Шарик в кубике

Так, в каждодневных трудах, прошло несколько недель, в течение которых Пайку довелось своими глазами увидеть множество тварей, поразивших его своим несуразным и первобытным обликом. Среди них особое место занял молодой нотозавр, частенько наблюдавший издали за ходом постройки плавучего дома, но быстро исчезавший при попытках Серхи к нему приблизиться. Раза три путешественник становился свидетелем того, как из пенных волн на каменистый берег выползают трехметровые плезиозавры, удивительно длинношеие рептилии с мощными ластообразными конечностями, и располагаются на песке для отдыха, время от времени озираясь по сторонам. Питались они, по словам заслуженного палеонтолога, рыбой, поэтому персона Пайка, к его удовлетворению, не вызывала у них интереса.

Пока Даша высиживала яйца, у самки триконодона тоже родилось несколько детенышей. Тима догадался об этом по тому, что большую часть времени она стала проводить на болоте, добывая ринхоцефалов и прочую ползучую живность. Она так часто попадалась людям на глаза, что мальчик даже придумал ей имя — Муха, — никак не сочетавшееся с ее щетинистым видом.

Однажды, после тяжелого дня, занятого перетаскиванием ствола и его смолением, когда Пайк спал на своем месте у входа в пещеру, уже под утро он был разбужен резким, негромким треском, раздавшимся из гнезда проависов. Он хотел разбудить лежащего рядом Тиму, но тот и сам услышал шумы и мгновенно вскочил на ноги, сбросив одеяло. На всех остальных аборигенов появление на свет Дашиного потомства не произвело впечатления, и они продолжали спать, как ни в чем не бывало. Странник послушал треск и тоже собрался досматривать сны, как от гнезда раздался шепот Тимы:

— Пайк, помоги мне, пожалуйста.

Путешественник кое-как встал на колени и прополз несколько метров до места событий, преодолевая сонливость, но вид вылупляющихся зверьков сильно взбодрил его, настолько они гадко выглядели.

— Папа предупредил меня, что Даша может уйти и бросить детей, или даже съесть их, — тихо сказал ему Тима. — Я в это не верю, но все-таки стоит за ней присмотреть. Нужно принести им червяков, а то всех перебудят своим писком.

Он тенью скользнул к стене, где висел шевелящийся мешок с кормом, и вернулся к наблюдавшему за процессом вылупления Пайку. Из семи яиц, составлявших кладку, пока только два почти одновременно треснули, и из них вывалились скользкие, в палец величиной, ящерки с четырьмя тонкими ножками каждая, начисто лишенные даже намека на перья. Но никто и не ожидал от младенцев, что они обзаведутся ими, будучи в скорлупе. Хромик лежал рядом с Дашей и внимательно следил за копошащимися детьми, но Даша, казалось, потеряла к ним всякий интерес. Она упруго поднялась на лапы и юркнула вон из гнезда, однако самец не обратил на нее внимания, повернув голову к наклонившемуся над ним Тиме.

— Пусть идет, — сказал ему Пайк, кивнув на силуэт Даши, маячивший на краю карниза. — Мы не сможем ее удержать, если инстинкт призывает ее обеспечить детенышей пропитанием.

Тима сдавленно засмеялся:

— Рептилии не кормят свое потомство, — пояснил он, отрывая от червей маленькие кусочки и запихивая их в разинутые глотки змеек. — Папа думал, что она убежит сразу после того, как отложит яйца.

Хромик не утерпел и, улучив момент, выхватил из второй руки дающего изрядный кусок червя. Мальчик беззлобно пожурил его и принес голодающему целую пиявку, затем в целях поддержания гигиены выгреб специальной лопаткой из гнезда весь скопившийся там с вечера помет. Какая-нибудь лягушка, сидящая в болоте, будет здорово озадачена, получив по макушке пахучим ошметком.

В течение следующего дня, пока Серхи, Пайк и Влад упорно продолжали постройку корабля, вылупились все остальные птенцы, кроме одного. Взглянув вечером на шумный выводок, Пайк уже смог представить себе будущий облик этих подвижных зверьков. Их огрубевшие и высохшие тельца покрылись желтоватым пухом, который в скором времени превратится в полноценные, хоть и коротковатые для полета перья. На другой день ночью на свет появился последний, шестой проавис, и когда утром Серхи взглянул на него, он изменился в лице и долго разглядывал орущего голыша, словно не веря собственным глазам. Пайк заинтересовался реакцией палеонтолога и после завтрака, пока остальные строители готовили инвентарь, присел на корточки рядом с Тимой, неотрывно находившимся рядом с выводком. Хромик вел себя очень странно: ползая вокруг частью спящих, частью бодрствующих "птенцов", он встревоженно обнюхивал последнего детеныша, слабым комочком лежавшего на отдельной подстилке из мха. Сначала Пайк не заметил ничего необычного — обыкновенный мелкий проавис, но вдруг тот, не открывая бусинок-глаз — что само по себе уже было странно, — потянулся, распрямляя затекшие крошечные конечности, и странник увидел, что его задние ножки разительно отличаются от передних. Более того, они едва просматривались, черными скрюченными палочками прячась в складках пушистого животика. Зато его передние лапки были раза в полтора длиннее, чем у братьев и сестер, и заметно сильнее. А вот тонкий хвостик выглядел несколько короче, чем у обычных детенышей.

