Шаман

Чем дальше я шёл, тем сложнее становился мой путь. Лес становился гуще, нагромождения бурелома обширнее. Да и разнообразие кустарников увеличилось, притом на порядок. Теперь не получалось идти, просто выдерживая выбранное направление, приходилось выискивать звериные тропки и пользоваться ими. Ближе к вечеру я чуть нос к носу не столкнулся с семейством диких кабанов, которые похрюкивая, важно прошествовали в сторону реки. Даже слюна непроизвольно потекла, когда я разглядывал упитанных подсвинков, так и просящихся на вертел. Жаль нет подходящего оружия для охоты на этих животных. Даже обидно упускать такую добычу.

Ночевал я на крохотной полянке посреди густых зарослей кустарников. Удобное место для стоянки, если не брать во внимание тучи злых комаров. Из-за того, что место очень тихое, безветренное, эти падлы за прошедшую ночь буквально уполовинили запасы моей крови. Жрали, как будто деликатес нашли.

Завтракал я в очередной раз холодной водой из ручья, при этом напряженно раздумывая:

— Какого хрена я ломлюсь через эти буреломы к большой реке? По большому счету, делать мне там нечего. Гораздо разумнее было бы двигаться по краю леса, по пути подбирая место, удобное для жизни. На полном серьёзе я задумался о возвращении, но всё-таки не стал этого делать. Просто подумал, что запретные земли могут быть такими не для всех. Вдруг военный вождь воспылает жаждой мести за убитого мной сына и решит отомстить? Не буду облегчать ему задачу, поэтому продолжу двигаться, как и раньше. А добравшись до большой реки, вообще попробую слегка запутать следы.

Чем дальше я забирался вглубь долины, тем больше она мне нравилась. Складывалось ощущение, что здесь кто-то специально высадил плодовые деревья, собранные со всего мира. Нашёл яблоню с мелкими, жутко кислыми яблоками, потом удалось обнаружить целую плантацию слив, наоборот, с очень сладкими и вкусными плодами. Уже через пару дней пути с питанием у меня все наладилось. Просто на речке, вдоль которой я старался двигаться, в многочисленных заводях обнаружил запредельное количество водоплавающей птицы, зачастую собирающейся там для ночевок. Вот и пользовался этим изобилием, стараясь теперь организовывать ночевки поближе к этим самым заводям. При такой скученности птицы проблем подбить утку при помощи подобия пращи не было никаких. Даже своеобразный график питания из-за этого выработался. С самого раннего утра, можно сказать, на рассвете, я бил птицу, тут же её готовил, завтракал и остатками обедал. По дороге догонялся разнообразными фруктами. А к вечеру старался при помощи остроги добыть рыбу, что не составляло никаких сложностей. Жутко не хватало хоть какой-нибудь посуды. Хотелось со страшной силой похлебать горячего. Но пока я решил не заморачиваться с её изготовлением, даже несмотря на то, что довольно часто по пути находил глину, подходящую для этого. Не хотел терять время.

Если с высоты перевала река, протекающая по долине, смотрелась узкой извилистой ленточкой, то, когда я до неё наконец-то добрался, обнаружил, что она совсем даже немаленькая. Шириной метров триста, глубоководная и с довольно сильным течением. Довольно-таки серьёзная преграда, преодолеть которую из-за сильного течения не так, чтобы просто. В месте впадения речушки, вдоль которой я все время двигался, обнаружилась обширная заводь, с одной стороны наполовину заросшая камышом, с другой стороны — с довольно приличным по размеру песчаным пляжем. Классное место, как для рыбалки, так и для охоты. Водоплавающей живности здесь водилось на порядки больше, чем в притоке, вдоль которой я сюда пришёл. Здесь были даже гуси, притом, в огромных количествах. А ближе к вечеру я увидел и стайку лебедей. Изумительное место во всех отношениях. Сразу, как только я здесь появился, не удержался от соблазна и полез в воду. Очень уж захотелось искупаться.

Наплавался до одури, пару часов точно проплескался.

