Шатун

Этот заданный с дальнего конца стола вопрос так и повис в воздухе. Для гана Горазда было абсолютно ясно, что кагана поддерживают богатые старейшины самых могущественных родов, а также ганы, имеющие под рукой наемные дружины. А для того же гана Карочея переход в иудейскую веру будет означать разрыв с родом и дружиной, сплошь состоящей из печальников славянских богов. Каган и его ближники не столько от родов зависят, сколько от дани, получаемой с окрестных земель. Этот кус им только пришлый бог может обеспечить, вот почему они так за его интерес хлопочут. Если бы услуги гана Горазда щедрее оплачивались из каганской казны, он тоже не стал бы держаться за родового пращура, а на заведенный славянскими богами ряд просто махнул бы рукой.

Глава 2 В ГОСТЯХ У КУПЦА

За кагановым столом Горазд помалкивал, но, оставшись наедине с Жучином, высказал умному хабибу все, что на душе накипело. Разговор шел вдалеке от Битюсовых соглядатаев, в доме Ицхака, куда гостеприимный хозяин пригласил гостей. Кроме Горазда в горнице находился еще и ган Карочей, озабоченный и собственной речью на пиру, и недовольством этой речью кагана Битюса.

– Пока благополучие ганов и старейшин зависит от рода, не будут они кланяться твоему богу, Ицхак, – сказал Горазд в заключение.

Горазда горячо поддержал Карочей, а Жучин призадумался, поглаживая рукой черную бородку. Ганы с интересом разглядывали стены нового Ицхакова жилища. Дом был каменный, поменее, конечно, каганова дворца, но роскошью ему не уступающий.

Карочей исходил завистью. Горазд, попривыкший уже к княжеским теремам и дворцам ближних к Битюсу ганов, не столько завидовал, сколько злобствовал. Если хотят каган и его ближники ганского единства, то пусть поделятся толикой получаемого с дальних и ближних земель серебра.

– Если городские князья откажутся платить дань кагану, то и ныне кланяющиеся новому богу ганы вернутся на старые капища, – сказал с усмешкой Горазд. – Печенеги-то из-за платы поссорились с Битюсом?

– Угадал, – подтвердил Жучин. – Ачибей требует большей доли, но каган считает, что время для повышения оплаты печенежских услуг еще не приспело.

– А если печенеги поднимутся против кагана? – спросил Карочей.

– Не поднимутся, – успокоил Ицхак. – Ачибей человек разумный, покипит и успокоится. Если каждый ган начнет сам определять свою долю в общем пироге, то тогда каган нам не нужен. Битюс готов платить щедро, но только тем, кто ему верно служит.

Ган Горазд криво усмехнулся: каганова любовь ненадежна, сегодня тебя златом и серебром одарят, а завтра голову снесут, если оплошаешь. Пока за ганами идут простые родовичи, Битюс вынужден будет с ними считаться, а не будет за ганами силы, каган отмахнется от них как от надоедливых мошек. Верных слуг каган может набрать где угодно и из кого угодно. Помогать Битюсу в его борьбе с ведунами Горазд готов, но только для того, чтобы самому сесть на место городского князя. А быть приблудой при кагановом дворе, в этом для гана и чести мало, и пользы.

– Не о том вы думаете, ганы, – вздохнул Ицхак. – Пока ведуны кланялись каждый своему идолу, власть кагана только усиливалась, но ныне они своих богов объединить норовят, чтобы сообща наступать на Хазарию и кагана. Вот в чем сейчас главная опасность и для Битюса, и для вас. Ибо если победа останется за ведунами, то в хазарских землях произойдет то же самое, что уже имеет место быть в землях радимичских, новгородских и полянских. На твоих землях, ган Карочей, будет сидеть боярин Драгутин, а на твоих, ган Горазд, боготур Торуса, и править они будут по установленному их богами ряду.

– Эти боги не только их, но и наши тоже. Они нас в обиду не дадут.

– А разве ты, ган Карочей, будешь толковать волю богов? – усмехнулся Жучин. – Ведь ты же не божий ближник? Ты даже не вправе сам жертву принести богам, а только при посредстве волхвов и ведунов. И как принудить бога сделать нужное дело для рода или племени, ты не знаешь. А боярин Драгутин знает. Ну что там от богов идет, а что от расторопных ближников – поди, разберись. Сегодня поутру к нам приплыл купец Верига, я успел с ним парой слов переброситься, но вести он привез важные. Боярин Драгутин стал тайным мужем богини Макоши, и Верига с твоим, Горазд, хазаром эту свадьбу видели собственными глазами.

– Быть того не может! – ахнул Карочей. – Разве ж простой смертный достоин возлежать на ложе богини?!

– Простой смертный, вроде меня или тебя, ган, естественно, недостоин, но ведун и кудесник – совсем другое дело, – засмеялся Жучин.

Новость, что ни говори, была оглушительной. Можно, конечно, принудить бога к малой услуге, но чтобы завалить на ложе богиню Макошь, надо иметь редкостную силу и такое же нахальство.

– А кто из моих хазар вернулся? – спросил Горазд.

– Гудяй, – отозвался Жучин. – Я встретил их на пути к кагану, поэтому не было времени расспросить подробнее. Пригласил их к себе, но что-то задерживается купец.

Про Гудяя Брех говорил, что тот сгинул в устроенной Драгутином ловушке, но, выходит, ошибся мечник – вывернулся удатный хазар из расставленных даджаном сетей!

Вбежавший служка доложил о прибывшем купце, и Жучин обрадованно махнул рукой: зови. Верига вошел не один, а с хазаром Гудяем. Горазд хазара обнял и одобрительно похлопал по спине. С Веригой ганы тоже были знакомы, случалось обращаться за помощью. И, надо признать, купец меру знал и не требовал большого роста со славянских и скифских вождей.

Ицхак, как гостеприимный хозяин, поднес по гостевой чарке Вериге и Гудяю. Гости слегка замешкались, привечать ли хозяйских щуров, но потом решили от обычаев не отступать и сплеснули немного вина на блистающий пол. Впрочем, несмотря на обилие чужих вещей, уклад в доме Ицхака был вполне славянским, что никого из присутствующих не удивило, ибо Жучин родился и вырос в Хазарии, а его дед и отец служили еще отцу Битюса.

Разговор начали неспешно. Верига подробно обсказал, какие ныне цены на торгах и что слышно в землях радимичских и новгородских. Купец хвалил мед нынешнего сбора и жаловался на дороговизну.

– А куда делись Глузд с Хветом? – спросил Горазд у хазара.

– Уговорила их женка Рада послужить колдуну Хабалу, – пояснил Гудяй. – Мол, колдун Хабал нового бога породил и выращивает, а они, значит, будут его ближниками. Звал меня Хвет с собой, но я пока ума не лишился.

– Никогда не слышал, чтобы простой смертный сам выращивал себе бога, – удивился Горазд.

– Хабал человек непростой, – возразил Гудяй, – ходил он в дальние страны и набрался всякой всячины у тамошних колдунов.