Шаманка Сумеречных Сов

Тут я заметила, что все, кто был на ристалище уже отошли под защиту стен.

Рихард ненадолго отвлёкся от сына, посмотрел по сторонам, и, заметив, что Шаркий меня отвёл подальше, улыбнувшись кивнул.

– Шаркий, что происходит?
– спросила я, потому что, кажется, я была единственная, кто не понимал происходящего.

– Так, купание.
– Непонятно ответил старый лучник.

Рихард опустил Нильса на песок ристалища, а сам отошёл и обернулся.

Драконом мужа я ещё не видела. И вот теперь понимала наших воинов. Увидеть такое на поле боя во время сражения! Огромная хищная зверюга была самой яркой картинкой для описания слов сила и мощь. Его чешуя сияла, шипы на гребне сверкали, напоминая кромку клинка. Корона из рогов на голове придавала древнему Зверю величия. А клыки и когти рождали чистый ужас в душе. Дракон был чудовищен и великолепен. Я замерла не в силах не то, чтобы пошевелиться, да я даже понять не могла какое чувство испытываю: восторг или ужас.

Дракон изогнул длинную, покрытую бронированной чешуёй, шею и выпустил в небо столб пламени. А потом обрушил эту огненную лавину на маленького, гоняющего лапкой по песку найденный камешек драконенка.

Не помня себя, и совершенно позабыв об ужасе перед таким Зверем, я рванула к Нильсу и выхватила его из огня.

– Ты сдурел что ли?
– заорала я прямо в приблизившуюся морду дракону и со всей силы ударила кулаком по чешуйкам между ноздрями.
– Ай! Ящерица непробиваемая! Ты что творишь?

– Кхм... Леди, - позвал меня Шаркий.
– Это пламя для маленького лорда не опасно. Драконы специально дышат на новорожденных драконят пламенем в момент первого обращения. Чешую так закаляют.

– Да?
– удивилась я и начала пристально рассматривать Нильса.

Мягкая и шуршащая, как у прогревшейся на камне змейки, чешуя стала зеркально гладкой и твёрдой. И даже цвет изменился. Сквозь нежный жемчужный перламутр начала проглядывать сверкающая сталь.

– И, леди, вы б так под огонь-то не кидались бы. Лорд у нас даже когда скотиной оборачивается, конечно, в разуме остаётся, но всё ж мало ли!
– продолжал говорить старик.

Лорд, обернувшийся, по словам Шаркия скотиной, похоже, не разозлился на меня. Наоборот, вся его драконья морда просто лучилась от самодовольства. Чуть повернув на меня голову, он выдохнул. Не сильно, но меня чуть не снесло потоком тёплого воздуха.

– Ишь ты, играется!
– усмехнулся Шаркий.

Я опустила мелкого дракончика обратно на песок. Чешуйчатому непоседе было скучно сидеть на руках. А купаться в отцовском пламени, похоже, понравилось. Потому что малыш активно крутился, подставляя то бок, то спинку, то топорща крылышки.

На плечо приземлился, довольно ухнув, Гарун.

– Угуг, гуууу.
– проухал он, двигая головой.

– Леди Саяна? Прекрасно, что вы здесь! Вы обязаны объясниться...- вылетел на ристалище капюшононосец.

Длинный каменный коридор, что вёл к месту для тренировок, закончился вместе с последними словами Хранителя, и картина, которую он увидел, заставила его замолчать. Злость на его лице сменилась сначала растерянностью, потом непониманием, а вот промелькнувший испуг, Хранитель попытался спрятать.

– Если обязана, то конечно, объяснюсь.
– Усмехнулась я, поглаживая Гаруна.
– Вы, наверное, возмущены, что найдя Нильса, я не отправила его к вам на занятия? Думаю, теперь в этих занятиях и вовсе смысла нет, так как у Нильса пробудился Зверь. А я хорошо запомнила, что Хранителями и Целителями становятся только те, кто лишён дракона.

– Он ещё не взлетел, - отчего-то охрипшим голосом произнёс Хранитель.
– Поэтому слово лорда ещё в силе.

Но дожидаться, когда лорд обернётся обратно, почему-то не стал и быстро ушёл.

– А почему Нильс не оборачивается?
– снова начала волноваться я, когда огненное купание закончилось, и Рихард обернулся человеком.

– Драконята после первого оборота возвращаются в человеческий облик нескоро. От недели до трёх. Обычно, этого времени хватает, чтобы маленький дракон набрал массу, и крылья окрепли.
– Успокоил меня Рихард.
– Сейчас он каждый день будет сильно прибавлять в росте и весе. Правда, Зверь проснулся очень поздно, а Нильс болезненный ребёнок... Но думаю, через неделю будет уже с крупную собаку.

– А почему Хранитель сказал, что пока Нильс не взлетел, твоё слово отдать им сына в силе?
– спросила я.

– Если дракон не начинает летать, он становится всего лишь зверем. И тогда такого дракона лишают способности к обороту. Вот как наставника Олафа, например.
– Помрачнел муж.

– Я верю, что Нильс взлетит!
– нахмурилась я.
– Не могут Небеса быть так жестоки!

– Ну, если ты уверенна, то я тоже буду верить. Храбрая моя Птаха.
– Тут же улыбнулся муж.

– А где мы теперь будем жить?
– спросила я.

– В каком смысле?
– удивился Рихард.
– Мы в покоях, Нильс, пока не обернулся обратно, здесь, на ристалище. Я, когда впервые обернулся, здесь и жил.

– Чего? То есть, мы оставим ребёнка одного, на улице и ночью?
– а я-то была уверена, что меня сегодня уже ничто не удивит.
– Ага, сейчас!

– Саяна, сын сейчас не совсем человек, и мыслит он по-другому.
– Улыбался муж.

– И вот именно сейчас он, похоже, мыслит, что здесь ему уже не интересно.
– Показала я на уверенно куда-то шагающего драконeнка.- А если бы он был сейчас один? И где бы мы потом этого мыслителя искали бы?

– Дааа, я дальше ограды ристалища не уходил.
– Смутился муж.
– Даже и не знаю...

– А что тут знать? Считай, что мы в походе. А почему собственно ребёнок должен оставаться на улице?
– уточнила я.

– По двум причинам. Огонь выдыхается самопроизвольно. И даже во время сна. А второе, внутри каменных стен, дракон не растёт.
– Пожал плечами Рихард.

– Как птенец в яйце?
– предположила я.

– Похоже, что так.
– Улыбнулся муж.
– Как думаешь, куда он топает?

– У Нильса два любимых места. У алтаря и потерянный сад.
– Ответила я.

Как оказалось, я почти угадала. Дракончик отправился в сад.

– Первый раз вижу дракона, уплетающего яблоки!
– смеялась я, глядя на довольно жующую и перемазанную в яблочном соке и мякоти мордашку.
– Эх, сюда бы хоть пару персиков! У нас в обители росли. Думаю, Нильсу бы понравились.

– Наверняка. У нас они тоже растут. Но он больше любит гранат и землянику. А ради малины и морошки готов лезть в самые непроходимые места.
– Засмеялся Рихард.