Шамал. В 2 томах. Т.1. Книга 1 и 2

– Что? Что ты хочешь сказать?

– Через три дня мы, женщины, выйдем на марш протеста – все женщины Тегерана.

– Протеста против чего?

– Против Хомейни и мулл, которые против прав женщин. Когда он увидит, как мы идем все вместе без чадры, он перестанет делать то, что неправильно.

Локарт слушал ее вполуха, вспоминая ее, какой она была несколько дней назад, – неужели прошло всего несколько дней с тех пор, как начался этот кошмар? – такой всем довольной, носившей чадру, счастливой уже тем, что она просто мужнина жена, и совсем не современной, как Азадэ. Он видел ее глаза, видел ее непреклонность и знал, что для себя она уже все решила.

– Я не хочу, чтобы ты принимала участие в этом протесте.

– Да, разумеется, муж мой, но каждая женщина в Тегеране пойдет на эту демонстрацию, и я уверена, ты не хочешь, чтобы я покрыла себя позором перед памятью своего отца – против представителей его убийц, не правда ли?

– Это все пустая трата времени, – сказал Локарт, зная, что проиграет этот спор, и все равно увлекаемый им далее. – Боюсь, любовь моя, что марш протеста всех женщин Ирана, или даже всего ислама, ничуть Хомейни не тронет. Женщины в его исламском государстве не получат ничего, что не дает им Коран, ничего. Как и все остальные. Он несгибаем. Разве не в этом его сила?

– Разумеется, ты прав. Но мы пройдем маршем протеста, и Бог откроет ему глаза и все ему прояснит. Дело ведь в том, чего хочет Бог, а не в том, чего хочет Хомейни. В Иране у нас за долгую историю сложились способы управляться с такими людьми.

Его руки сомкнулись вокруг нее. Марши протеста – не ответ, думал он. О, Шахразада, столько решений надо принять, столько сказать, рассказать, а сейчас не время. Но есть Загрос, и есть 212-й, который надо вывезти. Только в этом случае Мак останется один на один со всеми заботами, если заботы еще останутся. Что, если я и его с собой возьму? Не получится, разве что силой.

– Шахразада, возможно, мне придется выполнить перегон. Доставить 212-й в Нигерию. Может быть, ты тоже поедешь?

– Конечно, Томми. Как долго нас не будет?

Он поколебался.

– Несколько недель… может, дольше. – Он почувствовал, как она стала другой в его объятьях, едва уловимо.

– Когда бы ты хотел уехать?

– Очень скоро. Возможно, завтра.

Она выскользнула из его объятий, он даже не понял, что она шевельнулась.

– Я не смогу оставить маму еще какое-то время. Она… горе раздирает ее на части, Томми, и… и если бы я уехала, я бы боялась за нее все время. И потом есть еще бедный Мешанг. Он должен вести дела, ему нужно помогать. Столько дел, за стольким нужно приглядывать.

– Ты знаешь про постановление о конфискации?

– Какое постановление?

Он рассказал ей. Ее глаза снова наполнились слезами, и она села прямо, забыв на мгновение про боль. Шахразада не мигая смотрела на пламя светильника и на тени, которое оно отбрасывало.

– Стало быть, у нас нет дома, ничего нет. На все воля Аллаха, – тупо проговорила она. Потом тут же добавила совсем другим голосом: – Нет, это не воля Аллаха! Это воля «зеленых повязок»! Теперь мы должны объединиться, чтобы спасти семью, иначе получится, что они одержали победу над отцом. Мы не можем позволить им убить его, а потом еще и одержать над ним победу, это было бы ужасно.

– Да, я согласен, но этот перелет решил бы наши проблемы на несколько недель…

– Ты прав, Томми, как всегда, да-да, он решил бы их, если бы нам нужно было уезжать отсюда, но здесь наш дом, он остался им в той же степени, если не больше, о, как мы будем здесь счастливы! Утром я соберу слуг и перенесу сюда все наше из квартиры… ба! Что такое несколько ковров и безделушек, когда у нас есть этот дом, когда у нас есть мы? Я обо всем распоряжусь… О, мы будем счастливы здесь!

– Но если т…

– Это воровство делает еще более важным то, чтобы мы остались здесь, чтобы сопротивлялись, протестовали. Оно делает марш, о, гораздо более важным. – Она приложила палец к его губам, видя, что он собирается что-то сказать. – Если тебе необходимо выполнить этот рейс – а ты, конечно же, должен выполнять свою работу, – тогда отправляйся, мой дорогой. Только побыстрей возвращайся назад. Через несколько недель Тегеран будет таким же, как всегда, снова добрым, и я знаю, что именно этого хочет Бог.

О да, уверенно думала она, и ее счастье пересиливало боль, к тому времени я буду уже на втором месяце, и Томми будет так гордиться мной, а тем временем так замечательно будет жить здесь, в кругу семьи, и отец будет отомщен, а дом снова наполнится смехом.

– Все будут нам помогать, – сказала она, ложась в его объятия, такая усталая, но такая счастливая. – О, Томми, я так рада, что ты вернулся домой, мы вернулись домой, все будет так чудесно, Томми. – Ее речь становилась медленнее по мере того, как волны сна накатывались на нее. – Мы все поможем Мешангу… и те, кто за границей, вернутся назад, тетя Аннуш и их дети… они помогут… а дядя Валик будет направлять Мешанга…

У Локарта не хватило мужества рассказать ей.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 18 февраля

ГЛАВА 34

Дворец хана. Тебриз. 03.13. В темноте маленькой комнатки капитан Росс откинул кожаную крышечку с циферблата наручных часов и всмотрелся во флюоресцирующие цифры.

– Все готово, Гуэнг? – прошептал он по-гуркхски.

– Да, сахиб, – прошептал Гуэнг, радуясь, что ожидание закончилось.

Осторожно и бесшумно оба мужчины поднялись со своих соломенных тюфяков, которые лежали на старых, попахивающих коврах, брошенных на твердо утрамбованный земляной пол. Они были полностью одеты, и Росс на ощупь пробрался к окну и выглянул наружу. Их охранник сидел привалившись к стене рядом с дверью и крепко спал; его винтовка лежала у него на коленях. В двух сотнях шагов, по ту сторону заснеженных садов и флигелей и надворных построек, стоял четырехэтажный дворец Горгон-хана. Ночь была темной и холодной, небо было затянуто облаками, сквозь которые время от времени проглядывала яркая луна, окруженная нимбом.

Снегу прибыло, подумал он, потом, осторожно надавливая, открыл дверь. Они оба встали в проеме, всеми своими органами чувств исследуя темноту вокруг. Нигде ни огонька. Росс бесшумно приблизился к охраннику и потряс его за плечо, но тот не проснулся, погруженный в искусственно вызванный сон, который должен был продлиться еще не менее двух часов. Подсунуть ему снотворное в плитке шоколада, хранившейся в их неприкосновенном запасе как раз для таких случаев, оказалось нетрудно; одни шоколадки в наборе были со снотворным, другие – с ядом. Росс еще раз сосредоточился на темноте, терпеливо ожидая, пока луна не спрячется за облаком. Он рассеянно почесал укус клопа. Он был вооружен только кукри и одной гранатой.