Конечно, странник был удивлен таким зримым проявлением законов эволюции, что заставило его в очередной раз задуматься о могуществе автора всей этой затеи с замкнутыми мирами.

С первого же дня отец поручил Тиме уделять необычному зверьку повышенное внимание. Тот назвал его Перышком и кормил отборными гусеницами, и с каждым днем в зверьке проявлялось все больше отличий от других проависов.

— Этот малец почти археоптерикс, — сказал палеонтолог вечером, спустя неделю после бегства Даши, взяв Перышко, теперь уже с трудом умещавшегося на ладони, в руку и тщательно рассмотрев его. — Никак не ожидал от Хромика настолько прогрессивного потомства. — После продолжительного молчания, уже вернув мутанта в компанию его родственников, он добавил: — Если бы я не видел его собственными глазами, сказал бы, что такой резкий скачок эволюции невозможен.

— Разве тело Хромика не могло передать Перышку… — начала вдруг обычно молчаливая Саша и замолкла, подбирая слова для выражения своей мысли, но все ее поняли, поскольку давно догадались, что именно отсутствие задних ног у отца сыграло решающую роль в появлении столь необычного экземпляра.

В ответ "птенец", смело опираясь на окрепшие задние ноги и особенно на передние, теперь уже больше напоминавшие полноценные крылья, запищал, требуя ужин. Тима поднес ему сочный мохнатый кусочек, и неожиданно Перышко приподнялся на задних лапках и несколько секунд сохранял равновесие, быстро взмахивая едва оперившимися "крыльями" и успев схватить при этом угощение.

— Папа, он сможет летать! — восторженно вскрикнул Тима, так что все обитатели гнезда заметались в поисках укрытия от ревущего чудовища.

— Раз так, ему понадобится клетка, — авторитетно заявила Вера, рассмешив семейство. — А что, если бы Муха отгрызла ноги не только Хромику, но и Даше, у них бы все детки были такими?

— Ну что ты такое говоришь, Верочка, — укоризненно промолвила Лена.

— Это называется научный подход. Правда, папа?

— Трудно сказать, дочка, — странно глядя на девочку, ответил старик. — Появление одного такого вот Перышка уже с трудом укладывается в рамки эволюционной теории, ведь приобретенные признаки не передаются по наследству. Невероятный случай, что в одном помете появился один длиннолапый малыш, а уж про всех и говорить нечего, это просто невозможно.

— Жалко, — огорчилась Вера.

— Зачем же было отдавать Дашу триконодонам? — зло сказал Тима. — Взяла бы да сама отпилила ей лапки!

— Ой-ой-ой, какой чувствительный нашелся! Что, даже спросить нельзя?

— Не ссорьтесь, дети, — мягко сказала Лена.

Еще через две недели после этого Перышко в первый раз взлетел и зацепился всеми своими острыми коготками на всех четырех ногах за шершавую стену. Укрепившись таким образом, он ошеломленно завертел головой, недоумевая, видимо, каким образом будет спускаться обратно в гнездо. Хромик пищал и вертелся внизу, не в силах помочь сыну. Перышку повезло, что в это время в пещере находилась Саша, она осторожно сняла первоптицу и посадила ее обратно. К тому времени весь остальной выводок по настоянию Серхи уже был отправлен в лес, на подножный корм, а Перышко привязан на длинную тонкую веревку. Но "птенец" недолго просидел на месте — не прошло и минуты, как он успешно повторил опыт, уверенный в скором спасении. Так что когда Тима вернулся с новой порцией корма для прожорливого Перышка, Саша с облегчением сдала ему вахту и смогла заняться домашними делами, не отвлекаясь на смелого летуна.

Вечером Тима с гордостью продемонстрировал вернувшимся со стройки взрослым достижение своего питомца. Уже без особого энтузиазма Перышко вспорхнул на стену пещеры и даже немного прополз по ней, прежде чем отцепиться. Ему удалось не упасть, а мягко приземлиться на подстилку в гнезде.

— Это случилось, — с удовлетворением заметил Серхи. — Вы стали свидетелями рождения первой птицы на Земле — археоптерикса.

— Вы хотите сказать, что если он сможет найти себе самку, то его дети будут похожи на него? — испытывая к теме незначительный академический интерес, осведомился путешественник.

Сам по себе Перышко, впрочем, вызывал его искреннюю симпатию. Неожиданно птица взлетела и свалилась на Пайково плечо, как выяснилось, вполне умышленно. Юный археоптерикс наклонился и повернулся к Пайку своей острой мордочкой, высунув из маленькой пасти крошечный красный язык. На обеих челюстях влажно поблескивали мелкие острые зубки. Странник вспомнил про сочную гусеницу, обнаруженную им в лесу на обратном пути с берега и лежавшую у него в кармане, запустил в него руку и помахал жирным червем перед носом у Перышка. Тот не растерялся и выхватил добычу из руки Пайка, едва успевшего отдернуть пальцы, что немедленно вызвало приступ веселья у аборигенов.