Шаманы. Книга 2

Весь день до самого вечера дети сортировали привезённое, перерабатывали сушёные травы с помощью своих воздушных сущностей, безостановочно растирающих травы в каменных ступках. Исхагор аккуратнейшим образом смешивала травы в мраморном корытце, наполняла холщовые мешочки строго отмеренной дозой смесей. Её хранитель, играючи, развешивал мешочки под самым потолком 'знахарской' пещеры. Немалую часть отложили для духов девочки, иной раз предпочитающих вместо крови пригоршню сухих трав, из числа редко встречающихся где-либо кроме долины гейзеров. В чём тут было дело Исхаг так и не разобралась. И от кого шаманке требовать объяснений? От малышкиных духов? Они ни с кем и никогда не разговаривают. Надо честно признать, духи Исхагор совсем не обращают внимания на хозяйку шатра, но стоит также отдать должное призвавшей их в этот мир - духи ведут себя очень вежливо, не обнаруживают своё присутствие, не пакостят - и на том спасибо! Обоих детей воздушные хранят истово, что есть, то есть, и за это шаманка готова им простить, как равнодушие, так и всё остальное.

Вечером в сопровождении сына явился в гости Корноухий и притащил крупную птицу. Исхагор обняла старого волка и одарила обоих зверей внутренностями птицы, шеей, ногами и крыльями. Исхаг прислушалась - оба волка деликатно хрустели костями за пределами шатра, им ещё и кабаньего мяса перепало из прошлой охоты. Волки явно пожаловали не просто так, оба зверя были очень привязаны к её сыну и чуяли своим звериным сердцем грядущую разлуку.

Орка видела, что мальчик даже не помышляет об отъезде, но старой шаманке уже были явлены мельчайшие знаки наступающих перемен, властно позвавших в дорогу её сына. Им осталось недолго радоваться совершеннолетию Талгира, скоро их птенец выпорхнет из гнезда, да он уже твёрдо встал на крыло, хоть пока и не думает об этом.

Рано или поздно каждый мужчина покидает дом, таков закон этого мира, дороги и неизведанное влечёт их на поиски неизвестной цели. Юные мужчины думают, что она им известна, как же они ошибаются! Исхаг улыбнулась сыну и в её улыбке не было печали, а только надежда на будущие встречи и ожидание великой судьбы её мальчику. Ум, красота, знания, твёрдый характер, гордость, любовь! Эти слова ничего не значили для орки едва она встречалась взглядом с неожиданно мудрыми глазами её мальчика. Все эти слова дитя несло на себе, как заплечный мешок, и дальнейшая жизнь уже распланирована им самим до глубокой старости. Исхаг давно припасла подарки уходящему сыну, как и его наставники.

Исхагор прыгала вокруг брата, осторожно вычищавшего последнюю мраморную ступку от следов травы.

– Ужинать, братец! Сегодня я испекла те странные клубни, найденные тобой на краю долины близ Серебряного ручья.

– И как на вкус?

– Странный вкус, не то сладко, не то кисло. Но солить я не стала. Если нам понравится, накопаем ещё, хорошо?

– Обязательно! А место ты найдёшь?

– Мой хранитель помнит, где это.

– Лучше бы тебе не полагаться на способности хранителя, а тренировать собственные, - заметила Исхаг.

– Я знаю, матушка, я тоже смогу найти, но с хранителем это гораздо быстрее.

Орка улыбнулась непробиваемой уверенности дочери, малышка почти в каждой фразе объединяет несколько слов "я". Я знаю, я смогу, я поняла. Наставник Таркилег утверждает, что это совершенно эльфийская манера, ибо перворождённым свойственно стремление главенствовать... если не в настоящей жизни, то уж в беседе обязательно. А как можно обозначить главенство, если не выпячивать собственную личность на первое место? Древний только посмеивался над эльфийскими умствованиями, любой непокорный дух поставит на место любого разумного, даже если он называется эльфом Таркилегом.

