Шанс дается раз

Какой у нас, однако, наследник неразговорчивый… Хотя, окажись я на его месте, мне бы тоже особо болтать не хотелось. Не знаю, как в вашей стране, а у нас властвование — дело добровольно-принудительное. Как правило, после смерти старого властителя из его признанных наследников выживает только один — новый Император. Остальные по «странному» стечению обстоятельств отправляются к праотцам в рекордно короткие сроки, так что выбор у будущих правителей невелик: властвуй или умри.

Я перевела взгляд на балкон пэров и прищурилась, разглядывая двух законных наследников Императора: сорокалетний Экис, Медный Лис, и Эвар, Стальной Волк, тридцати лет от роду. Оба умны, опасны и прекрасно понимают, чем им грозит сложившаяся ситуация. Волнение и злость сквозит в каждом жесте Лиса: ещё бы, самым вероятным кандидатом на престол считали его! Он даже надел золотистый наряд Императора… поторопился. Возможно, именно из-за самонадеянности старшего наследника старый Император и поступил так: решил проучить.

Как бы там ни было, по отношению к Эйтану это было жестоко. Наверное, каждый на этой площади понимает: эти семь дней Серебряному Змею просто не пережить.

Мысленно посочувствовав невезучему принцу, я повернулась было, чтобы позвать девчонок и уйти раньше остальных, но прогремевшие над площадью слова заставили обернуться:

— Народ Ишшарры… — у Медного Лиса, как и у его отца, потрясающе красивый голос. Да и выглядит он куда внушительней Эйтана: чуть более высокий, широкоплечий, сильный и статный. Не юноша — мужчина, каждый жест которого буквально кричит: я — настоящий Император! Смотрите на меня! — Народ Ишшарры, прости моему… брату… его невежливость. Он ещё юн, да и соблюдению традиций, похоже, мать его не обучила, — притворный вздох, — Откуда ей их знать, верно?

— Прекрати хулить Наследника, Медный Лис! — выкрикнул какой-то старый чиновник, стоящий недалеко от балкона, — Решение Императора неоспоримо!

— Вот как… — от ласковых ноток в голосе Экиса мне стало нехорошо, — Ты смеешь перебивать меня? Старшего сына Императора? А это оскорбление…

— Я не хотел… — проблеял испуганный человек, до которого, кажется, дошло, что он сделал.

— Молчать! — прошипел Экис, — Не хотел, говоришь? Значит, твой язык привык говорить без указки разума? Прискорбно, — голос Лиса стал слаще мёда, — И я могу помочь тебе справиться с этим недугом. Как известно, чтоб устранить проблему, нужно в первую очередь уничтожить её источник. Верно?

Лёгкий взмах веера с изображенной на нём лисой — и двое молчаливых воинов выдвинулись вперёд. Я отвела взгляд.

— Нет! Нет, я… — вопль чиновника оборвал странный булькающий звук. В толпе послышались тихие вскрики и судорожные вздохи, где-то заплакал ребёнок.

— Запомните это, — голос Экиса был необычайно мягок, — Я добр… но не потерплю неповиновения. Очевидно, что отец был под действием магии, когда называл наследником сына иноземной ведьмы… Мне жаль это говорить, но за колдовство, направленное на Императора, наказание одно — смерть. Эйтан дан Ониа должен умереть. Колдунам не место в семье Детей Солнца! Возвращайтесь к делам, жители Тальи. Это моё последнее слово: Серебряному Змею не стать Императором! А тот, кто захочет помочь ему… пусть помнит об этом! — веер дрогнул, указывая на корчащегося на земле чиновника, изо рта которого хлестала кровь.

Кажется, настали непростые времена…

— Какой ужас, верно? — прощебетала бледная Мари, — Он приказал вырвать тому говорливому язык! Разве…

— Тихо!

— Замолчи! — в кои-то веки мы с Элли проявили потрясающее единодушие. Не хватало ещё лишиться языка, а то и жизни, из-за глупости приятельницы.

— Дома поговорим, за чаем, — добавила я, а Элли сдавленно фыркнула, как мне показалось, чуть истерично.

— Ты чего?

— Мамина любимая присказка вспомнилась: «Смелые идеи выдвигают на кухнях, большую политику творят в будуарах». Раньше я не понимала, о чём она…

— По-моему, ни о чём, — буркнула Мари, — Бессмыслица.

