Шаман

Я с трудом выдохнул и повернулся к последнему больному в нашем отделении.

– Он такой классный! Хочу за него замуж!
– Услышал я тихий голос Кати.

– Я хочу от него детей!
– Это уже была Дашенька.

Час от часу не легче…

* * * * *

Москва, Кремль, личный кабинет императора Александра Четвертого, 1ое августа, 22.00

Император был зол. Очень зол. Комнату для совещаний он спалил дотла. Все убранство кабинета для совещаний обратилось в пепел, оставив лишь почерневшие каменные стены. Генералы и чиновники в ужасе сбежали. Никто уже очень давно не видел настолько взбешённого главу государства.

А виной тому был один чиновник, который решил не сразу доложить о происшествии в Петербурге, а дождаться окончания празднования Дня Империи…

– Разрешите войти, государь? – В открывшихся дверях показался Лев Леонидович Трубецкой.

– Входи. – Рыкнул император, - какие новости?

– За прошедшие сутки мы имеем более двенадцати тысяч зараженных. Очаг заражения пока выявить не представляется возможным. Все больницы и госпиталя заполнены, личный состав столичного управления полиции полностью переведен в усиленный режим несения службы. Уже были первые случаи мародёрства и грабежа. Народ постепенно поддается панике, отдельные люди пытаются бежать из города. Требуется вводить усиленные меры и блокировать город, вводя меры карантина. В противном случае, эта новая напасть может расползтись по всей стране. – Трубецкой остановился с кожаной папкой в руках перед рабочим столом императора, не опускаясь в кресло, хотя обычно личному помощнику императора даже не нужно было спрашивать на это разрешение.

– Ты представляешь, что после этого начнется, Лев Леонидович? – Император исподлобья посмотрел на своего помощника.

– Представляю, государь. – Кивнул Трубецкой.

– НЕТ! НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ! – Взревел император, вскочив из-за стола.

Кулаки императора вспыхнули белоснежными и чернильными языками магического пламени, белки и радужка глаз пропали, внутри глаз плескалось точно такое пламя, даже волосы императора трансформировались в пламя. Его форма Стихии была более раскрытой его ранней формы, когда он стал рыкарем.

Трубецкой помнил этот день, когда он впервые увидел императора после прибытия с восточной границы. И как он тогда сжигал Илью Боярского свои Призрачным Пламенем. Лишь когда схватка перешла в чудовищные масштабы, пламя императора стало видимым как сейчас. Это говорило о том, что он очень зол. Очень. И в этом пламени погибали, растворялись без следа даже тени – марионетки, которых так любили использовать Боярские, которые очень серьезно развили свой талант в Смерти и Тьме…

– Они меня сожрут! ВСЕ И РАЗОМ! Я здесь! Моя семья – здесь! Ни одного, бл**ь, Рюриковича в столице нет! – В эмоциональные моменты император переходил к старому названию своего рода, - а из Высших Родов Империи тут только князья с женами и их прямые наследники! И ТО, СУКА! НЕ! ВСЕ!!! Большая часть высшего света всей Империи осталась в Петербурге!!! И за КАЖДОГО, БЛ**Ь, КАЖДОГО, кто из них СДОХНЕТ от этой непонятной заразы, ОНИ БУДУТ СПРАШИВАТЬ С МЕНЯ И МОЕЙ СЕМЬИ!!!

– Ваше императорское величество, никто не посмеет сказать вам и слова, это не ваша вина! – Возразил Трубецкой.

– ЛЮБАЯ СМЕРТЬ В ИМПЕРИИ – ВИНА ИМПЕРАТОРА! – Прорычал Александр Четвертый, - если это не сытая смерть в старости! И не важно, из-за чего: война, эпидемия, мор, голод, бандиты, анархисты… НАРОДУ НА ЭТО НАПЛЕВАТЬ! Даже Одаренные превращаются в стадо, когда поддаются страху! А сейчас именно СТРАХ превратит их в толпу! И лучшие превратятся в худших!..

Призрачное пламя пропало, волосы и глаза императора приняли обычный внешний вид, и сам монарх устало опустился в кресло, уткнув лицо в сложенные лодочкой руки. Пару минут царило полное молчание в кабинете. Император тяжело дышал, а Трубецкой не решался взять слово. Именно сейчас, Александр не был похож на грозного, опасного и жесткого императора Российской Империи. Скорее, на простого русского мужика, которого в конец завалило проблемами всех окружающих его людей, и он помогал их решить всем, но свои собственные откладывал на потом… Наконец, личный помощник императора вышел из ступора.

– Государь, но и ничего делать мы не можем. Нужно принимать решение, нужно начинать действовать. Сейчас эмоции будут только мешать. Первоначальные инструкции выполнены в полном объеме, город перекрыт, но сил столичного гарнизона и управления полиции для полной блокады и соблюдения условий карантина требуется привлечение воинских частей и сотрудников медицины с других регионов.