Наставники частенько беззлобно переругиваются в отсутствие обоих детей, причём, повод долго искать не приходится. Оба её ребёнка не упускают случая с помощью своих духов подслушать их нескончаемые споры. Иногда детям это удаётся, особенно мальчику. Его неслышные духи аккуратно просачиваются в шатёр и умело прикидываются шерстинками кошмы пока оба спорщика размахивают руками и призывают покойников с громкими именами в свидетели правоты своих утверждений. В числе таких свидетелей оба спорщика упоминали даже всем известного орочьего шамана Файгира, Сына Змеи, награждённого собеседниками непонятным титулом "философ".

Улыбаясь, Исхаг наблюдала за дочерью. Девочка перемещалась в пределах шатра точными экономными движениями, как истинная орка. Её сын так и не научился этому, старая шаманка хмыкнула - все мужчины таковы, независимо от расы. Исхагор растянула на кошме скатерть - дань эльфийскому происхождению девочки, когда это орки обедали на скатерти? Затем малышка красиво разложила лепёшки на деревянном блюде, хорошо, что от эльфийских приборов дитя, поразмыслив, отказалось. Шестнадцать всяческих ножей, ложек и разновеликих вилочек неплохо использовать за накрытым эльфийским столом, при этом желательно восседать на высоких табуретах в обществе утончённых перворождённых. А вот сидя на полу, да ещё и поджав или же скрестив ноги, орудовать вилочками не слишком удобно. Гораздо удобнее держать миску в руке и использовать среднюю ложку, хмыкнула шаманка.

Мясной отвар в этом шатре уважают все, особенно сын, мальчик даже глаза прикрыл от удовольствия. Орка одобрительно оглядела сына, достаточно высокий для человека рост, крепкое сложение, хорошо развитая, но не чрезмерно рельефная мускулатура, широкая кость. Так сразу и не скажешь, что Талгир силён, однако мать сама была свидетелем, как мальчик взвалил на спину приличную оленью тушу и бежал наперегонки со своим хранителем вниз по тропе. В дальнейшем юноше предстоит взросление, тогда тело уширится, ещё более укрепится, но, увы, потеряет юношескую гибкость. Сила и гибкость у людей не слишком совмещаются. Либо крепкий костяк и мышечная мощь, либо гибкость позвоночника и всех суставов. Правда, такое существо трудно назвать человеком, приличнее назвать его эльфом.

Дети разлили по чашкам любимый напиток из семи настоянных в кипятке трав, шутливо сдвинули чашки в центре скатерти, чокаясь по людскому обычаю. Три серебряных кубка дожидаются своей очереди, и отдельно возлежит на скатерти бурдючок с вином.

Исхагор непринуждённо приветствовала обоих наставников, несомненно, их помощь понадобится брату ровно в полночь, ибо нанесение орочьей клановой татуировки кажется простым делом только на неискушённый взгляд. Глава клана должен лично создать рисунок для каждого из сородичей, и затейливость изображения не приветствуется. Орочья татуировка должна выглядеть просто, лаконично и доводить до сведения каждого встречного к какому именно клану относится носитель рисунка. Обычное место нанесения изображения - висок, плечо или предплечье, у разных кланов рисунки располагаются на разных участках тела. Особенно ценится у орков то, что клановые шаманы могут внедрить под кожу сородича сильного духа. Однако, шаманы могут и отказать в полезном приобретении, причём, не особенно утруждаясь объяснением причин.

Лаконичность, простота, соответствие рисунка природе выбранных духов-защитников. Всё перечисленное иногда диктует содержание рисунка, цвет татуировки и, если так можно выразиться, её наполнение, то есть количество внедрённых духов.

Исхагор подробно расспросила на сей счёт мать, обоих наставников и пожелала лично призвать нужных духов для наполнения клановой татуировки брата. Огненных она призвала ещё вчера и в тайне от всех поместила в собственный кристалл, откуда предполагала извлечь обоих в нужный момент.

Сейчас Исхаг, её сын и два наставника решали куда именно будет нанесён рисунок. Таркилег считал, что не стоит украшать юное лицо сине-черным рисунком. Древний полагал своим долгом предложить предплечье правой руки, мать желала нанести рисунок на левое плечо, как принято у мужчин её клана. Исхагор разливала травяной отвар и в спор не вступала, брат тоже хранил молчание, справедливо полагая, что его слово и будет решающим. Пока старшие беседовали и обсуждали его клановое изображение, Талгир выяснял у сестры, где обещанные ему воздушные духи.