В этом месте мне придётся задержаться. Нужно построить плот и уплыть по реке, как можно дальше от перевала. Не хочу рисковать, пока не окрепну достаточно, чтобы дать отпор в случае, если военный вождь всё-таки решится на месть. На небе начали собираться густые тучи, поэтому пришлось в авральном порядке строить шалаш. Место под него я нашёл очень даже удобное. Одно из упавших деревьев своей кроной свалилось на своеобразное разветвление другого дерева, растущего рядом, и там надёжно застряло. Ствол этого растения, зависшего на небольшой высоте, я и решил использовать для постройки укрытия. Тем более, что ветки этого дерева в одном месте, как будто специально образовали подобие каркаса для будущего шалаша. Собственно, мне и надо было только наломать разлапистых веток и уложить их таким образом, чтобы вода, в случае дождя, не попадала вовнутрь, а стекала по наружному слою на землю. Больше часа провозился я с постройкой этого временного дома и сделал все на совесть, как и хотел. Сложно всё-таки работать, не имея нормального инструмента. Даже при сооружении такой простой конструкции я и то не слабо намучился.

Успел закончить вовремя. Уже через полчаса после окончания работ разразился сильный ливень, сопровождаемый оглушающим громом, и казалось непрерывным сверканием ветвистых молний.

Построенное мной убежище хорошо выполняло свое предназначение. Внутрь вода не попадала, отчего мне было радостно и в какой-то степени даже уютно. Наверное, поэтому, устроив возле одной из толстых веток свой баул, я присел на него, опершись спиной на эту самую ветку, и незаметно для себя задремал.

Интерлюдия

Грынпмх злился.

Один из немногих оставшихся в этой вселенной представителей расы разумных, жившей здесь когда-то, сумевших в процессе эволюции поменять форму существования на энергетическую, позволившую им покинуть эту вселенную, просто злился.

Он уже и забыть успел, как это бывает. Ведь в наблюдатели, которым он и являлся, выбирали наиболее устойчивых в эмоциональном плане особей.

В свое последнее посещение этого мира он потратил немыслимое количество своего драгоценного времени, чтобы закрыть долину, подходящую ему для полноценного отдыха, магическим конструктом девятого порядка.

Помучиться с ним пришлось, чтобы не превысить разрешённый уровень воздействия на вселенную. Вот и стал действовать при помощи примитивной магии.

Этот конструкт он специально создавал для воздействия на разумных, проживающих именно в этой части планеты. Он должен был отпугивать местное население и внушать им страх, вернее, даже ужас от самой мысли о посещении долины.

И вот сейчас, вернувшись сюда после двухсотлетнего отсутствия, он обнаружил спокойно спящую молодую особь, совершенно не обращающую внимания на воздействие его конструкта.

Он уже трижды проверил свое творение не только на работоспособность, но не поленился дополнительно протестировать ещё и магические цепочки, из которых состоял конструкт. Всё нормально, все должно работать. Но спящему аборигену это никак не мешало.

Только когда Грынпмх отсканировал этого разумного, он выяснил причину неудачи и от негодования даже начал непроизвольно комментировать происходящее про себя.

— Значит, ты у нас изгой. Ладно, но почему на тебя не влияет воздействие? Ведь раньше более суток подобные тебе здесь не выживали? Ага, вот оно в чем дело. Переход через портал предтеч, переселение души и сознания? Хитрый, значит, ещё одну жизнь прожить захотел? Что же мне с тобой делать? Видел я уже таких неугомонных. Отправить за пределы долины? Так ты же обязательно вернёшься, чтобы выяснить, как это произошло. Тем самым нарушишь мой отдых, а этого допускать нельзя, никак нельзя. Ведь мне через десять ваших лет снова возвращаться в великую пустоту. Отдохнуть обязательно надо без всяких помех. Да и наказать тебя надо бы за то, что пытаешься обмануть судьбу.

Отправлю-ка я тебя, пожалуй, на время моего здесь пребывания на одну симпатичную пси-активную планету. Надеюсь, после её посещения у тебя пропадет желание играть с судьбой, и ты научишься воспринимать неизбежное со смирением.

Продолжая бормотать себе под нос комментарии, раздраженный Грынпмх начал действовать.

Чтобы не нарушить незыблемые законы взаимодействия с примитивными разумными, не достигшими в своём развитии даже первой ступени возвышения, он решил поступить с этим аборигеном совершенно нестандартно.

Во избежание обвинения в неоправданном риске для жизни разумного, он наложил на спящего аборигена конструкт, воздействующий на окружающую среду таким образом, что даже самые агрессивные животные будут игнорировать его до тех пор, пока он сам не атакует этих самых хищников. Конечно, конструкт не сработает и в том случае, если произойдет физический контакт. Стоит любому хищнику дотронуться до парня и воздействие не поможет.

Второй конструкт, которым он наградил этого разумного, назывался возврат. Ровно через десять лет, по местному летоисчислению, разумный автоматически, без какого-либо участия с его стороны переносится обратно в этот мир, на это же самое место.