Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов
Шрифт:
Он уже сидел, помешивая кофе, когда соседний стул занял мужчина в синем деловом костюме. Бросив взгляд на Роджера, он пододвинул себе чашку, попросил кого–то передать сахар и, наконец, спросил:
— Вы случайно не учитель?
— Нет, — ответил Роджер. — Я родитель.
Мужчина кивнул.
— Неплохая у них тут школа, — немного смущенно заметил он, помешивая кофе. — Хотя поездка еще та, с виражами.
— Просто не тормозите на поворотах, — посоветовал Роджер. — Держите ногу на газе.
— Но ведь тогда разгонишься сильно.
— Не
— Понятно, — сказал его сосед по столу. Он еще немного помешал кофе, а потом пробормотал: — Извините, — и, поднявшись, куда–то побрел.
«Что–то не то сказал», — подумал Роджер. И почувствовал себя одиноко. Но возвращаться к жене у него не было ни малейшего желания. За стол садились новые люди, кивали ему или здоровались и через некоторое время уходили.
Наконец он поставил чашку и вышел из столовой. Через боковую дверь выбрался на воздух, на террасу, закурив, стал смотреть на открывавшийся с нее вид. Потом спустился по ступенькам к дороге, прошел к ельнику, а оттуда к земляному гребню, возвышавшемуся над футбольным полем.
Детей не было видно.
Засунув руки в карманы, он стоял, не думая ни о чем конкретном и ничего особенного не чувствуя. Было около десяти часов, начинало по–настоящему теплеть. Далеко в долине по дороге ехал грузовик. За ним шлейфом тянулся дым от дизельного двигателя.
Услышав за спиной шаги, Роджер обернулся. К нему шел негр со стопкой бумаг в руках.
— Вы мистер Рэнк? — спросил негр.
— Нет, — сказал Роджер.
— Прошу прощения.
Негр резко развернулся и ушел туда, откуда появился.
Это Джеймс, решил Роджер. Здравствуй, Джеймс, и до свидания. И в нем проснулся страх, вечно живущая память о нем, боль в губах.
Постояв, он пошел дальше, куда глаза глядят. Впереди стояло небольшое бетонное здание с торчащей трубой. Часть школьной отопительной системы, решил он. Миновав постройку, он взобрался по крутой тропе обрыва. Невдалеке был еще один домик, ветхий, от него попахивало кормом, навозом и животными, но запах был незнакомый. Это не лошади, подумал он, направляясь в ту сторону.
Постройка была без дверей. Он вошел в темноту. Ряд клеток — и больше ничего. В клетках что–то возилось и фыркало. Кролики. Он остановился у первой клетки. Коричневато–желтый кролик, подергиваясь, смотрел на него. Воняло невыносимо, но Роджера это не беспокоило. Он заглянул в каждую клетку. Некоторые кролики обратили на него внимание, другие сидели, повернувшись широкими задами к решетке, и их мех клоками торчал сквозь нее. Он легонько пощекотал одного кролика, тот подвинулся и сел подальше от решетки. Животные беспрерывно шевелили носами. Их большие равнодушные глаза наблюдали за ним.
Он вышел из сарая и снова отправился сам не зная куда. На глаза ему попалась группа родителей с детьми. Он перебрался через нагромождение валунов — русло пересохшего ручья — и взбежал на другую сторону.
Там все было тихо, ничто не нарушало эту тишину.Роджер продрался сквозь кусты и оказался на футбольном поле, на дальней его стороне.
Смотря себе под ноги, он пересек поле, шагая по траве. И остановился на том месте. Вот тут, подумал он. В тени, под холмом. Где не было солнца. Он потоптался, пиная комки грязи.
На земле валялась длинная увядшая травинка, в рыхлый грунт были вдавлены несколько окурков. Да, здесь. Травинка была брошена, когда миссис Боннер отправилась на поиски миссис Альт.
Наклонившись, он поднял травинку и положил в карман.
Видимо, я спятил, сказал он себе и пошел дальше, по той же тропе, что тогда, вверх. Нет, подумал он. Это заведет меня не туда, куда надо.
Я правда чокнулся.
Он добрел до своей машины. Отперев дверь, сел и опустил окна. Включив радио, стал слушать музыку, новости, рекламу. Потом выключил его, вылез из машины и снова запер дверь. Черт, окна. Забыл поднять. Открыв дверь, он дотянулся до противоположного окна и закрыл его.
Затем снова направился к главному зданию школы.
В вестибюле он нашел стул и устроился на нем. Кто–то из родителей поднялся наверх, в комнаты детей, кто–то был в классных комнатах, кто–то вышел на улицу — народу стало поменьше.
Его заметила миссис Альт, подошла и упала в стоявшее рядом кресло с плетеным сиденьем.
— Совсем замоталась, — призналась она.
— Прямо светопреставление, — согласился он.
— Знаете, я очень рада, что вы передумали.
Он кивнул.
— Можно, я кое–что скажу о вашей жене?
— Конечно, — сказал он.
— Мне кажется, она очень холодна с детьми, — поделилась с ним миссис Альт. — Отстранена. Думаю, она вообще не очень умеет с ними ладить. Это мнение, которое у меня сложилось спонтанно. Ей я это уже сказала, иначе не стала бы говорить вам. Я сказала ей, что именно поэтому хочу, чтобы Грегг остался у нас.
— Это правда, — согласился Роджер. — Наверное.
— Она хотела, чтобы у вас был ребенок?
— Не помню.
— А ее мать, какая она?
— Еще хуже, — усмехнулся он.
— Она сказала, что ее мать живет где–то недалеко от вас.
— Слишком недалеко. Она проследовала за нами с Востока.
— Думаю, вы приняли правильное решение, — сказала миссис Альт. — Ваша жена вселяет в Грегга слишком сильное чувство уязвимости.
— Как и я, — ответил он.
— Да, как и вы.
— Но не нравится вам именно Вирджиния.
— Это так, — подтвердила миссис Альт. — Не люблю таких людей.
— Странно, что вы так прямо это говорите.
— Почему бы и нет? — Она повернулась к нему. — Вирджиния это понимает.
— Вирджиния считает вас замечательным человеком.
— Разумеется.
Последняя реплика осталась ему непонятной.
— Полагаю, на меня так подействовал ее снобизм, чувство своего рода–племени, — сказала миссис Альт. — Я из Айовы. И принимаю это близко к сердцу.