Шаманский Лес
Шрифт:
17.06.05
Рассматриваю в бинокль склон горы, на котором поселился медведь. Следы выходят оттуда и уходят туда. Вроде бы обычный склон, но кусты кажутся дремучей, мрачнее. Первый раз, когда наткнулся на медвежий помет, подумал: «Странно, откуда здесь лошадь?». И продолжал идти, беззаботно насвистывая. Лишь минут через двадцать «вдруг» дошло, что это вовсе не лошадь. И мир сразу изменился.
В 2002-2004 гг. Якутии и в Хабаровском крае сильно горели леса. И медведи, соответственно, с запада и с юга пришли к нам. Этот из беженцев. «Сами мы не местные, жить негде» и все такое. Я его ни разу не видел, хотя не раз слышал.
Шаман хохочет над моими проблемами с мишкой. Он-то с ними только что не целуется.
— Как ты обезопасил себя?
— Тебе не поможет. Не расслабляйся. Носи свисток, фальш-вейер, а лучше — ружье.
— Но ружье «трахает». Особенно если рюкзак тяжелый.
— Лучше ружье... (Смеется).
— Хоть расскажи, к чему стремиться.
— Опасно. Впадешь в иллюзию, что сам можешь...
— Обещаю «нюх не терять». Буду с ружжом.
— Я понимаю, как себя вести с мишкой.
— Объяснишь?
— Это не объяснишь. В каждом конкретном случае по-разному. Я понимаю больше тебя в устройстве мира. И, как частное следствие, в «устройстве» медведя.
— Знаешь, в университете меня учили, что медведь — «объективная реальность, независимая от нашего сознания».
— Я сдавал философию в мединституте. Она правильно учит, но не дотягивает.
— В чем?
— Там основная категория «отражение»? Но «отражается» в моем сознании далеко не все, а только то, что мне соответствует. И то не сразу.
— Как это «не сразу»?
— Взрослый, видит, слышит и понимает больше ребенка, хотя глаза и уши у него могут быть хуже. Просто он больше развился.
— То есть я могу в мире замечать и понимать только настолько, насколько я развился?
— Да.
— Можно примеры?
— Я могу разговаривать с деревьями и животными, а ты — нет.
— Ты знаешь их язык.
— Дело не совсем в языке. Если ты разовьешься больше, то увидишь в деревьях и животных много нового. Это позволит тебе понимать, как с ними общаться. А пока никакой язык тебе не поможет.
— То есть я не неумею, а не понимаю, не вижу как?
— Именно.
— Что мешает философам это понять?
— Глупым мешают слова: «объект», «объективная реальность» и им подобные.
— Чем?
— Они думают, что предметы такие и есть, как они их видят. И, конечно, тогда понимать им больше нечего.
— А умным что мешает? Есть же поумнее?
— Нет практики. Очень умный человек может вдруг понять, как общаться с деревьями, с облаками или льдами. Но если он это ни разу не практикует, то или забудет, или сам же будет считать это фантазией.
— Откуда ты это узнал?
— Я сам философ. (Хохочем).
Эта цивилизация ошибочна...
01.01.05
Новый лед прирастает к кромке старого, поэтому возле кромки температура морской воды ниже нуля. Лежу на хрупкой кромке и смотрю в холодную прозрачную воду. Имея туристический коврик, можно пролежать довольно долго.
Кажется,
что в серых, веками обкатанных волной и обточенных льдами камнях никто не живет. В зависимости от размера камни напоминают китов, моржей, нерп, лежащих на дне.Замечаю стайку рачков или очень маленьких креветок. Они деловиты и активны. Как бы прыгают в толще воды, отталкиваясь от льда. Только не вверх, а вниз или в сторону. Понимаю, что жизнедеятельность креветочек протекает как раз в самом холодном слое воды. Настроив свой Nikon, делаю несколько фотографий, «мувик» и, довольный, отправляюсь к Шаману.
— Теперь-то докажу биологам, что могут жить нетеплокровные организмы при ниже нуля.
— Будет то же, что и с твоим «снежным пауком».
— Тогда не поверили, а сейчас есть фото и «мувик».
— Некоторые поверили. И многие знают о планктоне и рачках, живущих у кромки льда. Но общая точка зрения изменена не будет.
— Да, наверное... Почему ученые стали так часто игнорировать очевидные факты?
— Не только ученые. Все общество. Это называется «политкорректность». Важна не правда, а согласие и уважение к любым чужим суждениям. А уж опровергать общепринятое — совсем дурной тон.
— Почему такое явление?
— Система борется за выживание и не приемлет противоречащего.
— Какая система?
— Западная демократия.
— Ей-то чем грозит правда? Она на этом стоит.
— Стоит не на правде, а на рынке. А правда в том, что она не может ограничить рынок.
— И что плохого?
— Заметил, что климат меняется?
— Да.
— Не ограничив рынок, невозможно ограничить выбросы в атмосферу. Этим Запад погубит все живое.
— То есть человечеству нужна для выживания другая система?
Шаман не ответил на риторический вопрос и занялся печкой.
— Но, может, люди сумеют договориться об ограничении производств?
— Скорей бы, а то поздно... И это будет уже не рыночная и не демократия.
07.11.98
Иногда Шаман пользуется необычными предметами. Например, деревянным прямоугольным блюдом, иглой из бивня мамонта, луком из китового уса или наконечниками стрел из обсидиана. Однажды он при мне изготовил, точно обкалывая кусок льда, ледяной нож и заколол им же сделанную из снега, земли и веток тварь (зверя с рыбьим хвостом). Шаман утверждал, что такая полевая тварь привязалась к нему на полосе отлива, и он хочет наказать и отогнать ее, но не убить. Тогда еще я скептически относился к его разговорам о полевых животных, но мой скептицизм поубавился уже через несколько часов, когда мы вновь подошли к чучелу. Стояла морозная безветренная погода. Пока нас не было, чучело изогнулось, а ледяной нож наполовину вылез из него. Шаман вынул ледяной нож и разбил его, затем тщательно разрушил чучело.
На мои расспросы он ответил, что берет иногда предметы на стоянках древних людей и там же узнает способы деятельности. Он знает тысячи таких стоянок и является мастером множества древних ремесел. Археолог повесился бы рядом с ним.
— Как можно найти эти стоянки?
— Они везде, где есть вода, охотничьи угодья или пастбища. Где еще, по-твоему, должны были жить люди тысячи лет? Со временем ты просто чувствуешь их.
— Есть материальные признаки?
— В пригодных для жилья пещерах, гротах на берегах жили обязательно. Бугры с провалом и торчащими костями кита бывают на месте землянок.