Шанс (Коммуналка)

– Гордей Прохоров, служба безопасности. Проходите, прошу, – он сделал жест в сторону заасфальтированной дорожки, которая вела к зданию.

Але вдруг стало как-то спокойно. Все сомнения отошли в сторону. «Я осталась бы здесь так просто, хоть на недельку, чтобы иметь возможность гулять по этому лесу», – Аля с тоской смотрела на темнеющие вдали сосны.

…Лес она любила фанатично. Не то, чтобы она знала много о его обитателях или любила собирать грибы. Нет, она любила лес за его дикую красоту и покой. Страшно злилась, находя на полянах следы цивилизации, оставленные туристами. «Этих» она не понимала. Что, трудно забрать мусор с собой? Дома ж, наверняка, так не гадят! С брезгливостью чистоплотной хозяйки она убирала упаковки от снеди и пивные банки в мусорные мешки и складывала под какое-нибудь дерево у дороги. Если она была с Буровым, то вывести мусор из леса было невозможно: он начинал орать на нее, стоило только ей поднести мешок к машине. Но с Катериной, Галимовым и их мальчишками они очищали территорию полностью…

– Что-то мало здесь все похоже на исправительное учреждение, – тихо сказала она Маринину, кивая на здание школы, напоминающее небольшой дворец.

– Ты ожидала увидеть типовое здание с решетками на окнах? – шутливо спросил тот, уверенно сворачивая на боковую тропинку.

– Да, что-то вроде того.

– Когда я устраивал сюда Ольгу, мне устроили экскурсию. Я, как и ты, думал, что девочки живут если не в камерах, то, по крайней мере, в спартанских условиях.

– А как же они живут?

– В роскоши, Аля. В роскоши, которую они, если подумать, не заслужили. И никаких наказаний. Из ограничений – только очень жесткий режим и насыщенное расписание.

– Не понимаю.

– Наверное, чтобы понять, почему и как вчерашние наркоманки и хулиганки становятся образованными и воспитанными барышнями, нужно здесь жить.

Аля только и могла, что пожать плечами. «Непонятно…», – еще раз констатировала она мысленно.

– Здрасти, – вдруг донеслось справа, и Аля вздрогнула: голос, произнесший что-то вроде приветствия, принадлежал явно курящему человеку. Она повернулась и увидела стоящую возле окна девушку.

– Здравствуйте, – машинально ответила Аля.

– Кристина у нас сегодня первый день, – точно извиняясь, произнес Гордей, – пройдет немного времени…

– Я не собираюсь здесь задерживаться! Вы не имеете права применять ко мне силу! – буркнула девушка, отворачиваясь к окну.

– Вы их бьете?! – от возмущения у Али совался голос.

– Да их тут пальцем никто не трогает! Лично мое мнение – зря! – Беркутов строго посмотрел на девушку. Та совсем непочтительно фыркнула.

– А с ментами я ваще не разговариваю! – опять отвернулась она.

– Как же вы с ней справитесь? – Аля в ужасе смотрела на девочку.

– Не волнуйтесь, Аля. Сегодня она встретится с Анной Сергеевной, потом с Ядвигой. И все будет в порядке, – уверенно сказал Гордей, открывая перед ней дверь в комнату.

– Анна Сергеевна, принимайте гостей, а я пошел, – он пропустил всех троих внутрь и прикрыл за ними дверь.

«Господи, по виду она совсем ребенок!», – подумала Алевтина, глядя на директора необычного учебного заведения, – Чем она-то мне может помочь?»

– Здравствуйте, – поздоровалась со всеми сразу молодая женщина. Егор Иванович, у вас опять что-то случилось? – повернулась она к Беркутову.

– Нет, не у меня. Будь справедлива, не так уж часто я к тебе приезжаю! – ответил он с шутливой обидой в голосе, – Но и на этот раз, Аня, мы к тебе за помощью, – Беркутов посмотрел на Алю.

– Честно говоря, я не знаю, кто и как мне может помочь, – Аля все еще в сомнении смотрела на Анну.

– Вас тревожат сны, точнее видения? – спокойно задала вопрос та.

