Шамал. В 2 томах. Т.1. Книга 1 и 2

Петтикин вдруг вспомнил о Ракоци и о том, как они едва не разбились, как близка была смерть. Секунду он раздумывал, не рассказать ли об этом Жан-Люку, потом решил не говорить. Дело прошлое!

– Может быть, нам стоит связаться с авиадиспетчерской службой Шираза, попросить их помочь?

– Возможно, у Мака появится какая-то идея. Mon Dieu, для Дюка ни так, ни эдак ничего хорошего не выходит – эти комитеты плодятся, как вши. Базаргану и Хомейни лучше побыстрее с ними разобраться, пока эти вши их обоих не закусали до смерти. – Жан-Люк поднялся, глубоко встревоженный, и потянулся, потом увидел Сайаду, она свернулась калачиком на софе и улыбалась ему, нетронутая чашка чая стояла на маленьком столике рядом с ней.

Хорошее настроение тут же вернулось к нему. В данный момент я пока ничего больше не могу сделать для юного Скота или для Дюка, а вот для Сайады – могу.

– Извини, ch'erie, – сказал он, просияв. – Видишь, без меня на Загросе всегда проблемы. Чарли, мы пойдем. Мне нужно проверить, все ли в порядке с квартирой, но к ужину мы вернемся. Скажем, часам к восьми. Мак ведь к этому времени уже будет здесь, а?

– Да. Выпить не хотите? Извините только, вина нет. Виски? – Он предложил виски без особой настойчивости, последняя бутылка была уже полна лишь на три четверти.

– Нет, спасибо, mon vieux. – Жан-Люк надел пальто, отметил, глянув в зеркало, что выглядит, как всегда, сногсшибательно, и подумал о ящиках вина и банках с сыром, которые он в своей мудрости приказал жене запасти в квартире. – `A bient^ot [49] , вина я принесу.

– Чарли, – сказала Сайада, внимательно глядя на них обоих, как она это делала с того момента, как заработал аппарат высокочастотной связи, – что Скотти имел в виду, когда говорил о побеге на вертолете?

49

До скорого (фр.).

Петтикин пожал плечами.

– Полно самых разных слухов о самых разных побегах, по земле, по морю, по воздуху. И считается, что всегда в этом замешаны «европейцы», – сказал он, надеясь, что говорит убедительно. – Во всем винят только нас.

А почему нет, вы во всем и виноваты, без всякой злобы подумала про себя Сайада Бертолен. Политически, она была в восторге, видя их тревогу. С личной точки зрения, она восторга не испытывала. Ей нравились они оба и вообще большинство пилотов, особенно Жан-Люк, который умел доставить ей огромное наслаждение и постоянно ее веселил. Мне повезло, что я палестинка, сказала она себе, и коптская христианка с древней родословной. Это дает мне силы, которых у них нет, осознание наследия, которое восходит к библейским временам, такое понимание жизни, какое недостижимо для них, вместе со способностью отделять политику от дружбы и постели – покуда это необходимо и разумно. Разве мы не имеем за плечами тридцати веков опыта и умения выживать? Разве Газа не была решенным вопросом в течение трех тысячелетий?

– Ходит слух, что Бахтияр улизнул из Ирана и сбежал в Париж.

– Я в это не верю, Чарли, – сказала Сайада. – Но есть другой слух, которому я верю, – добавила она, отметив про себя, что он так и не ответил на ее вопрос об исфаханском вертолете. – Похоже, что генерал Валик и его семья бежали, чтобы присоединиться к другим партнерам Иранской вертолетной компании в Лондоне. Говорят, они прибрали к рукам миллионы долларов.

– Партнеры? – презрительно скривился Жан-Люк. – Грабители, все до единого, что здесь, что в Лондоне, и год от года делаются только хуже.

– Ну, не все они такие уж плохие, – сказал Петтикин.

– Эти cr'etins [50] наживаются на нашем поте, Сайада, – сказал Жан-Люк. – Я поражаюсь, как Старк Гаваллан дозволяет, чтобы это сходило им с рук.

– Брось, Жан-Люк, не говори ерунды, – поморщился Петтикин. – Он воюет с ними за каждую пядь.

– За каждую нашу пядь, мой старый друг. На вертолетах летаем мы, а не он. Что до Валика… – Жан-Люк пожал плечами с чисто галльской выразительностью. – Если бы я был богатым иранцем, я бы уехал отсюда много месяцев назад со всем, что мне бы удалось увезти с собой. Уже много месяцев было ясно, что шах не контролирует ситуацию. Теперь тут заново повторяются Французская революция и террор, но без нашего стиля, смысла, цивилизованного наследия и манер. – Он с отвращением покачал головой. – Сколько трудов коту под хвост! Стоит только подумать о тех столетиях обучения, о тех богатствах, которые мы, французы, потратили, пытаясь помочь этому народу выкарабкаться из глухого Средневековья, – и чему они научились? Даже нормальную булку до сих пор спечь не могут!

