Шантажистка
Шрифт:
Надеюсь, она меня не увидела.
Пришлось открыть пять разных кредитных карт, чтобы снять в банкоматах полмиллиона. Две последние – очно, заезжая в банки. Я больше не сделаю на счёт несовершеннолетней ученицы ни одного перевода. Кроме того, мне нужен повод для того, чтобы она пришла ко мне в кабинет.
Ожидая своей очереди в последней кредитной организации, я пришёл к блестящему соображению. Лена может сколько угодно гордиться своим преступлением и считать себя очень крутой, но скандал опасен не только для меня. Это может разрушить карьеру её матери! Как только я запишу признание,
А никто уж точно не доверится адвокату, чья малолетняя дочь разводит людей на бабки сексуальными скандалами. Лена прекрасно это поймёт. И оставит меня в покое.
Она оставит меня в покое!
В лицей я приехал к концу пятого урока. На занятия, которые должен был сегодня проводить сам, организовал замены с помощью Тамары. Я имею полное право на личные обстоятельства и ни перед кем не должен оправдываться.
Но как же мне не пришло в голову поставить на зарядку в машине старый телефон? Пока я кромсал грамоты, там набежало только сорок восемь процентов.
Результат рукоделия показался удовлетворительным на четвёртой попытке. Еще полчаса я тренировался прилаживать к отверстию телефон. Зато догадался подключить его к повербанку прямо на выбранной полке. И полностью отформатировал карту памяти на сто двадцать гигабайт. Убедился, что места хватит больше, чем на два часа непрерывной съёмки.
Раз пять проверил свою ловушку. И остался доволен.
Насколько я боюсь предстоящего разговора стало понятно, когда потребовалось вызвать ученицу Семёнову в мой кабинет.
Я не мог придумать предлог. Не мог придумать начало своего монолога.
Нужно, чтобы она подробно проговорила всё то, что сотворила в моём кабинете вчера днём. Нужно, чтобы она вообще пришла. Ведь мерзавка вознамерилась получить деньги на карту, прибавив в моё «личное дело» ещё один изобличительный перевод.
Чёрта с два я повторно наступлю на одни и те же грабли!
Нельзя слать ей СМС, которые можно будет использовать против меня.
«Наверняка девчонка страшно боится», – подбадривал я себя.
Она не сможет даже глаз на меня поднять, и очень не захочет идти в мой кабинет. Конечно, она тоже не спала всю ночь. С трудом высидела уроки. Издёргала себя. У неё натянут каждый нерв, как и у меня.
Но я придам Лене уверенности. Я похвалю её. Буду ею восхищаться. Заставлю зазнаться в край. Гордиться собой, этими блестящими достижениями, гениальным планом. Уверен, что её распирает от желания похвастаться. Ей страшно, но она в восторге от самой себя.
Ей ничего так не хочется, как с кем-то поговорить о своём успехе. Растолковать, как она умна.
Она бы не растрепала всё это подружкам. Значит, я единственный, перед кем можно будет распустить хвост.
Если я развею страх, который она просто не может передо мной теперь не испытывать.
Она у меня в руках.
Почему же я сам так трясусь?!
Когда время начало поджимать, пришлось велеть Тамаре послать за Семёновой без объяснения причины. Главное покончить с этим поскорее. Я могу вызывать учащихся в свой кабинет. Я, в конце концов, директор лицея.
Мало ли, какие возникли вопросы. Тем более, вчера она сама ко мне приходила. Может быть, я что-то решил по её обращению.И вообще, это не Тамарино дело.
Надеюсь, Маша не спросит вечером, что мне понадобилось от её одноклассницы.
Внезапная мысль чуть не выбила меня из колеи. Ведь Семёнову сейчас отзовут с урока. Нужно что-то заранее придумать, на всякий случай. Потом, потом, сейчас главное не отвлекаться.
Всё сделать правильно.
От успеха буквально зависит моя жизнь.
* * *
Лена вошла в кабинет и воровато огляделась. Посмотрела на меня вызывающим взглядом. Поразительно, она вообще не стесняется из-за того, что сделала! Удивительная бестия.
Впрочем, так даже лучше.
– Садись, – попросил я, кивая на стул напротив моего широкого стола. Так мы оба оказывались в кадре.
Кроме камеры в углу я включил запись на телефоне, и даже на диктофоне, который купил около одного из банков. Последний спрятан за диваном. На случай, если она опять усядется там. Я установил камеру так, чтобы и диван попадал в объектив, хотя при таком варианте, конечно, выйдет хуже.
Я был предельно напряжён.
Лена подошла и села напротив.
Нужно было усыпить её бдительность, и я достал толстую стопку пятитысячных купюр, перетянутую резинкой. Положил между нами.
– Пересчитывать будешь?
Она мотнула головой.
– Ты знаешь, что за шантаж можно попасть в тюрьму? – спросил я, сверля её взглядом.
– Я несовершеннолетняя, – напомнила Лена.
Она вообще способна испытывать смущение?
– Значит, у твоей мамы могут начаться серьёзные неприятности, – терпеливо продолжил я, осторожно подбираясь к своей ловушке. Моё сердце колотилось, как бешенное, руки пришлось спрятать под столом, потому что они неприлично дрожали. Хотя я проглотил пригоршню таблеток валерианы из аптечки. – Ты подумала о своей матери, Лена?
– Мама говорит, что девочка должна уметь о себе позаботиться.
– Боюсь, что ты неправильно её поняла. – Я старался быть с ней максимально серьёзен, как со взрослой. Притом озвучивать вещи, которые выведут из себя любого подростка. Мне нужно было, чтобы Лена взялась доказывать, какая она крутая. – Эти деньги мне пришлось одолжить, – продолжил я.
Лена кивнула.
– Больше у меня нет. Ты это понимаешь?
Она молчала.
– Я тобой даже немного восхищаюсь, – приступил я к главной, раз сорок отрепетированной части. – Это неправильно, но я не могу не отдать должного. Ты устроила всё мастерски. Подумай о курсах для молодых актёров. Сколько ты готовилась?
– Я долго готовилась, Александр Николаевич! – с вызовом сказала Лена. – Очень старалась. Поверьте мне. – Господи, сработало! Главное не показать облегчения. – Сидела ночами, не ходила гулять, – продолжала она. – Это очень важно для меня! Не думайте, что я отношусь к делу несерьёзно. Мне так стыдно теперь. Пожалуйста, дайте мне шанс!
Стыдно ей, как же!
– Ты можешь забрать это, – кивнул я на деньги. – Просто учти, что больше твой номер не прокатит. Удали видео.
– Я не списывала!