Шантаж
Шрифт:
Стас уселся на табурет, вопросительно взглянул на хозяйку.
– Я недавно поужинала. А тебе скоро баня будет готова!
Стас, подъезжая, видел, что в огороде топится баня. Он поел, попил травяного чаю.
Бабка повела его в баню. Смены белья у него не было – он же не знал, что ему придётся мыться в деревенской бане!
– Вот это после бани наденешь вместо исподнего! – она кинула свёрток с одеждой на лавку в предбаннике. Сама скинула с себя старенькое пальтишко, осталась в длинной белой ночной рубашке с рукавами, сняла с головы платок. Стас удивился: у бабки
Стас разделся до трусов, потоптался нерешительно: их снимать или нет? И бинты разматывать или не надо?
Таисья Осиповна выглянула из-за двери:
– Чего тут стоишь? Трусы снимай и заходи! Да не бойся, не съем! И стесняться меня нечего – слишком я стара…
Карпов невольно улыбнулся: Антошину, наверное, она то же самое говорила?
А бабка будто мысли его читала! Едва он зашёл, всё же прикрываясь ладонью, как она ему сказала:
– Ага, и Денис, оперок твой, тоже по-первости стеснялся.
Стас удивился: на лавке стояли два тазика с запаренными вениками и несколько тазиков с травяными настоями. И такой шёл от всего этого душистый запах! Карпов вдохнул его полной грудью, но больные рёбра дали о себе знать - он закашлялся, наклонился, прижимая руку к забинтованной груди.
– Баня не слишком горячая, да и нельзя тебе сейчас первый пар. Вот-вот! Кашляй, сколько сможешь, - сказала Таисья Осиповна, подошла сзади, легонько пошлёпала его по забинтованной спине, - Сейчас бинты снимем и начнём твоё лечение!
Стас непрерывно кашлял. Долго - минут пять, наверное. Странно, но изнутри у него начали выходить какие-то тёмные, почти чёрные сгустки. Наверное, свернувшаяся кровь. Опомниться не успел, как бабулька развязала и сняла с него бинты. Он перестал кашлять, выпрямился. На груди и чуть ниже багровели огромные, страшные синяки, каждый размером с блюдце.
– Ничего себе, вот нарвался-то!
– невольно присвистнула и покачала головой ведунья, - Баба чёрная отомстила? Спасибо мне скажи, что заговорённый ты! Тебя напасти стороной обходить будут.
Подполковник растерянно кивнул:
– Спасибо, баба Тася!
– Тебя обойдут, а твоих родных и близких зацепят, - печально изрекла она.
– Кого?! – отчаянно вскрикнул Стас, вперив в ведунью глаза.
– Если бы я знала! – вздохнула бабка, - Береги их!
– Если даже ты не знаешь, как я узнаю: кого из них мне беречь?
– Всех береги, добрее будь.
– Легко сказать! – досадно поморщился Стас, присел на свободный краешек лавки.
Бабка взяла тазик, что-то над ним пошептала, и как окатила его травяным настоем с головы до ног!
Карпов только ойкнул, протёр глаза, недовольно уставился на бабку:
– Ты бы, хоть, предупреждала!
– Я своё дело делаю, мне не мешай! – гаркнула она, окатила полок ковшом горячей воды, скомандовала, - На полок ложись! Животом вниз.
Карпов, кряхтя от боли, послушно взгромоздился и улёгся на тёплый полок, постарался расслабиться. Опять хотелось вдохнуть полной грудью,
но он опасался, что вновь накатит приступ кашля.– Дыши-дыши, не бойся!
– разрешила Таисья Осиповна.
Стас потихоньку вдохнул, потом ещё раз, потом ещё. Улыбнулся – кашля не было. Он лёг лицом на согнутые руки, и размеренно дышал. А бабка-ведунья поливала его разными душистыми тёплыми настоями, что-то пришёптывала при этом, потом принялась полегоньку шлёпать и натирать его вениками, меняя их. Сколько это продолжалось, он не знал, потому, что …уснул! Впервые за всё время - вырубился напрочь.
========== Часть 149 ==========
Проснулся от щекотки – бабка теребила его за плечо:
– Эй, Станислав Михалыч, просыпайся!
– Я заснул, что ли? – приподнял голову подполковник,
– Видать, утомился ты шибко, вот и задремал!
– добродушно улыбнулась бабка.
Она стояла перед ним – худощавая, с седой косой до пояса.
Карпов попытался представить: какая она была в молодости?
Мгновенно в его голове возникла картинка: стройная молодая девушка с темно-русыми волосами, заплетёнными в косу. Она зыркнула на него своими большими карими глазищами и весело засмеялась. Подполковник помотал головой: видение исчезло. А бабка стояла и смотрела на него. На лице, щедро изборождённом морщинами, совсем не по-старушечьи, молодо и весело сияли большие карие глаза. Таисья Осиповна лукаво улыбнулась:
– Что, Станислав Михалыч, интересно?
Подполковник сделал губы бантиком, потом весело улыбнулся:
– Таисья Осиповна, а в молодости ты, оказывается, красавицей была!
– Да я и сейчас очень даже ничего! – приосанилась она, - Мне бы только годков тридцать скинуть!- и она залилась весёлым смехом. Стас тоже засмеялся.
– Ладно, пошутили и будет! Переворачивайся на спину, - сказала ведунья.
Стас послушно перевернулся, поспешно прикрыв ладонью своё мужское «достоинство».
Таисья Осиповна подошла поближе, придирчиво осмотрела его синяки, потом осторожно прощупала их каждый сантиметр, затем вынесла свой вердикт:
– Поболит ещё недели две, синяки немного подольше сходить будут. Больше не бинтуй, а если не можешь – корсет в аптеке купи и носи. Мазь тебе дам лечебную. Мазать будешь каждый день на ночь.
– На ночь? А с женой мне как спать? – вырвалось у Стаса.
– А зачем тебе ночью спать с женой? Один ночуешь – постель пустую вижу.
Карпов помрачнел:
– Верно. Из-за болячек этих и не сплю с ней.
– Говорила я тебе: всё ей рассказывай, ничего не скрывай?
– Ну, говорила, - признал подпол.
– Почему не послушал?
Он вздохнул, потом пояснил:
– Тревожить её лишний раз не хотел, чтоб не переживала за меня.
– Ой, дурная голова! Да ежели баба тебя любит, а ты от неё таишься, как же она тебе верить будет?
– Если любит – поверит! – запальчиво ответил Карпов.
– Не скажи! Баба твоя – что огонь: яркая, видная, а потому горячая и упрямая. Долго обиду помнит. Только никуда вам друг от друга не деться…