Шаманские техники личностных изменений. Опыт превращений

Строго контролировалось выполнение запрета на ввоз в США растений. В системе были свои преимущества. Во-первых, это экономило время таможенной службы Майями. Во-вторых, если растения были легальны, и отсутствовали попытки скрыть этот факт, то их просто изымали, что позволяло избежать дальнейших проблем.

Поэтому мы решили не пытаться прятать травы, а просто оставить их в сумке Винифред, чтобы любой, кто пожелал бы заглянуть, мог их увидеть. Когда мы приготовились проходить через пост службы безопасности, Джессика прикоснулась к связке и сказала:

— Будь газетой. Двое таможенников стояли за длинным столом, тщательно осматривали каждый предмет багажа пассажиров.

Джессика прошла первой. Один из сотрудников службы безопасности достал ее фотоаппарат и попросил открыть его. К счастью, дочь вынула последнюю пленку до того, как мы отправились в аэропорт. Таможенник посмотрел внутрь и несколько раз нажал на кнопки, затем вернул камеру Джессике, очень серьезно при этом кивнув. Тем временем его коллега был поглощен изучением содержимого сумки Джессики, выкладывая на стол свитер, четыре маленьких вышивки, которые она купила для друзей, расческу, книгу, дневник, ручку, калькулятор, кошелек и косметичку. Последние два предмета его заинтересовали. Потребовалось их открыть. Он рассмотрел каждую фотографию и заставил открыть каждую баночку крема или помады. Когда она открыла крышку пудреницы, он потрогал подушечку пальцами, поднимая маленькие облачка пудры. Он просунул ноготь за зеркало, чтобы проверить, плотно ли оно сидит.

Это не было обычным досмотром. Либо этих людей предупредили, что кто-то пытается покинуть Эквадор с чем-то очень важным, либо они пытались угодить невидимому для нас начальнику. Я никогда не видел ничего подобного.

Джессика прошла к выходу. Я подтолкнул Винифред вперед, не хотел оставлять ее одну. Когда увидел, как она подходит к столу, испугался. Боялся, что конфискуют травы. И потерял уверенность в законности того, что мы делали. Как, гадал я, они отреагируют на это изобилие шаманских «травок»?

Таможенник запустил руки в дорожную сумку, достал синий свитер, прощупал его. Затем начал выкладывать из сумки другие вещи. Они появлялись медленно, мучительно медленно: книга, косметичка, расческа, карандаши, калькулятор. Он открыл сумку шире и заглянул внутрь.

По его лицу скользнула ухмылка: первое проявление эмоций. Он залез рукой внутрь. Я затаил дыхание и посмотрел на Джессику. Служащий пробормотал что-то напарнику и достал журнал «Космополитен», разглядывал фотографию полуобнаженной дамы на обложке. Начал складывать все, что достал, обратно в сумку. Передал ее Винифред и помахал рукой. Досмотр закончился. Мы проскочили.

Пока я проходил процедуру проверки, голова шла кругом. Я не мог перестать думать о связке трав. Куда она делась?

Я прошел через ворота и увидел Джессику и Винифред. — Здесь, — сказала Винифред, показывая на сумку. — На самом видном месте. Самая большая вещь. Не знаю, как они пропустили. Как будто она исчезла.

— Как будто превратилась в газету, — поправила Джессика.

Несколько месяцев спустя я оказался в том же аэропорту Киото, покидая страну вместе с шестнадцатью членами нашей группы, которые только что провели десять дней вместе со мной и шаманами. Некоторые несли с собой копья, купленные у шуаров.

Так как шуары делают копья из очень твердого дерева чонта, они не используют ни каменных, ни металлических наконечников. Вырезают треугольные острия из эбенового дерева, достаточно прочные, чтобы проткнуть самую плотную шкуру животного или вражеский щит. Форма острия и длина древка многое говорят о назначении копья. Длинные, узкие острия используются для рыбной ловли. Толстые — для охоты на животных. Копья с меньшими наконечниками, разукрашенные змеями, — для церемоний. Боевые копья имеют наконечники в форме алмаза, острые грани которого сходятся в одну точку.

Я тоже нес копье. Оно было сделано лично для меня одним из шаманов ради «изгнания дьявольских воинов, которые разрушают леса». Хотя подарок был исключительно символическим, и речь никоим образом не шла о физическом убийстве лидеров нефтяных компаний, это копье, тем не менее, было настоящим боевым оружием. Около пяти футов в высоту, как и все боевые копья, оно предназначено не для метания, а для колющих ударов. Украшено кроваво-красными перьями тукана, и широкое острие — убийственно острое. Я нес вещь, которой было не место в салоне пассажирского «Боинга».

Днем раньше некоторые из моих спутников поспорили, смогут ли пронести копья в салон самолета. Было бы очень тяжело с ними расстаться, пусть даже на время. Один мужчина облепил наконечник полосками мокрой бумаги, на которую намотал красную бандану, чтобы копье выглядело, по его выражению, как «посох путешественника». Женщина привязала домотканую материю к копью, обернула ее вокруг древка, благодаря чему копье стало выглядеть как свернутый флаг. Кто-то нашел обрывок резинового шланга на помойке, недалеко от места, где мы провели ночь, и ухитрился втиснуть длинное тонкое копье прямо внутрь.

В автобусе на пути в аэропорт я взял микрофон. Высоко подняв свое копье, я сообщил, что превращу его в стебель тростника и пронесу на борт. Не знаю, что заставило так сделать, но меня переполняла уверенность, что все получится. Мои слова вызвали всеобщий смех. И я заявил, что это не шутка, что не буду ничего делать, чтобы замаскировать или спрятать копье.

— Настоящая проверка для Меняющего облик, — сказал я, пожалуй, с излишней бравадой.

Теперь, снова оказавшись в аэропорту Кито, я встретил тех же работников, или, по крайней мере, очень на них похожих. По обыкновению, я позволил всем пройти до меня. Одно за другим копья изымались, владельцам выдавали багажные бирки и заверяли, что они смогут забрать свое имущество в аэропорту Майями.

Подошел к столу и я. Сотрудники службы безопасности перерыли рюкзак, но меня пропустили. Спутники изумились, когда я гордо вошел в посадочную зону с острым копьем в руках.

— Ну уж в самолете обязательно обратят на тебя внимание, — усмехнулась какая-то женщина.

Но я совершенно не удивился, когда через полчаса без всяких проблем прошел мимо контролерши, которая проверяла посадочные талоны и размер ручной клади при входе в самолет, а потом мимо еще троих женщин, сопровождающих рейс. Одна из них посмотрела прямо на копье. Потом посмотрела на меня и широко улыбнулась:

— Вы поднимались на гору Чимборазо? Я спокойно кивнул и пошел по проходу.

Мастер Манко, обучавший на протяжении многих десятилетий лучших шаманов-кечуа, всегда отклонял мои приглашения приехать в Соединенные Штаты, говоря, что у него нет никакого желания надолго оставлять духов гор. Я учился под руководством Манко многие годы, а недавно он начал учить Джессику, что оказало на него сильное влияние. Видимо, он изменил свое мнение о поездке в Соединенные Штаты.

Сначала он говорил, как важно донести философию шаманизма, пронизанную почтением к Земле, до молодых людей Северной Америки. Затем стал размышлять о сооружении моста обмена опытом между Югом и Севером. Он рассказывал Джессике легенды о «Кондоре Юга» и «Орле Севера», вступивших в союз во времена пятого Пачачути.