Шанс для динозавра

Барини перевел дух. Всмотрелся. Мальчик спал, утомленный скучной сказкой, и тихо посапывал. Хорошо.

Стараясь не стучать каблуками, князь подошел к стрельчатому окну. Сквозь мутное стекло (освоят ли здесь когда-нибудь качественное стекловарение, черт побери!) едва можно было разглядеть островерхие крыши Марбакау, редкие огоньки в окнах и факелы стражи на башнях цитадели. А на севере разгоралось зарево – строго по плану, в назначенный день и час.

Горел храм Водяной Лилии.

Часть вторая Буря

Глава 1

Ар-Магор напоминал громадный фурункул. Сдави его посильнее, скрипя зубами от боли, – лопнет и потечет. Так казалось. Да так и было на самом деле, вот только сдавить как следует не удавалось вот уже два месяца.

Столица Империи, город-громадина. Как три Марбакау, даже больше. Никем не осаждаемый в течение целых поколений, он выплеснулся за городские стены, оброс предместьями. Еще до подхода унганской армии все они были выжжены дотла на полет арбалетной стрелы. Как всегда в таких случаях, обывателей побогаче пустили в цитадель вместе с их скарбом и, главное, обреченной на съедение домашней скотиной, а лишенных крова бедняков прогнали прочь, не слушая жалоб. Готовясь к драке не на жизнь, а на смерть, разленившийся город-боец встряхнулся, избавился от балласта, расчистил место, где так удобно отстреливать атакующих на выбор, а сам уполз за стены и ощетинился, как еж. Подойди-ка!

Барини и не помышлял штурмовать Ар-Магор с ходу. Ополченцам он приказал рыть траншеи, таскать мешки с землей на брустверы орудийных позиций, строить землянки, копать ямы под отхожие места. Со стен гулко бухали крепостные бомбарды, гудели в небе видимые в полете каменные ядра, шлепались, брызгая землей. Иной раз после орудийного выстрела прилетала туча камней или целая стая стрел, и кто-нибудь вопил от боли и смертного ужаса, обнаружив в своем животе зазубренный наконечник. Но через несколько дней заговорили осадные бомбарды Унгана, сбивая со стен артиллерию защитников города, а когда сбивать стало практически нечего, Барини распорядился начать ломать стены и толстым пальцем сам указал на плане крепости места будущих проломов. Их было три. Удобных мест нашлось бы и больше, стены Ар-Магора проектировал явно не Вобан, но три – это в самый раз. Три пролома, три штурмовые колонны. Достаточно, чтобы заставить защитников города распылить силы, и в то же время не слишком много, чтобы рисковать потерять управление собственными войсками.

Но пусть крепость проектировал и не Вобан – стены ее были сложены на совесть. Они крошились под ударами железных и каменных ядер, но уступали каждому удару столь малую толику, что хоть плачь, хоть рычи зверем. Не плача и не рыча, Барини снял опалу с Дагора, вытребовав в обмен на возвращенную милость всю городскую артиллерию, весь порох и все ядра. Бомбардировка усилилась. Теперь по стенам работали лишь самые крупные бомбарды, а те, что калибром помельче, высоко задрав хоботы, метали ядра в город. Наконец один кусок стены рухнул. И тут пришла осень.

Дожди не прекращались сорок дней. Сырел порох. Траншеи и апроши залило водой где по колено, а где и по пояс. В землянках квакали лягушки и резвилась всякая болотная мелюзга, от клопов-ныряльщиков до тонких, как шнурок, водяных змеек, чей укус вызывал мучительную болезнь. Ничейная полоса земли между траншеями и стеной превратилась в черное клейкое месиво – особенно после первого штурма, на который Барини все-таки решился не столько из трезвого расчета, сколько от злости. Защитники Ар-Магора отбили штурм без особого труда – на подступах к пролому осталось лежать до трех сотен унганцев. Арбалетам и камнеметам дожди были нипочем.

Имперцы отказались заключить перемирие на сутки, и Барини в уме назвал их ослами. Ясно же, что неприбранные трупы, усеявшие раскисшую землю, начнут разлагаться, несмотря на холодные дожди. Это только вопрос времени. Моровой язвы захотели? Ну-ну.

Не сразу осознал он, что комендант Ар-Магора вовсе не осел. Иной на его месте пошел бы на перемирие с радостью, да еще постарался бы выторговать не одни сутки, а трое. Тянуть время в ожидании помощи со стороны – обычная тактика осажденных. Несомненно, в город просачивались обнадеживающие известия о скором подходе габасских, киамбарских, юдонских, магассауских войск. В какой-то мере эти известия соответствовали истине.

