Шанс. Выполнение замысла. Сергей Савелов. Книга 3

– Это вы приезжали в наш город? – спрашиваю, внимательно глядя на собеседника.

Ксенофонтов чуть заметно смутился, вильнув взглядом и дернув краем рта.

– Должны же мы были понять, с кем имеем дело? Кто настолько оказался информирован о преступнике и откуда? – оправдывается. – Было мнение тебя поощрить за помощь, однако вижу, что ты не хочешь быть откровенным, – упрекает и смотрит испытующе.

Разговор начал меня утомлять. «Не пора ли откланиваться?» – возникает мысль.

– Петр Петрович. Вы доверенное лицо Григория Васильевича, раз знаете о письме, маньяке и ездили по его поручению на мою родину? Работаете вместе в Обкоме? – пытаюсь понять роль Ксенофонтова.

– Доверенное лицо? – переспрашивает, – пожалуй, – соглашается и кивает с улыбкой. – Мы хорошие знакомые еще с войны, а работаю я на заводе, – информирует.

– Вы меня упрекаете в скрытности, а сами…? – обличаю. – Мне сообщили, что вы из органов.

– Однако! – удивляется. – Кто сообщил? – спрашивает вкрадчиво, наклоняясь вперед.

– У меня много знакомых, – отвечаю уклончиво.

– Догадываюсь. От твоего блатного окружения? – пытается угадать и ждет подтверждения от меня.

– В моем окружении такие же люди, как и везде. Даже может более простые и честные, чем здесь, – отвечаю грубовато.

Меня почему-то задело такое пренебрежение к моим друзьям и знакомым.

– Жил бы я среди цветов, то пах цветами, но жить в грязи и не испачкаться…? – философствую. – Поощрение мне не нужно. Организуйте нашу встречу с Григорием Васильевичем, а после встречи с ним я уеду, и буду жить, как жил спокойно у себя в городе. Там грязнее, но чище, чем здесь, – сообщаю раздраженно.

– Извини, если тебя обидел, – отвечает спокойно, будто, не заметив моего раздражения. – Я не предусмотрел того, что в маленьком городе трудно что-то утаить. Все про всех там знают, – оправдывается. – Вот и я узнал, что ты с ребятами собираешь и торгуешь иконами. Тут до статьи недалеко, – угрожает.

– Ребята, да, занимались, – признаю, – но после того, как наша милиция стала таскать на допросы подростков из поселка по краже, то эта деятельность прекращена, насколько знаю, – сообщаю спокойно. – А я вообще к этому делу не имею отношения, да и некогда этим заниматься, – решительно отметаю подозрения.

– Откуда же все эти вещи на тебе? Импортные, недешевые, – пытается уличить. – Наверное, долю имеешь с икон?

– Вы знаете наверняка, что я пишу песни, – испытующе смотрю на оперативника.

Дожидаюсь кивка и признаюсь:

– Несколько песен я продал профессиональным исполнителям.

– Неофициально, – цепляется.

– Неофициально, – соглашаюсь. – Я бы рад зарегистрировать песни официально, но никто на это не идет. В ВААП не пробиться мне, как никому не известному автору. Никто не решается брать на себя ответственность, несмотря на хорошие песни, которые нравятся людям, – разъясняю положение дел.

– Ушлый ты парень! – отметил непонятно – хвалит или осуждает.

Вижу, что я Ксенофонтова удивил. Тот встал, подошел к окну и закурил в форточку. Глядя задумчиво в окно, заговорил:

– Григорий Васильевич человек занятой. Не сразу сможет выбрать время для встречи, потому возможно тебе придется задержаться в Ленинграде на какое-то время.

Поворачивается ко мне и спрашивает:

– Тебе сколько времени нужно на встречу?

– Не от меня будет зависеть. От десяти минут до нескольких часов, – уменьшаю срок.

– Ты где остановился? – возвращается к началу разговора. – Мне нужно будет знать, чтобы оповестить тебя заранее, – поясняет причину интереса.

– У меня несколько знакомых в Ленинграде. Я не могу точно знать, у кого буду ночевать. К тому же не у всех есть домашние телефоны, – лукавлю. – Лучше буду звонить вам в определенное время, – предлагаю свой вариант для связи.

– Мы подумаем, – ответил неопределенно. – Почему не хочешь поощрения от властей Ленинграда? Глядя на это власти твоего города, возможно, улучшат жилищные условия твоей семьи или сделают это по ходатайству из Ленинграда, – интересуется.

Понимаю, что внеочередное выделение квартиры родителям – инициатива наших властей. Узнали про интерес ленинградцев ко мне и подсуетились. Видимо Ксенофонтов ничего негативного, в том числе о подозрениях о моем участии в иконном бизнесе нашим властям не сообщил. Руководители моего города испугались, что где-то в другом городе узнают о «герое», который живет в ужасающих условиях, а заодно выплывет, что так живет большинство жителей города! А в Ленинграде своя пресса, которой наплевать на проблемы нашего руководства!..

– Не надо мне сомнительной славы, – отмахнулся. – Квартиру нам уже выделили вне очереди. Родители уже пакуют вещи, – улыбаюсь. – Видимо, ваш интерес ко мне напугал наши городские власти, – предположил. – Слава и популярность от меня никуда не уйдет. Мои песни нравятся людям. Надеюсь на помощь в их регистрации местных властей, – сообщил о своих ожиданиях.

– Не знаю, получиться ли у тебя…, – тянет, глядя на меня с интересом. – Я не в курсе этой музыкальной кухни, – признается. – Значит, ты хочешь об этом поговорить с Романовым? – предполагает.

– И об этом тоже, – соглашаюсь.

– Откуда узнал про маньяка, не скажешь? – поинтересовался.

– Скажу Григорию Васильевичу, – признаюсь. – Если он сочтет нужным, то сообщит вам, – добавляю.

– Настолько все серьезно? – сверлит меня взглядом.

В ответ только пожимаю плечами – не мне решать.

– Ты почему не доел? – обратил внимание на мою наполовину пустую тарелку. – Не вкусно?

– В нашей заводской столовой готовят вкуснее, – отвечаю уклончиво.

– Признаю, – смеется, – обедал у вас в столовой автохозяйства, – поясняет.

«Там-то что он делал? Где я, и где автохозяйство?» – удивляюсь мысленно.

– Давай тогда чай пить. У меня есть настоящий – индийский. Или тебе кофе? – предлагает.

– Кофе, если можно, – соглашаюсь, надеясь, что и кофе у него импортный.

«Кем же он работает на заводе?» – мучает вопрос. Судя по обеспечению дефицитом, Петр Петрович не из простых работяг, а по возрасту – сейчас вероятно на пенсии от органов. Работает, скорее всего, начальником в охране предприятия или в Первом отделе, если завод выпускает оборонную продукцию.