жадно скользят по ее лицу.

— Он причинил тебе боль где-нибудь, где я не вижу?

Она качает головой, и с моих губ громко вырывается невероятно облегченное дыхание.

— Ты остановил его прежде, чем он успел нанести какой-либо реальный ущерб. — Облако скользит по ее глазам. — Тьяго, то, что он сказал… это неправда.

— Остановись.

Она нервничает. — Я просто хотела, чтобы ты знал, что я бы никогда добровольно не позволила ему прикоснуться ко мне.

Я прижимаю указательный палец к ее губам, заставив ее замолчать. — Стоп, — повторяю я мягче. — Он напал на тебя. Даже если бы я не был свидетелем этого, я бы никогда в этом не усомнился. — Я аккуратно убираю ее волосы с лица, — Это все моя вина. Ничего из этого не произошло бы, если бы я разобрался с ним на благотворительном мероприятии, когда он впервые прикоснулся к тебе.

Ее руки сжимают меня. — Ты не мог знать, что он сделает то, что сделал. Это была сумасшедшая эскалация, я до сих пор не могу в это поверить.

— Я уже тогда решил, что ты моя. Я должен был защитить тебя лучше. Я буду двигаться вперед. — Наклонив голову, я приближаю свое лицо к ее лицу в нескольких дюймах, пока наши губы не соприкасаются. — Могу ли я поцеловать тебя?

— Не спрашивай, — выдыхает она, запрокидывая лицо вверх. — Пожалуйста, не начинай спрашивать только потому, что он…