Шанс для рода Шустовых. Том 4

Я ожидал увидеть там управляющего, но комната оказалась пуста.

— Олег Матвеевич пошел по своим делам, — объяснила мне отсутствие хозяина дома мадам. — Я хотела поговорить только с тобой. Если ты не против?

— Нет, конечно! Говорите.

— Я посмотрела те документы, что предоставил мне Олег Матвеевич.

Анфиса Петровна сделала паузу, словно ожидая моей реакции. Я кивнул и вопросительно на нее посмотрел.

— Так вот, там все выглядит хорошо. Я могла бы сказать, что все отчеты честны, но мне бы нужно сравнить их с записями в хозяйственных книгах завода. А их Олег Матвеевич пообещал привезти только завтра.

— Значит тут все чисто? Нет ни растрат, ни воровства?

— А ты подозревал его в чем-то? —спросила Анфиса Петровна.

— Если честно, то нет. Он произвел на меня хорошее впечатление, хотя эти его легкие заискивания, порой бесят.

— Думаю, это его манера общаться, — принялась оправдывать управляющего мадам.

— Возможно, — согласился я.

— В общем, тут такое дело, — замялась мадам. — Олег Матвеевич так складно и с восхищением рассказывал о вашей идее с коньяком, что я прониклась ей. Как ты смотришь на то, что я поработаю в этом направлении вместе с ним? Уже не ревизором, а партнером по развитию предприятия.

Я был не против такого расклада. Тем более, что бордельный бизнес, который я хотел отжать у Корсакова, с некоторых пор перестал мне нравится. А точнее с тех пор, как я узнал про монастырь, где Корсаков готовил девушек в элитные проститутки.

Кандидатура мадам на место партнера Олега Матвеевича казалась мне вполне достойной. Уверен, она не даст растрачивать ему свой потенциал понапрасну. Сможет при необходимости держать здесь все в руках, если вдруг Олег Матвеевич не справится с растущим бизнесом. Я не сомневался в его способностях, но всегда приятно понимать, что есть подстраховка.

— Анфиса Петровна, я буду только рад такому! — честно признался я. — Но как же ваше желание вернуться к управлению борделем?

— Знаешь, Никита, кажется, я переросла ту должность, — усмехнулась женщина. — К тому же, у меня появился ряд идей, по расширению ассортимента предприятия, которые, к слову, понравились Олегу Матвеевичу.

— Надеюсь, мне они тоже понравятся? — засмеялся я.

— Обязательно! Как только будут опытные образцы, позовем вас с Настей на опробование, — сказала Анфиса Петровна и подмигнула.

— Отлично! Тогда вопросы оплаты обсудите с Олегом Матвеевичем, потом, как вернусь в столицу, расскажите. Главное, чтобы за рамки дозволенного не выходили! — шутливо пригрозил я. — Это все?

— Спешишь?

— Есть такое, — ответил я.

— Тогда, не смею больше задерживать, — поклонилась мадам и засмеялась.

— Хотя… — я задержался в дверях, вспомнив одну просьбу, которую хотел озвучить. — Не могли бы глянуть на медальон? Нет ли там осколка духа?

— Медальон? — спросила мадам. — Тот, что достался тебе от отца?

— Именно он.

— А есть подозрение, что там осколок?

— Совсем крохотные, — я показал пальцами насколько крохотные были у меня подозрения.

— Хорошо, давай гляну, — согласилась Анфиса Петровна.

— Сейчас принесу.

Я сходил в столовую, взял у Насти медальон и вернулся с ним в кабинет.

Мадам долго рассматривала малахитовую чешуйку, то подносила ее к уху, то что-то нашептывала ей. Затем долго держала медальон в зажатой ладони. И наконец произнесла:

— Может быть, если повозиться с ним подольше, что-то получится выяснить. Пока могу сказать одно, там точно что-то есть, но не пойму, что именно. Может быть это и осколок. Но он совсем маленький. Я не слышу ничего внятного. Если оставишь мне его на какое-то время, то смогу заняться.

Я подумал, что если причина неудачи Императора в ментальном контроле скрыта в этой штуке, то я не хочу оставлять Настю без защиты.

— Пожалуй, нет. Он нужен, — произнес я. — Может в следующий раз, когда будет больше свободного времени.

— Хорошо, — согласилась мадам.

— Все, мне пора. Разбирайтесь с делами завода, как вернусь в столицу, поговорим.

— Когда планируешь это сделать?

— Сложно сказать. Я сам не знаю на сколько уеду. Но, честное слово, постараюсь вернуться поскорее.

Я махнул на прощанье рукой и вышел из кабинета. Меня ждали товарищи, которым я должен был выдать напутственную информацию, что и как искать, а также немного денег на проживание и значительно большую сумму на тот случай, если лошадей придется выкупать у нового хозяина. Мне не хотелось заставлять Степана становиться конокрадом по моей прихоти. Тем более, если есть возможность мирно уладить дело.

В комнате без меня шел какой-то оживленный разговор. Но при моем появлении все снова стихло. Я уже начинал подозревать, что мои друзья за глаза обсуждают меня. Иначе зачем бы им умолкать? Но заставлять их что-то рассказывать я не собирался. Не хотят? Как хотят.

Я коротко рассказал Степану, где именно у нас украли лошадей, но предупредил, что похоже это была организованная банда, вспомнив тех подоспевших конников. Я сильно сомневался, что тот эпизод был подстроен Корсаковым, а значит действовала банда разбойников. Попросил не лезть на рожон и постараться не светить деньгами. Рассказал о своих подозрениях, что коней скорее всего продали. В общем все, что знал и мог надумать. Хоть был уверен, что Степан и так все это понимает.

Лушка внимательно слушала разговор и запоминала все, что я говорил.

По окончании инструктажа, я выдал деньги на проживание и расходы, связанные с передвижением, а также сумму в размере десяти серебряных рублей на случай выкупа. Степан возражал, что ни одни лошади столько не стоят, но я настоял. В крайнем случае вернет, если не понадобится.

Отдельное внимание я уделил видам клейма, что стояли на животных. Ведь только по ним ребята смогут опознать ни разу не виденных ими лошадей. Я даже нашел листок бумаги и чернила в кабинете, где все еще возилась с документами мадам, и нарисовал клеймо по памяти.

Вот теперь, кажется, все было готово.

— Где встретимся, как закончим поиски? — спросил Степан.

Ага, вот что я забыл!

— Думаю, лучше всего будет вам поехать в Красилово и ждать нас там. Я сам хочу вернуть животных хозяину, тем более что хочу сделать ему предложение.

— Руки и сердца? — прыснула Лушка.

Девушка как-то резко изменилась после нашего разговора. Вроде, как стала ко мне проще относиться. Может быть, эта недосказанность между нами на нее так давила?