Шайтан-звезда

– Но самое удивительное было, когда эти люди сбили с дверей замки и вошли в подземелье. Они увидели на стенах изображения арабов на их конях и верблюдах, и были на них свисающие тюрбаны, и опоясаны они были мечами, и держали в руках длинные копья. Тогда самый мудрый из них сказал – вот кто прогонит вас, о неразумные, с ваших земель. Не прошло после этого и десяти лет – как все испанские земли были покорены воинами ислама! – эти слова прозвучали уж вовсе близко.

Пока Джейран прислушивалась, все яснее понимая, что среди этих мужей знания ей не место, рыжебородый вышел на середину зала и ударил в ладони.

– Во имя Аллаха милостивого, милосердного! – нараспев произнес он. – Привет, простор и уют вам в Пестром замке, о друзья и собратья, о любимые сотрапезники и собеседники!

– Да хранит тебя Аллах и да приветствует, о аш-Шамардаль! – нестройно отозвались ему гости.

Тут Джейран вспомнила, что уже слышала об этом рыжебородом от Хайсагура, и тот называл аш-Шамардаля не иначе, как гнусным завистником.

– Сегодня нас ожидает ночь, подобной которой нет и не было среди ночей, ибо еще до рассвета решится давний спор о предназначении и предначертании! – продолжал аш-Шамардаль. – Выйди, о Сабит ибн Хатем, и скажи тем, кто не знает, как возник спор и что было поставлено в заклад!

К великому своему удивлению, Джейран увидела старого звездозаконника, который, отстраняя руками прочих мудрецов, вышел в середину зала и встал против аш-Шамардаля.

– Ты прав, о почтенный аш-Шамардаль, воистину, сегодня истекают двадцать лет, и я готов отстаивать свою правоту, и если кто-то не знает…

– Мы все знаем и помним, о ибн Хатем! – крикнули ему. – Продолжай!

– Узнал ли ты, что за эти годы произошло с дочерью франкского эмира? – звучно спросил аш-Шамардаль.

– Да, я узнал это, – отвечал звездозаконник, – и я во второй раз составил ее гороскоп, и вот он, при мне.

Добыв из-за пазухи свернутый лист, Сабит ибн Хатем вручил его аш-Шамардалю.

– Тут же ты прочитаешь, как сложилась судьба той девушки, насколько мне это известно, – добавил он. – Но лучше всего будет, если наилучший из наших гадателей возьмет доску, рассыпет песок на ее имя и скажет, что ему удалось прочитать по песку. И мы сравним наши сведения, чтобы никто не мог упрекнуть меня в обмане.

– Ты сказал разумно, – ободрил аш-Шамардаль. – Ко мне, о ас-Сафади! Ко мне, о искуснейший в своем деле!

Вышел человек лет тридцати, худой и взирающий выше человеческих глаз, которого Джейран, попадись он ей в городе, в особенности у дверей мечети, приняла бы за одного из тех тихих безумцев, кто не отличает кислого от соленого. Он был одет хуже городских нищих, а через плечо повесил полосатый хурджин, который за ненадобностью выбросили бедуины, настолько он был грязен и распорот по швам.

Этот ас-Сафади, ни говоря не слова, подошел к Сабиту ибн Хатему, взял его за руку и подержался за нее двумя своими руками. Затем он сел у ног аш-Шамардаля и достал из своего хурджина доску с чашкой. В чашке лежали палочки и камушки. Оттуда же он добыл мешочек с песком, и рассыпал песок по доске, предварительно побормотав над ним, и стал ставить пальцем ямки в несколько рядов, и что-то выкладывал из камушков вдоль края доски.

Мудрецы, собранные в Пестром замке аш-Шамардалем, притихли, глядя на его неподвижное лицо и следя за его быстрыми руками. Кто-то, осведомленный в такого рода гаданиях, положил возле ас-Сафади дощечку с бумагой и раскрытый пенал, сняв предварительно крышку с чернильницы.