– Когда прибудет мой брат? – Вместо ответа спросил император.

– Завтра днем, Великий Князь уже получил сообщение в Иркутске и в данный момент должен готовиться к вылету. Но я все равно настоятельно рекомендую вам даже после прибытия вашего брата оставаться в Москве. Государь, вы прекрасно знаете, что я желаю вам исключительно добра, и пусть иногда говорю вам не самые приятные, но всегда правильные вещи. И я в очередной раз вынужден вам это говорить. Вы ничего не сможете сделать в Петербурге такого, чего не можете сделать в Москве. Лишь подвергните себя бессмысленной опасности. Ваш старший сын все же еще слишком молод, он не сможет занять трон, а ваш брат слишком импульсивен, он наломает дров. Опять же, его готовили командовать, а не править. Это совершенно разные вещи. И без вас нас начнут рвать на куски. Сейчас только вы являетесь тем, уж простите, якорем, что поддерживает зыбкую стабильность на мировой арене. Вы должны оставаться здесь.

– Как супруга и дети? – Император наконец-то принял в руки папку Трубецкого, но открывать не спешил.

– Ваши дочери размещены каждая в своих личных покоях, императрица вместе со вторым наследником находятся в императорских покоях, оба чувствуют себя хорошо. Софья и Анастасия очень сильно ругались, и порывались отправиться обратно в Петербург самостоятельно, но их успокоила государыня.

– И куда так засобирались старшая и младшая? – Впервые на лице императора появилось что-то вроде улыбки.

У императора было три дочери и два сына: старшая – Анастасия, средняя – Екатерина, и младшая – Софья, старший сын – Михаил и младший - Александр. Все родились с разницей в три года, сейчас Анастасии было двадцать, Екатерине – семнадцать, а Софье – четырнадцать. И спокойно сейчас жила и училась только средняя, у старшей было повышенное чувство ответственности, что воспитала в ней мать, так как мальчиков в императорской семье было принято с раннего детства отдавать на воспитание "дядьке", и первенец и наследник императора сейчас уже жил и учился в Европе инкогнито почти три года, а старшая взрослела, и мать честно старалась подготовить дочь не просто к замужеству, а именно к правлению родом, в который она попадет, а в итоге девушка бросалась в любые дела, в которых могла себя проявить, а с младшей все было проще и одновременно сложнее – подростковый период. В итоге, старшая хотела ехать в обратно в столицу и работать в любой больнице даже простой сестрой милосердия, стараясь своими руками спасти как можно больше жизней, а младшая хотела отправиться в Петербург по другой причине – она должна быть сейчас со своими друзьями. Обе получил отказ, устроили истерику, получили повторный отказ уже в более жесткой форме, и были отправлены по собственным покоям.

Сегодня император со своими детьми общался достаточно жестко. В такой момент ему не хватало только разборок с девчонками, которые стремились высказать свое мнение…

– Хорошо. Тогда, возвращаясь к нашим проблемам, вводим план по чрезвычайной ситуации в действие немедленно. Отдать распоряжение по всем необходимым гарнизонам. Отозвать с отпусков всех офицеров и солдат. Первый резерв от каждого подразделения должен выдвинуться в Петербург в течении четырех часов. Кронштадтский гарнизон морской пехоты должен выдвинуться на важные государственные объекты и усилить охрану на местах. По специалистам медицинской службы… - Император вернулся в «рабочее состояние».

Трубецкой тезисно фиксировал указания императора, пока тот просматривал документы и ставил личную подпись. Это совещание в малом кругу продолжалось практически два часа. Лишь уже за полночь личный помощник императора покинул рабочий кабинет Александра Четвертого.

Выйдя за двери кабинета и плотно закрыв их, Трубецкой развернулся к толпе из тридцати генералов и чиновников, которые все это время ждали окончания совещания. Просто никто из них не рискнул показываться на глаза главе государства, когда у него настолько испортилось настроение. Один чиновник уже был в «Матросской Тишине», и вряд ли он уже когда-нибудь покинет это столь закрытое и весьма «уютное» заведение…

– Все указания отданы, господа, пакеты с указаниями подписаны государем. Вводится план Чрезвычайного Положения в Санкт-Петербурге. Прошу вас всех получить пакеты с личными приказами и отбыть для немедленного выполнения. Император особо выделил требованием оперативные действия всех ваших ведомств. Как вы понимаете, господа, ситуация критическая. Прошу всех работать с максимальной отдачей. Иначе «Матросская Тишина» окажется новым домом для нас всех. Я понятно выразился?

Все моментально закивали словно болванчики.