Когда мы пришли, охранный контур был активирован. Это значило, что ни Смотритель, ни Архивариус ещё не вернулись. В душу мою даже начала закрадываться непрошенная тревога, но я придушила её в зародыше: Дэр Сахрос, Смотритель Тальской Городской Библиотеки, был кем угодно, но не дураком. Просто, наверное, старик задержался на Площади, или они с Архивариусом решили наведаться к последнему домой, благо тот живёт недалеко от дворца…

— Медный Лис такой жестокий, правда? — Мари, молчавшая всю дорогу, поспешила высказать наболевшее, — Хотя в чём-то он прав, конечно. Отдать трон иноземному колдуну! Немыслимо! С другой стороны, не мог же Император просто так назначить преемником этого Эйтана? Наверняка он что-то имел в виду!

— По-моему, старый сукин сын просто хотел досадить Экису, — с довольной ухмылкой проговорила Элли, отхлёбывая чай, — Омали! Опять холодный!

— Вам показалось, пэри. Вы перенервничали, — усмехнулась я, покосилась на Элли и решилась спросить:

— Почему Вы так не хотите, чтобы Экис стал Императором?

Взгляд пэри стал острым, как бритва:

— Лишнее болтаешь, прислуга.

Я опустила глаза:

— Как скажете, пэри.

— Всегда бы так… А как вы думаете, какое у него лицо?

— У кого?

— У Эйтана, конечно! Каков он, новоявленный Наследник?

Мари призадумалась, а я прищурилась. Ловко Элли перевела тему, не придерёшься. Почему? Чем ей так не угодил Медный Лис? Высокомерен и жесток сверх меры, не поспоришь, но эти качества присущи большинству Императоров. Нет, тут нечто иное. Личное?.. Ох, отведи Танни-ти! Не хватало мне ещё оказаться в окружении человека, имеющего с будущим Императором личные счёты. Впрочем, моего ли ума это дело? Я сейчас должна вымыть посуду, выпроводить девчонок — всё равно Библиотека закрыта — и приготовить Смотрителю ужин. Наверняка старик вернётся усталым и изможденным, рухнет в скрипучее кресло, укроет пледом ноги и попросит чаю. А потом мы будем с ним говорить, и я уже придумала, о чём его расспрошу. Хотелось бы узнать, что думает о сложившейся ситуации Дэр Сахрос, и как он оценивает шансы назначенного Наследника…

— Омали, Смотритель с Архивариусом так и не пришли… Может, мне остаться с тобой? — на меня смотрели искренние зеленовато-карие глаза. Я невольно улыбнулась:

— Спасибо, Мари. Не переживай, я давно не боюсь оставаться одна. Иди домой, родители наверняка заждались.

— Ну, тогда до завтра! — брюнетка неуверенно улыбнулась на прощание, и входная дверь хлопнула.

Я осталась одна.

Некоторое время я пыталась читать, но слова путались, а смысл написанного до меня не доходил. Тёмными волнами начала накатывать головная боль. Отложив старинный фолиант, я легла на один из диванчиков, на секундочку прикрыла глаза…

И задремала.

Глава 3. Змей, письмо и клинок у горла

Если бы сейчас я мог смотреть в глаза опасности, рисковать жизнью, сражаться — это стало бы для меня освобождением…

Г. Гимлер

Проснулась резко, словно кто-то меня толкнул, и осознала, что уже наступила ночь. Было тихо и темно, только дождь стучался в стекло. Я подскочила, движимая дурным предчувствием.

— Господин Смотритель! — позвала я, просто чтобы услышать свой голос, — Господин!!

Тишина. И стук капель. И стройные ряды книг. И пугающие тени.

Я одна. Я боюсь быть одна…

Меня лихорадило, и только усилием воли я заставила детские страхи отступить прочь. Я взрослая и сильная, мне не пристало бояться. Тряхнув головой, я, не зажигая огня, прошла в холл.

Так и есть — защитный контур не обновлялся и не нарушался. Никто не приходил…

Я сцепила зубы. Сахрос никогда бы не оставил Библиотеку без присмотра в такую ночь, это очевидно. Значит, с ним что-то случилось…