Но комендант давал понять: защитники города не нуждаются в поблажках. Они готовы драться в любую минуту. Насмерть. Им не о чем разговаривать с еретиками. Игра идет всерьез. Пощады не будет.

При таком коменданте не было и не предвиделось никакой пользы от заблаговременно проникших в город агитаторов. Те из них, кто не корчился сейчас в пыточных подвалах, по-видимому, затаились, дорожа шкурой. В этом мире инстинкт самосохранения пока еще перевешивал приказ господина. Еще работать и работать было над этим миром.

А дождь все лил. Кисло воняли кожи, прели камзолы и плащи, порты да подштанники. Все воняло. По ночам солдаты дрожали у едва чадящих костров, ругая сырость, холод и упрямство осажденных. Начались лихорадки и кровавый понос. Настроение падало. Лучше других держались наемники, но и им прискучила такая война.

Зато князь развил кипучую деятельность. Несмотря на распутицу, подвоз его стараниями почти не пострадал. Конные были разосланы по окрестностям – ловить синих от голода бедняков, волею войны ставших нищими бродягами. Их толпами сгоняли к Ар-Магору и ставили на работы: дробить камни, мостить щебнем непролазные дороги, чинить пристани на Лейсе. Бежать ничего не стоило, и многие бежали, но многие оставались ради миски похлебки и двух грошей в день. Барини платил. Солдаты попусту не обижали – по всему видно, получили строгий приказ начальника, который очень не любит шутить. И некоторые бежали лишь для того, чтобы вскоре привести своих домочадцев, скрывающихся от войны в невесть каких буреломах. Прачка не нужна ли?.. Детишки могут хворосту натаскать, всего один грош, добрый господин… Моя жена славно стряпает, ваша милость, вы только испытайте…

Без эксцессов не обходилось. Одного ландскнехта поймали со спущенными штанами на визжащей крестьянке. Князь велел было повесить негодяя, но отменил приказ по ходатайству генерала Кьяни. Старый воин, командир ландскнехтов и сам ландскнехт, за сорок лет походов повидавший всякое, настаивал деликатно, но твердо. Солдат не должен ни в чем нуждаться. Солдат не должен скучать. Солдат должен быть доволен жалованьем. Тогда он храбро дерется. Солдат должен быть уважаем – наемники суть уважаемая корпорация, командир им отец, царь и бог, а если кто-либо со стороны, хотя бы и ваша светлость, начнет их запросто вешать, то чего же от них ждать?

С ландскнехтами приходилось считаться – уж очень хороши были в бою. Сошлись на штрафе в пользу потерпевшей и порке провинившегося. Кьяни настоял, чтобы сами же ландскнехты выдрали своего товарища. Барини настоял, что будет лично присутствовать при экзекуции. На том и порешили.

А дождь лил и лил…

В Ар-Магоре заперлись тысяч десять имперских солдат. Численность городской милиции можно было оценить и в десять, и в двадцать тысяч. Пусть милиция неважно вооружена и еще хуже обучена – для защиты стен сойдет и такое воинство. Барини привел под стены восемнадцать тысяч пехоты, не считая ополченцев и союзников, полк рейтарской конницы и без малого три десятка осадных бомбард. На артиллерию была вся надежда. Когда в стенах будут пробиты проломы – настоящие широкие проломы, а не крысьи щели! – ландскнехты Унгана покажут, на что они способны. Придется, конечно, пообещать отдать им город на разграбление хоть на сутки, тогда они порвут на куски и солдат противника, и городское ополчение. Катком пройдут. Но нужны проломы…

Казалось, отличный шанс дает река. Полноводный Лейс делил город надвое. В разрыв стены над рекой был вписан арочный мост с высоким, снабженным бойницами парапетом. Правда, по обоим берегам Лейса в черте города также тянулись зубчатые стены, ну так что же? Небольшая высота этих стен не пугала наемников, а главное – фактор внезапности! В разгар первого штурма Барини послал по реке барки с десантом, штурмовыми лестницами и малыми бомбардами. Маневр, обещавший успех, провалился в самом начале – барки напоролись на колья, вбитые в дно перед мостом, и были сожжены осажденными. Ландскнехты спасались вплавь, бросая оружие и доспехи. Обозленный Барини приказал подвести к самым устоям моста барку с порохом. Мост рухнул в Лейс, но ничуть не приблизил унганцев к взятию города. На колу мочало, начинай сначала…