– Расскажите все по порядку, Аля, – посоветовал Беркутов.

– Не нужно. Виктор Васильевич, вы, наверное, хотите увидеть внука? – с улыбкой повернулась она к Маринину, – Он в зимнем саду.

– А я пойду, поговорю с Гордеем, – поднялся тут же Беркутов, смекнувший, что их с майором мягко выставляют вон.

– Я вас ни о чем пока больше спрашивать не буду, Алевтина Андреевна. Сейчас придет Ядвига, и, если вы согласитесь, то она проведет с вами сеанс.

– Гипноза?

– Нет, не совсем. Но, это безвредно, не бойтесь, – опять улыбнулась Анна, вставая из-за стола. «Она больна!» – с жалостью подумала Аля, глядя, как Анна опирается на палку.

– Не жалейте меня, я уже хожу, и это здорово! Я долго была пленницей инвалидного кресла…

О том, что происходило с ней потом, Аля Маринину внятно рассказать так и не смогла. Она четко помнила только, как в комнату вошла молодая женщина. На миг Але показалось, что она когда-то уже ее знала, не видела, а именно знала, потому, что ее лицо было ей не знакомо точно. Ощущение, которое возникло тут же, как только та заговорила, было таким необычным, что Аля испугалась. Так, вероятно, чувствует себя человек, только что вернувшийся в родной дом после очень долгого отсутствия. «Что же это за место такое и люди такие, что хочется плакать от радости и счастья?» – подумала она, отвечая улыбкой на приветствие женщины. Голос Ядвиги, как ее представила Анна, завораживал. А ведь не говорила ничего особенного, банальные фразы о самочувствии и погоде. Светская, на первый взгляд, беседа двух незнакомых людей…

– Ядвига, Алевтине Андреевне снятся сны…, – Анна вопросительно посмотрела на колдунью.

– Я знаю, вы сейчас живете в двух жизнях…, – Ядвига не спрашивала, а утверждала.

– Да, похоже, что так.

– Это вас беспокоит?

– Не это…Если бы я верила в призраков…Или нет, скорее в перевоплощения, не знаю, как правильнее! Я бы, наверное, решила, что мне хотят что-то сказать. Или через меня.

– Что вас останавливает поверить в это?

– Просто я никогда не сталкивалась с подобным. Конечно, что-то о бессмертии души и о жизни после смерти, я слышала. Мне хотелось бы помочь этой девушке или ее душе, не знаю…Или просто разобраться, что же происходит.

– Хорошо… Закройте глаза.

…Стены раздвинулись…Это был сад: на поляне, покрытой мягкой молодой травой играли дети. Мальчик и девочка лет пяти. Собственно, Аля и была этой девочкой. Она с обожанием смотрела на своего брата, Аля точно знала, что это ее брат. Он строил запруду на тоненьком ручейке. Она готова была ему помогать, но он велел ей только искать ему камешки. А ей так хотелось строить плотину, сидя на корточках рядом с ним….

…Им с братом исполнилось по десять лет. Она смотрела, как он едет на пони (ему, наконец, разрешили!) по вольеру, и сердце ее замирает от страха за него. Она боится лошадей, но готова и сама сесть на лошадку ради него: только бы он больше над ней не смеялся…

…Ей хочется плакать: она спряталась за беседкой и смотрит, как ее брат протягивает букет ромашек их няне Полине. Та смеется и треплет его по макушке, а у него такое счастливое лицо. Она не хочет делить любовь брата с какой-то нянькой…

… На ней все еще красивое платье, сшитое специально к четырнадцатому дню рождения. Сегодня она слышала, как маман говорила отцу, что мальчик стал уже совсем взрослым. Это они о брате. Да, он очень красив! А она все еще гадкий утенок. И у нее нет такой красивой груди, как у горничной Тани…Она ищет глазами брата, который недавно еще был здесь, в гостиной. А сейчас его нет. Она идет к сараю на другом краю дачи, ведомая некоей силой. Она знает, что брат пошел туда. Она уже видела раньше, как он уходил по этой узкой дорожке, почти заросшей травой.