Шань
Шрифт:
Таким образом, слепота и предубежденность капиталистов-магнатов и политиков привели к тому, что американская помощь текла обильной рекой исключительно в руки генералиссимуса Чана. Так было в начале войны, когда грузы для националистической армии доставлялись прямиком из Штатов по морю и по воздуху. Так было и потом. Даже в период действия эмбарго на поставки военного имущества в Китай с августа 1946 года по май 1947 тысячи тонн вооружений и боеприпасов, хранившихся на китайской территории под охраной американских солдат, тайно передавались частям, верным генералиссимусу.
Соединенные Штаты не оставили выбора
Памятуя о роли, сыгранной Хуайшань Ханом в Чунцине, и последующих событиях, не приходится удивляться тому, что Чжилинь как-то однажды привез его на встречу с Ло Чжуй Цинем. Ло в то время возглавлял министерство общественной безопасности. Его обязанности были разнообразны и многочисленны.
Тому, что Хуайшань Хан обладает значительным опытом в области “безопасности” — а проще говоря, шпионажа, — Чжилинь и другие ближайшие соратники Мао получили достаточно несомненных доказательств на протяжении последних лет войны. Теперь предстояло поставить этот опыт на службу стране в мирное время.
Встреча состоялась примерно тогда же, когда Мао возвратился из своего продолжительного паломничества в Москву, и время было выбрано отнюдь не случайно.
На протяжении нескольких месяцев после нее, несмотря на то, что Хуайшань Хан жил буквально по соседству с Чжилинем, двое друзей виделись нечасто.
Мао вернулся из поездки со смешанными результатами. По крайней мере, у Чжилиня сложилось именно такое впечатление.
— Именно поэтому, — сказал Мао, — я и не взял тебя с собой туда. Если и есть что-то, в чем ты плохо разбираешься, так это Россия. Со мной было то же самое в отношении американцев, но теперь с этим покончено раз и навсегда. Ты был совершенно прав на их счет. Что же касается русских, то раз Америка наотрез отказалась иметь с нами дело, приходится черпать необходимые средства из любого доступного источника.
Тем не менее “черпать необходимые средства” предстояло не совсем так, как надеялся Мао. Сталин согласился предоставить Китаю сумму, эквивалентную тремстам миллионам долларов. Беда, однако, заключалась в том, что деньги, по крайней мере отчасти, давались в виде кредитов, а не прямой ссуды. Это в свою очередь означало, что Китай оказывался довольно тесно привязанным к советской экономике: промышленности, технологии, сырью и специалистам.
Это, как поведал в приватной беседе Чжилиню удрученный Мао, было максимум того, чего он смог добиться.
— Сталин по-прежнему не доверяет нам, — говорил он. — Он столько раз вспоминал имя Тито и его “пародию” — это слово, которое употребил Сталин — на “социалистическое государство”, что я сбился со счета. Он походил на заевшую пластинку. Наша позиция на переговорах была исключительно слабой, — сокрушенно продолжал он. — В конце концов, русские так же, как и американцы, призывали нас в свое время к созданию коалиционного правительства. Вступив в гражданскую войну, мы пошли наперекор
всем указаниям Москвы. “Как вы можете ожидать, что я стану верить вам после всего этого?” — сказал мне Сталин тоном обеспокоенного дядюшки.Чжилиня, в отличие от Мао, итоги переговоров нисколько не удивили, однако он промолчал. Зная его предубежденность в отношении Советов, Мао не стал бы даже слушать его. Чжилинь нисколько не сомневался, что, если бы Мао удалось предоставить самые убедительные доказательства вины Чана в разжигании войны, Сталин все равно предложил бы ему только кредиты, придумав иной предлог.
После продолжительной трапезы в резиденции Мао, за все время которой они не обменялись и парой слов, Мао показал Чжилиню свой сад. День выдался морозным и безветренным. Жемчужная снежная пыль осыпала землю, гася все звуки.
Мао сильнее запахнул пальто.
— Когда я был в Москве, к северу от города прошел невероятный снегопад. Сугробы доходили до пятнадцати футов в высоту. Ты только представь себе, Ши тон ши!
Чжилинь вновь промолчал. Его сердце забилось быстрее от недоброго предчувствия. Мао не стал бы зря тащить его из дома на улицу в такой холод. Значит, он собирался сообщить своему верному советнику нечто такое, что должно было остаться между ними двоими. Но вот что?
— Есть еще одна проблема, — наконец заговорил Мао. Его взгляд был устремлен в глубину темного сада, обнесенного чернеющей в сумерках изгородью, буйно заросшей плющом. Нужды революции отодвинули, по крайней мере временно, на второй план все остальные заботы. — Сталин говорил со мной еще на одну тему. О Корее. — Мао сделал небольшую паузу, словно запнувшись.
— Северокорейские коммунисты при поддержке Москвы собираются напасть на южан.
— Как скоро?
— В июне.
Чжилинь понял все сразу.
— Это означает, что будет война.
Мао молча кивнул. На его лице была написана великая грусть.
— Наш бедный народ. Он только начал отходить от войны, длившейся так долго.
— Значит, Сталин не оставил вам выбора.
Мао повернулся к Чжилиню.
— Никакого, — ответил он и зашагал к дому.
— Я нашел ее!
Чжилинь оторвался от бумаг, которые сосредоточенно изучал уже на протяжении нескольких часов, и поднял голову. Стремительно ворвавшийся в кабинет Хуайшань Хан стоял перед ним. Новенькая форма плотно облегала его тощую фигуру.
— Мой друг, я нашел ее!
Худое, обычно неподвижное лицо его точно преобразилось и ожило.
Чжилинь перевел взгляд на человека, замешкавшегося в дверях.
Хуайшань Хан нетерпеливо махнул рукой.
— Заходи, Сеньлинь! Хао чжио хуо!Ну же!
Женщина, вошедшая наконец в кабинет, по всей видимости и без того никогда не отличавшаяся полнотой, находилась на грани физического истощения. Ее изможденное лицо носило следы прежней красоты. Судя по землистому оттенку кожи на щеках, ее здоровье находилось в плачевном состоянии. В огромных, широко расставленных светящихся глазах застыло испуганное выражение. Она беспрестанно моргала, очевидно вследствие необычайного беспокойства и робости.
Легонько подталкивая в спину, Хуайшань Хан заставил ступить ее несколько шагов вперед. От внимательного взгляда Чжилиня не ускользнуло, как она вздрогнула, попытавшись скрыть это.