Shalimar. История с привкусом Востока

— Сколько ты стоишь? Имею в виду отношения двух взрослых людей в спальне. Без всяких там лишних разговоров и фраз вроде того что, «я еще не готова». Настоящий трах, без всяких запретов и условностей. Так сколько? Назови свою цену.

— Я не продаюсь.

— Брось, — добавил он немного скепсиса в голос. — У каждого из нас есть своя цена. Я только лишь хочу узнать эту цифру.

Вырвав руку из его цепкого захвата, Мариса отступила на один шаг назад, увеличив расстояние между ними на несколько десятков сантиметров.

— Я не продаюсь. Только танцы, у нас с Верой уговор.

Пабло рассмеялся настолько громко, что отдыхающие вокруг с любопытством посмотрели в сторону двух молодых людей.

— Прости, прости…я кажется не совсем расслышал. Ты продала душу дьяволу — заключила договор с Верой? Ты что самоубийца?

— Зависит от времени суток, — она просто вскинула плечами и ушла туда, где стояли другие девушки.

— Дай знать, если передумаешь, Малена, — крикнул ей в след Пабло, намеренно называя ее вымышленным именем, так как именно оно ассоциировалось с ее продажностью.

Стрелки часов неумолимо спешили к полуночи, времени, когда клиенты выбирали себе на все готовых спутниц, чтобы окунуться в мир похоти и самых смелых фантазий.

Пабло не хотел ехать домой. Пусть «Burlesque» не был самым подходящим местом для хорошего сна, зато самое оно для того, чтобы выпасть на время из жизненных реалий и как следует забыться.

— Мариса, — окликнула ту Вера, перебирая связку ключей в руках, — ты куда?

— Наверх, куда же еще. Я станцевала всю программу на сегодня.

— Останься… — эта просьба прозвучала как приказ.

Пабло спрятал свою улыбку, потирая губы указательным пальцем, как если бы он задумался о чем-то действительно важном.

— Не поняла… — Мариса спустилась с нескольких ступенек, оставшись внизу у самого основания лестницы.

Вера удивленно вскинула брови, отвечая на очередную дерзость девушки, которая своим присутствием в этом заведении, создавала кучу проблем. — Здесь только я решаю кто и когда заканчивает работать. — Встань к остальным.

— Ты же обещала мне…

— Блас, — устало произнесла Вера старшему из охраны, — попроси сеньориту Андраде присоединиться к подружкам, а то она, кажется, совсем не понимает вежливые слова. Забыла что такое карцер…

— Ты сказала мне, что я больше не буду работать, если вплотную займусь танцами на сцене!

— А вчера одному своему новому знакомому я сказала, что занимаюсь живописью. Не всем словам можно доверять, милая, ты уже большая девочка, Мариса. Встань к остальным!!! — ее приказной тон, переходящий в раздраженный крик, заставил присутствующих замереть на месте.

Сопротивляться было бесполезно. Признав свое полное поражение, девушка присоединилась к подругам по несчастью.

— Сеньор Бустаманте, простите, что вам пришлось стать свидетелем этой ситуации, не смею вас больше задерживать в выборе.

— Благодарю, — подыграл Вере Пабло и глазами пробежался по всем девушкам, выстроившихся почти что в шеренгу. Медленно вышагивая по мраморному полу, он остановился прямо напротив Марисы и наклонился к ее уху.

— Я бы хотел тебя выбрать, но ты сама сказала мне, что мы больше не друзья.

Прости, — с шепота он перешел на нормальный тембр так, что все присутствующие услышали его последние слова.

— Сол, составишь компанию?

В отличие от предыдущего раза, блондинка не была воодушевлена таким его решением. С долей сожаления она посмотрела в сторону Марисы и неуверенно вышла вперед.

Пабло все еще продолжал смотреть на девушку, а ей только и оставалось что молит его о помощи.

— Пожалуйста, — прошептала она одними губами, сквозь слезы.

— Идем Сол, — Бустаманте уверенно перехватил ключ из рук Веры и поспешил отправиться наверх.

В комнате горел только ночник. Кровать была аккуратно заправлена шелковым постельным бельем, а на прикроватной тумбочке стояло ведерко со льдом, внутри которого лежала закрытая бутылка шампанского. Рядом стояли два начищенных до блеска хрустальных фужера.

— В чем дело, ты что-то сегодня немногословна, — наблюдая за тем, как Сол молча избавляется от своей одежды, Пабло решил поддержать разговор, чтобы скрасить напряженность, витающую в воздухе.

— Ты ведь сюда не за разговорами ходишь, — оставшись в одном нижнем белье, она предстала перед ним воочию. — Ну, — вскинув руки в сторону, Сол задала вопрос, — как ты хочешь? Нежно? Грубо? Медленно? Быстро?

Лениво оттолкнувшись от стены, Пабло пошел к девушке навстречу, и оказавшись к ней практически вплотную, рукой сжал ее полную грудь под кружевным бюстгальтером.

— Хочу все и сразу. Тебе подходит?

Сол ничего не ответила, а только лишь состряпала совершенно равнодушное выражения лица и просто пожала плечами.

— Как пожелаешь.

— Ты сегодня особенно сговорчива, — коснувшись губами ее рта, Пабло принялся целовать ее так, как представлял себе в голове, как будет целовать Марису при их первой встрече после долгой разлуки. Его губы накрыли губы Сол быстро, жестко, словно мужчина пытался ее поглотить.

Нет! Нет, пожалуйста!!! — едва различимые крики донеслись из соседней комнаты.

Бустаманте распахнул глаза и прервал свой сумасшедший поцелуй.

— Что с тобой? Что-то не так?

 Прошу не надо! Не трогайте меня!!! Я вас умоляю!!!

— Все в порядке, — Пабло еще больше углубил поцелуй, вкладывая в него все свое желание и страсть, скопившуюся за то время, что он был без секса. Лаская языком ее губы, он притянул лицо девушки, запуская пальцы в ее светлые волосы. Чем отчетливее слышались крики по ту сторону стены, тем неистовей становились его поцелуи. Казалось, Бустаманте хочет заглушить ее мольбу о помощи собственными губами.

Нет!!! Нет!!! Нет!!!

— Черт, — выругался, Пабло, понимая, что это бесполезно. Ничего не объясняя, он пулей вылетел из комнаты и решительно направился в соседний номер. Ногой выбив дверь, закрытую ключом с обратной стороны, он появился на пороге тяжело дыша.

Перед его глазами предстала картина, как немолодой араб, повалил Марису на постель и пытался стянуть с нее ее белье под коротким бежевым платьем.

Мыслей в голове не осталось. Это видение стало как красная тряпка для быка. Схватив мужчину за шиворот, Бустаманте выкинул его в коридор. Ошарашенный и взбешенный, араб, продолжил сыпать свои грязные ругательства, которые Пабло посчитал нужным заглушить деньгами, брошенными к его ногам.