Произведя подсчет ямок и перемещений камушков, гадальщик взял калам и, не глядя, ткнул его в чернильницу. Он написал несколько строк, положил калам, собрал свое имущество, причем особенно бережно ссыпал в мешочек песок, встал и молча протянул бумагу аш-Шамардалю. Тот взял лист, врученный ему Сабитом ибн Хатемом, и поманил из окруживших гадальщика мужей старца почтенного вида.

– О ибн-ас-Садди, ради Аллаха, сделай нам милость и сравни эти две записи, – попросил он. – Пусть все видят, что я в этом деле беспристрастен!

Старец взял в каждую руку по листу и отнес их подальше от глаз, ибо его преклонным годам уже сопутствовала старческая дальнозоркость.

– Хвала тому, кто все изменяет, но сам не изменяется! Эти записи совпали, о аш-Шамардаль! Должен ли я их прочитать?

– Погоди, о ибн-ас-Садди! – удержал его Сабит ибн Хатем. – Я честно явился сюда отстаивать свою правоту, но где же презренный Барзах? Он столько сделал ради того, чтобы выиграть этот спор, и где же он теперь?

– Наш собеседник и сотрапезник Барзах уже в пути, и совсем скоро мы увидим его, о почтенное собрание, – заверил аш-Шамардаль. – Читай, о ибн-ас-Садди!

– Вот то, что написал Сабит ибн Хатем. «Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Дочь эмира франков Берр-ан-Джерра была похищена новорожденным младенцем, и росла среди бедуинов, и стала банщицей в хаммаме…»

Джейран насторожилась.

– «…а затем превратности времен привели ее в некую долину, подобную раю, откуда она бежала и встретила старшего сына царя Хиры, который также скрывался бегством», – продолжал почтенный старец.

При упоминании о долине Аш-Шамардаль подался вперед, но более о ней в записи не было ни слова.

Джейран же осознала наконец, что все эти ученые мужи обсуждают сейчас ее собственную судьбу, и ей стало жутко.

– «… и она дала клятву стать женой сына царя Хиры, а он дал клятву ввести ее в свой харим, после чего превратности времен привели их обоих в Хиру, и она помогла ему занять престол его предков, и он подтвердил свое намерение, но свадьба была временно отложена», – завершил ибн-ас-Садди. – И вот то, что знает о судьбе девушки Сабит ибн Хатем.

– Можешь ли ты что-то добавить к своим словам? – спросил аш-Шамардаль у звездозаконника.

– Могу сказать лишь то, что до встречи с будущим царем Хиры эта девушка сохранила свою девственность, и нрав ее таков, что она будет соблюдать верность своему повелителю, – отвечал Сабит ибн Хатем. – Пусть будет прочитана запись гадальщика!

Ибн-ас-Садди вернул одну бумагу аш-Шамардалю и принялся читать вторую.

– «Девушка, о которой шел спор, претерпела множество бедствий и стала невестой Ади аль-Асвада, царя Хиры, и она должна стать его женой, но сейчас между ними много фарсангов пути», – произнес он.

– О правоверные, я победил в этом споре! – воскликнул Сабит ибн Хатем. – Свершилось невозможное – девушка, рожденная на западе, нашла себе мужа, рожденного на востоке! Звезды не солгали!

– Погоди, погоди, о торопливый звездозаконник! – прервал его аш-Шамардаль. – Она еще не стала его женой и неизвестно, станет ли! Когда я собирался призвать вас всех сюда для разрешения этого спора, то получил известия из Хиры. Девушка воистину должна была войти в харим аль-Асвада, но она поссорилась с ним и уехала из Хиры! А знаете ли вы, о собеседники, кто другая женщина, приехавшая в Хиру вместе с этой и занявшая ее место в хариме Ади аль-Асвада? Сейчас вы удивитесь до того, что высохнет слюна в ваших раскрытых ртах! Это – та, которой подменили дочь франкского эмира, та, что выросла в Афранджи и приехала сюда вместе с тем, кого всю жизнь считала отцом!