Шанс. Книга 4

Под смех окружающих я получил Наташкиным кулачком между лопаток. Возле нас уже собралась приличная толпа.

Наконец, двери столовой открылись и нас пригласили внутрь. Все столы были расставлены рядами. По ряду на класс, один для учителей и членов родительского комитета, а отдельный столик – для музыкантов. Ого! Ребята за харчи играть будут!

На столах среди блюд с салатами, конфетами, печеньем и бутылок лимонада возвышались и блестели фольгой редкие бутылки Шампанского. Все-таки родители и учителя расщедрились и приобрели спиртное для нас, а то до самого последнего момента ребята гадали – разрешат ли пить на выпускном вечере? Все равно пацаны скидывались на контрабандную водку и вино. Я, конечно, тоже сдал, но пить не собирался. Юрка Долгих уже мне подмигнул и скосил глаза на свой пояс – вероятно, там уже было что-то плоское спрятано.

Всем досталось грамм по двести шипучки и после некоторого перекуса вернулись в актовый зал, где планировались танцы. Совсем организаторы очумели! Какие могут быть танцы днем и под присмотром множества глаз взрослых? Я заметил, что Роза Михайловна активный член родительского комитета, тоже здесь присутствовала. Когда одной девочке не хватило Шампанского, откуда-то выудила целую бутылку, налила несчастной и под разочарованный гул голосов унесла остатки. Ребята тайком разливали под столом, что смогли пронести в столовую, а некоторые куда-то бегали и возвращались довольные с блестящими глазами.

Праздничных Алых парусов вечером на Неве, на которые рассчитывал, впервые в этом году не было. Сначала все не могли этому верить и спорили. Как же так? Как можно запретить традиционный праздник выпускников? Говорили, что праздничное мероприятие успел отменить Романов, но говорившего опровергали и ссылались на решение Ленгорисполкома. Слишком этот праздник для молодежи начал превращаться во всеобщую попойку, с пьяными оргиями и многочисленными драками, где тон задавали пэтэушники, а милиция не справлялась с вакханалией. Кто-то вспоминал слухи о погибших выпускниках, по пьяни пытающихся перепрыгнуть разводящийся мост, упавших или сброшенных в каналы и купающихся в фонтанах. О сотнях, попавших в больницы. Возможно все это сплетни, но праздничного представления в этом году не будет.

– Ты ходила на Алые паруса? – поинтересовался я у Наташки.

– Ходила один раз с родителями, – призналась. – Ничего интересного. Народу полно и представления не видно – не подойти было. Надо было заранее занимать место. Много пьяных. Даже мороженного было не купить.

Зато родительский комитет побеспокоился о нас, выпускниках трех классов и заказал катер или небольшое судно для прогулки по Неве на пару часов – с восьми до десяти часов вечера, но ребята планировали гулять до утра, смотреть развод мостов в период белых ночей и встречать рассвет.

– Пойдем, потанцуем? – предложила подружка, глядя на немногочисленных ребят и девчонок, дергающихся в центре просторного помещения.

Хотел отказаться, но вспомнил про Шаффл и Ламбаду. Мне захотелось шокировать высоконравственных родителей и учителей, опасающихся оставить нас без присмотра.

– Помнишь, я показывал тебе Ламбаду? Ты еще повторяла за мной. Давай шокируем всех и покажем, как надо танцевать! – предложил подружке.

– Я не помню, – в сомнении протянула она. – А, давай попробуем! Пусть смотрят! – задорно воскликнула азартная девчонка, – только музыку, подходящую надо.

– Сейчас решим, – пробормотал я и направился к музыкантам, в уме перебирая подходящие мелодии.

Дождавшись окончания очередного кривого кавера на современный нудный шлягер, подозвал крайнего патлатого бас гитариста и когда тот наклонился, попросил:

– Вы не могли бы исполнить чего-нибудь энергичное, желательно зарубежное?

– Нам запретили петь иностранщину, – кивнул на группу взрослых, насторожившихся от нашей беседы.

– Ну Шизгару без слов исполнить можете? – нашел выход я.

– Запросто, но надо посоветоваться с ребятами, – повернулся он к своим.

Когда вернулся к Наташке услышал в динамиках:

– По многочисленным просьбам выпускников исполняется… (заминка) энергичная танцевальная мелодия!

Что-то никого больше не видел возле музыкантов! Это я многочисленные…? Не успел додумать, как Наташка, схватив меня за руку потащила к центру зала. Под задорную музыку потянулись и другие, а мы с Наташкой, взявшись за руки начали лихо отплясывать Ламбаду, вертя задами. Она успевала, провернувшись, хлопнуть в ладоши, помахать кому-то рукой – все-таки не зря занималась хореографией.

– Давай змейкой! – крикнул я ей и дождавшись кивка, взял ее за талию.

Пошли по кругу, выбрасывая ноги и почти прижавшись. Неожиданно почувствовал, что меня ухватили сзади за талию. Скосив глаза, увидел незнакомую девчонку из другого класса, а за ней пристраивающихся других ребят. Сделав поворот увидел, что змейка выросла на половину зала. Все весело смеялись, а оставшиеся у стены выпускники и учителя хлопали в такт. Промелькнуло улыбающееся лицо Розы Михайловны и стоящей рядом директрисы. Танец закончился, когда кто-то из поддавших ребят запутался в ногах или споткнулся, повалился на пол и уронил соседей. С хохотом разошлись.

– А теперь давай твой Шаффл исполним! – предложила Наташка, горя глазами.

Все-таки авантюрная и задорная у нее натура.

Теперь, после Ламбады танцевать выходило большинство и даже учителя. Дождавшись подходящей мелодии пошли и мы. С подъемом выдали такой Шаффл, что все рты разинули и остановились. Одни мы с Наташкой лихо отплясывали в центре, стараясь попадать в такт друг другу. А когда я прошел «лунной походкой» туда и обратно, зааплодировали.

Через час некоторые ребята были заметно навеселе, но взрослые этого «не замечали». Я потанцевал с Наташкой пару медляков и отдыхал у стены с ребятами, когда услышал сбоку:

– Разрешите?

Повернулся и увидел, что передо мной стоит та высокая девушка с косой.

– Разрешите? – повторила она, волнуясь.

– Конечно, пойдем, – кивнул головой и, покосившись рядом не увидел Наташки.

Обычно она отслеживала на танцах других девчонок, приближающихся к нам, и тащила первой меня на танец.

Впервые увидел так близко лицо девушки. Карие глаза, черные брови и волосы, заплетенные в толстую косу, круглое лицо, пухлые губы, округлый подбородок.

– Как тебя зовут? – спросил я, так как заметил, что она так же смотрит на меня и будто чего-то ждет.

– Оля.

– А меня….

– Я знаю – Сережа Соловьев, – мягко улыбнулась.

Напряжение, которое немного сковало меня вначале от неожиданного приглашения, отпустило. Девушка оказалась чуть ниже меня, а со стороны казалась высокой. Может замутить с ней тайком от Наташки? Подобной мысли у меня не появилось бы в начале года. Тогда я был явно ниже ее, а сейчас подрос… Как бы невзначай опустил руку с талии на бедро и наткнувшись ладонью на резинку трусиков под платьем, остановил движение руки. Она от этого движения широко распахнула глаза, но ничего не сказала. Ощущая в танце движение мышц девичьей спины и изгиб высокого крутого бедра, почувствовал возбуждение.