Шансон для Анны

– Проходите…

Женщина вошла в кабинет, протянула врачу карточку и села на стул.

– Вам надо лечь к нам, - просматривая карточку и результаты анализов, пробормотала врач.

– Но ведь у меня не рак?
– с надеждой спросила Кондрашова. Ещё были сомнения - вдруг это ошибка.

– Вы пока не пугайтесь… мы сделаем операцию, глядишь и всё обойдётся. Главное, что вы вовремя пришли, - принялась её успокаивать врач, исписывая страницы в истории болезни.
– Завтра вы поступите к нам, а операцию сделаем в понедельник.

– Как завтра? Я не смогу завтра…

– Дорогая моя, я не советую вам затягивать. С каждым днём шансов на положительный исход остается мало. Так что подумайте…

– Доктор, но я не могу… - Зинаида всхлипнула.

– Только вот мне слёз ваших и не хватало, - устало возмутилась врач.
– Ну ладно, не можете завтра, приходите послезавтра.

– Спасибо, - промямлила Зина и поторопилась к выходу из кабинета.

Только на улице невероятное облегчение прокатилось по всему телу Зинаиды, и тут же сменилось растерянностью и страхом. Сердце заколотилось, пульсируя в ушах звоном. Ей надо было всё обдумать и осознать, понять, как быть дальше.

Зина обессилено села на скамейку, закрыла лицо руками.

– Я там умру, - прошептала она, вынося себе приговор.

***

Очередной телефонный звонок застал Анатолия на кухне, где он в одиночестве расправлялся с борщом. Бросив в тарелку ложку, он направился в гостиную - там стоял телефонный аппарат.

– Слушаю, - грубо сказал Поляков в трубку.

– Здравствуй Алик… - прозвучал тихий женский голос.

– Зина?
– сердце Анатолия заколотилось.

– Да… мы можем встретиться?

– Сегодня?
– Поляков практически не дышал.

– Лучше завтра… на нашем месте… около волейбольной площадки… в девять вечера…

– Что-то случилось?

– Нет… просто я хочу увидеть тебя… До завтра…

Глава четвёртая

Аня пребывала в мрачном расположении духа с самого утра. Точнее с того момента как открыла глаза и увидела на стуле, рядом со школьным платьем, тёплые, голубые байковые трусы-панталоны с начёсом.

Схватив панталоны, Анька в одной сорочке ринулась на кухню.

– Мама! Я уже не маленькая чтобы носить вот… вот это - девочка брезгливо помахала панталонами.

– На улице холодно, - невозмутимо сказала Зинаида.
– Пора носить тёплое бельё.

– Когда же это закончиться? Для тебя я всегда буду маленькой! А мне стыдно в этих уродских штанах ходить. У нас в классе из девчонок никто их не носит, только я…

– Мня, не волнуют другие. Ты мой ребёнок и я забочусь о твоём здоровье, а за другими пускай следят их родители!
– мама была строга и непреклонна.
– Давай не капризничай, иди, мойся и завтракать.

– Ну, за что мне такие мучения!
– с отчаянием в голосе воскликнула Аня, сдерживая слёзы.
– За что?

– Ты мне потом ещё спасибо скажешь.

– Ага… - всхлипнула Анька, удаляясь к себе в комнату.
– Ещё и какое…

– Выросла девочка, совсем взрослая стала… - тихо пробормотала Зинаида, украдкой вытирая слезу.

Завтракали в полной тишине. Михаил Михайлович как обычно читал газету, помешивая песок в чашке. Зина суетилась у плиты. Анька всё ещё дулась на мать, недовольно поглядывая в окно.

– Спасибо, - бросила Аня, вставая со стула.

Зинаида подставила щеку для поцелуя, но дочка прошла мимо.

– Чего это она?
– спросил Михаил, отрывая глаза от газеты.

– Панталоны.

– А-а, - протянул Кондрашов, поняв, в чём суть раздора между женой и дочерью.

– Я ложусь в больницу.

– Что-то серьёзное?
– встревожился он.

– Обычное обследование.

Зинаида не хотела пугать мужа.

– Точно?

– Не беспокойся, неделя максимум десять дней, - Зина чмокнула мужа в щеку.

Аня выскочила за дверь. Спустившись на лестничную площадку этажом ниже, швырнула дипломат в угол, задрала платье и подтянула панталоны вверх до предела. Резинки больно врезались в тело, но красота требует жертв. Поправив подол, Анька взяла дипломат и быстрым шагом пошла вниз по ступенькам.

За углом дома её ждал Сергей. Уже неделю они не разговаривали. Аня, сделав вид, что его не заметила, ускорила шаг.

– Привет, - сказал Поляков, догнав Кондрашову.

– Привет, - как можно безразличнее ответила она, не сбавляя шага.

В школу они прибыли на вполне приличном расстоянии друг от друга.

День тянулся. Казалось, что уроки идут не по сорок пять минут, а по два часа. На истории Аня то тяжело вздыхала, то зевала в ожидании звонка. Она помотала головой, пытаясь хоть как-то настроиться на урок, перевернула страницу учебника.

Юлька придвинулась по скамейке к ней и зашептала:

– Нюрка, ты физику сделала?

– У Шустровой скатала, - ответила Анька.
– Юлия Сергеевна! Неужели ты не сделала домашку?

– Не успела… Что я не человек что ли?

– Ты не человек! Ты Юлия Сергеевна…

– Хватит! Дай списать…

– И мне… - попросил Женька, ткнув Аню в спину карандашом.

– Волкова, Кондрашова, Ананьев! Делаю вам первое замечание и ставлю точки в журнал, - предупредил Юрий Константинович Палтусов, учитель физики.
– Кондрашова, после уроков будешь строить глазки Ананьеву. Он и так при виде тебя хвостом виляет.

Весь класс засмеялся. С разных сторон посыпались комментарии ребят.

– А я тут причём? Я у Кондрашовой только ручку спросил, - с невинным видом возмутился Ананьев, открывая перед собой на парте дипломат.
– Ручку дома забыл, писать в тетрадке нечем. А на Кондрашову вообще не смотрю, - Женька спрятал красное лицо за чемодан.

– В таком случае в конце урока сдашь мне сою тетрадь.

– Несправедливо! Пускай, Кондрашова и Волкова, тоже показывают свои записи - нагло заявил, высовываясь из чемодана Женька.

– Ананьев сейчас твоя точка превратиться в двойку.