Шанхайский синдром

– Да, мы жили в одном номере, но между нами ничего не было.

– Вы оставались наедине с молодой красивой женщиной в одном номере целую неделю и не занимались с ней сексом? – спросил Юй. – Вы это имеете в виду?

– Мне сразу вспомнился Лю Сявэй, – вмешался Чэнь. – Ну просто идеальный джентльмен!

– Кто такой Лю Сявэй? – спросил Юй.

– Легендарная фигура; он жил где-то две тысячи лет тому назад, в период Борющихся царств. Говорят, однажды Лю целую ночь держал в своих объятиях обнаженную женщину и не занимался с ней сексом. Конфуций был очень высокого мнения о Лю, поскольку, по конфуцианским законам, нельзя заниматься сексом ни с кем, кроме собственной жены.

– К чему вы мне рассказываете сказки? – У понемногу начал выходить из себя. – Хотите верьте, хотите нет, но я говорю правду. Ничего, кроме правды.

– Как вам позволили поселиться в одном номере? – спросил Юй. – На этот счет в бюро путешествий очень строгие правила. Для того чтобы мужчину и женщину поселили в одном номере, они обязаны предъявить свидетельство о браке. Если о нарушении станет известно, бюро путешествий могут лишить лицензии.

– Поскольку Гуань настаивала, мне удалось добыть для нас справку.

– Каким образом?

– Я взял бланк с шапкой журнала и напечатал справку о том, что мы женаты. Вот и все. Нам не нужно было показывать свидетельство о браке. Все турагентства гонятся за прибылью, поэтому им и такой справки достаточно.

– Подлог юридических документов – преступление.

– Да перестаньте, товарищ следователь Юй! Всего несколько слов на официальном бланке, и вы называете это юридическим документом? Сейчас многие так поступают.

– Тем не менее вы нарушили закон, – заметил Чэнь.

– Если хотите, поговорите с моим начальником. Да, я действительно смошенничал, воспользовался бланком с шапкой журнала. Я не прав. Признаюсь. Но ведь не арестуете же вы меня за это?

– Гуань была Всекитайской отличницей труда, членом партии с высоким уровнем политической сознательности, делегатом Десятого съезда партии, – сказал Юй. – И вы думаете, будто мы поверим в то, что она поступила так, чтобы сэкономить пару сотен юаней?

– Никакая экономия не могла бы заставить ее, незамужнюю женщину, целую неделю проживать в одном номере с женатым мужчиной, – сказал Чэнь.

– Товарищи, я, как мог, старался идти вам навстречу, – заявил У, – но, если вы намерены и дальше заниматься инсинуациями, вам придется показать ордер. Можете отвезти меня в управление.

– Товарищ У Сяомин, мы расследуем серьезное преступление, – возразил Чэнь. – И должны расспросить всех, кто был связан с Гуань.

– Но больше я ничего не могу вам сказать. Да, я ездил в горы вместе с ней. Но это ничего не значит. Особенно сейчас. На дворе девяностые годы XX века!

– Мы не спорим. – Юй кивнул. – Еще один вопрос. Как вы объясните то, что вы звонили ей в ту ночь, когда ее убили?

– В ту ночь, когда ее убили?

– Да. Десятого мая.

– Десятого мая… Хм, дайте подумать. Извините, но я не помню ни о каком телефонном звонке. Я каждый день звоню многим людям, иногда двадцати, тридцати и даже более. Я не могу вспомнить один определенный звонок в один определенный день.

– Мы навели справки на Центральной телефонной станции. Судя по их данным, последний полученный Гуань телефонный вызов был сделан с вашего номера. Десятого мая, в половине десятого вечера.

– Возможно… Наверное. Мы собирались сделать еще одну подборку снимков. Так что, может, я действительно звонил ей.

– А как насчет слов, которые вы просили ей передать?

– Каких слов?

– «Встретимся, как договаривались».

– Не помню. – У покачал головой. – Возможно, они относились к фотосессии, о которой мы условились.

– Фотосессии после девяти вечера?

– Вижу, куда вы клоните. – У стряхнул пепел на стол.

– Мы никуда не клоним, – возразил Чэнь. – Просто ждем ваших объяснений.

– Я забыл, на сколько времени мы с ней договаривались; возможно, мы должны были встретиться на следующий день или через день.

– Кажется, у вас на все готов ответ, – заметил Юй. – Вы все предусмотрели.

– Разве вы пришли не для того, чтобы получить ответы на свои вопросы?

– Скажите, где вы были вечером десятого мая?

– Десятого мая? Дайте-ка вспомнить… А, да, припоминаю. Я был у Го Цзяна.

– Кто такой Го Цзян?

– Мой друг. Он работает в Народном банке в новом районе Пудун. Раньше его отец был заместителем директора банка.

– Еще один «партийный сынок».

– Мне не нравится, когда люди употребляют это выражение, – поморщился У, – но не стану с вами спорить. В общем, в тот день я остался у него ночевать.

– Почему?

– В моей лаборатории что-то испортилось. А в ту ночь мне нужно было проявлять пленки. Снимки нужно было изготовить к определенному сроку. Вот я и поехал к нему и проявил пленки у него в кабинете.

– Разве у вас в доме мало комнат?

– Го тоже увлекается фотографией – на любительском уровне, разумеется. И у него дома есть кое-какое оборудование. А здесь пришлось бы слишком много всего передвигать.

– Удобное объяснение. Значит, вы всю ту ночь провели в доме друга. Прочное алиби.

__ Вот где я был ночью десятого мая. Точка! Надеюсь, мои объяснения вас устраивают.

_ Не беспокойтесь, – сказал Юй. – Нас устроит, когда мы призовем убийцу к ответу.

– Товарищи, ну зачем мне было ее убивать?

– Именно это мы и намерены выяснить, – ответил Чэнь.

– Перед законом все равны, простые люди и «партийные детки», – добавил Юй. – Дайте нам адрес Го. Нам нужно допросить его.

– Хорошо, вот, пожалуйста. Адрес Го и номер его телефона. – У что-то нацарапал на клочке бумаги. – Уверяю вас, вы напрасно тратите свое и мое время.

– Что ж, – сказал Юй, вставая, – до скорого свидания.

– В следующий раз, пожалуйста, позвоните перед тем, как придете, – заявил У, вставая из отцовского вертящегося кресла. – Надеюсь, выход вы найдете сами?

– Что вы имеете в виду?

– Дом У довольно большой. Тут и заблудиться недолго.

– Спасибо за ценную информацию. – Юй в упор посмотрел на У. – Но мы полицейские.