50

Кретины (фр.).

Сайада расхохоталась и, поднявшись на цыпочки, чмокнула его в губы.

– Ах, Жан-Люк, как же я люблю тебя и твою непоколебимую уверенность. А теперь, mon vieux, нам пора отправляться, тебе еще столько нужно успеть сделать!

Когда они ушли, Петтикин подошел к окну и стал смотреть на крыши домов. Где-то время от времени раздавалась неизбежная стрельба, недалеко от Джалеха поднимался столб дыма. Пожар не большой, но и не маленький. Тугой бриз разгонял черные клубы. Облака опустились на вершины гор. От окон сильно тянуло холодом, на подоконнике лежал снег и намерз лед. На улице внизу было много «зеленых повязок». Пеших или в грузовиках. Потом с минаретов отовсюду муэдзины начали призывать к дневной молитве. Ему казалось, что их голоса окружают его со всех сторон.

Внезапно его душу заполнил страх.

Министерство авиации. 17.04. Дункан Мак-Айвер устало сидел на деревянном стуле в углу переполненной приемной в кабинете заместителя министра. Он продрог, хотел есть и был очень раздражителен. Часы на руке говорили ему, что он прождал здесь почти три часа.

По всей комнате была рассыпана дюжина других людей, иранцы, несколько французов, американцев, британцев и один кувейтец в галабии – длинном просторном арабском халате – и с головной повязкой. Несколько мгновений назад европейцы вежливо прекратили всякие разговоры в ответ на призыв муэдзинов, который все же проник сквозь высокие окна, мусульмане опустились на колени лицом к Мекке и совершили дневную молитву. Молитва была короткой и быстро закончилась, и голоса снова завели свой бесцельный разговор – в приемных правительственных кабинетов никогда не считалось разумным обсуждать между собой что-либо серьезное, а теперь и подавно. По комнате гуляли сквозняки, холодный воздух вызывал озноб. Все присутствующие оставались в своих пальто, все в равной степени устали, некоторые переносили ожидание стоически, другие кипели от возмущения, потому что назначенное каждому из них время встречи, как и у Мак-Айвера, давно прошло.

– Иншаллах, – пробормотал Мак-Айвер, но это ему не помогло.

Если нам хоть немного повезет, то Дженни уже в Эль-Шаргазе, подумал он. Я чертовски рад, что она благополучно выбралась отсюда, и чертовски рад, что она сама назвала главную причину своего отъезда. – Именно я и смогу поговорить с Энди. Ты ничего не можешь доверить бумаге.

– Это правда, – сказал он тогда, несмотря на все свои опасения, и добавил с неохотой: – Возможно, Энди сумеет составить план, который мы сможем осуществить… может быть, смогли бы осуществить. Всем сердцем надеюсь, что в этом не будет нужды. Слишком, черт побери, опасно. Слишком много ребят и слишком много машин разбросано по всей стране. Слишком опасно. Джен, ты забываешь, что мы в этой войне не участвуем, хотя и оказались в самой ее гуще.

– Да, Дункан, но терять нам нечего.

– Мы можем потерять людей, а также и вертолеты.

– Мы ведь просто собираемся посмотреть, возможно ли это в принципе, не правда ли, Дункан?

Старушка Джен, несомненно, самый лучший связной, какого мы могли бы пожелать, – если нам действительно понадобится связной. Она права, слишком опасно излагать все это в письме: «Энди, единственный способ для нас выбраться невредимыми и без потерь из этой кутерьмы, это посмотреть, не сможем ли мы подготовить план для вывоза всех наших вертолетов – и запчастей, – которые в настоящее время зарегистрированы как иранские и с технической точки зрения принадлежат иранской компании под названием ИВК…»

Господи! Что же это, как не заговор с целью совершения мошенничества!

Уйти из страны – не выход. Мы должны остаться, должны работать, должны вернуть свои деньги, когда откроются банки. Так или иначе, мне нужно будет договориться, чтобы партнеры нам помогли. А то, может быть, этот министр сможет для нас что-то сделать. Если он поможет, во что бы это ни обошлось, мы смогли бы переждать эту бурю здесь. Любому правительству понадобится помощь, чтобы снова наладить добычу нефти, им не обойтись без вертолетов, и мы получим свои деньги…