Шеф с системой. Гамбит повара

Они водрузили ее на центральный стол, прямо перед князем. Святозар с изумлением смотрел на это кулинарное чудовище.

— Что это, знахарь? — пророкотал он.

— Это, мой князь, — ответил я, выходя вперед с большим ножом в руках, — блюдо, достойное победителей. Называется «Сердце Осени».

Я подошел к тыкве и, взяв в руки молоток, нанес по хлебной корке несколько точных, сильных ударов. Панцирь с громким треском раскололся, и изнутри, словно джинн из бутылки, вырвалось облако густого, ароматного пара. Когда пар рассеялся, все ахнули. Под твердой хлебной скорлупой скрывалась нежная янтарная мякоть тыквы, до краев наполненная дымящейся, сочной начинкой.

Я взял большой половник и зачерпнул первую порцию — нежное мясо, перловку, грибы и куски сладкой, тающей во рту тыквенной мякоти, пропитанной мясным соком. Эту первую, «княжескую» порцию я поставил перед Святозаром.

Он молча взял ложку, попробовал. Медленно прожевал. Затем его суровое лицо расслабилось, и на нем появилось выражение удовольствия. Он даже глаза прикрыл.

— Боги… — выдохнул он. — Это… это так вкусно. Настоящий вкус победы.

Зал уже готов был взорваться ревом, но Святозар поднял свою руку, призывая к тишине. Он медленно поднялся со своего места, держа в одной руке ложку, а другой взяв свой кубок.

— Мы, Соколы, — начал он, и его гулкий голос наполнил весь зал, — привыкли доверять стали мечей и крепости наших стен. Мы привыкли, что победу нам приносят сила и доблесть.

Он обвел взглядом своих воинов, а затем его взгляд остановился на мне.

— Но сегодня мы пируем в честь победы, которую нам принесло и другое оружие. Оружие, рожденное не в кузнице, а на кухне. Выкованное не из стали, а благодаря уму, знаниям и невиданному мастерству.

Он поднял свой кубок высоко над головой.

— Я поднимаю этот кубок за человека, который спас эту крепость от яда и вместе с нашим молодым соколом помогал возвращать Заречье! За нашего знахаря, Алексея! За ум, что острее любого клинка, и за мастерство, что крепче любой брони! За знахаря!

— ЗА ЗНАХАРЯ! — взорвался зал единым, оглушительным ревом.

Воины вскочили со своих мест, поднимая кубки и кружки. Этот тост, произнесенный самим князем, был не просто похвалой, а признанием моих заслуг. С этой минуты я перестал быть просто полезным советником. Я стал гордостью всего рода.

Очнулся от веселья когда время уже приближалось к полуночи. Пир потихоньку сворачивали.

Кивнув Степану Игнатьевичу, молча развернулся и покинул шумный зал.

Я шел по тихим, ночным коридорам крепости в малую кухню. Передо мной стояла новая задача, грандиозная по своему масштабу. И этой задачей являлась будущая война на истощение. В ней победит не тот, кто сильнее ударит, а тот, кто дольше продержится. Продержится за счет ресурсов и запасов, а вот это уже не территория воинов. Это моя территория.

Я вошел на свою кухню. Здесь, после шумного зала, царили тишина и порядок. Зажег одну свечу, и ее слабое пламя выхватило из темноты блеск чисто вымытых котлов и ряды глиняных горшков.

Я чувствовал азарт мастера, перед которым поставили невыполнимую задачу.

В тишине ночной кухни, пока вся крепость праздновала одну выигранную битву, я начал планировать, как выиграть всю войну. На дощечке начали появляться первые наброски моего нового, самого амбициозного проекта: система долгохранящихся, высококалорийных рационов, которые позволят нашим отрядам действовать автономно.

Мой «Железный Запас».

Они хотели втянуть нас в долгую войну на истощение.

Они просто не знали, что в этой игре у меня нет равных.

Глава 26

В тайном военном лагере Морозовых, скрытом в сырой, промозглой низине в нескольких верстах от Заречья, царила мрачная тишина. В большом командирском шатре, пахнущем мокрой кожей находился Глеб Морозов. Он медленно ходил из угла в угол, как волк в клетке, и каждый его шаг, казалось, втаптывал в землю остатки его гордыни.

Рядом, за столом, сидел его союзник, воевода Богдан. Он не суетился, а методично, со спокойствием, правил свой длинный боевой нож, и тихий скрежет точильного камня о сталь был единственным звуком в шатре.

Перед ними стоял один из выживших капитанов — мужчина, еще час назад бывший бравым командиром, а теперь похожий на напуганного, побитого пса.

— Они… они налетели из ниоткуда, мой князь, — лепетал он, не смея поднять глаз. — Мы спали. Дозорные даже крикнуть не успели.

— Я хочу знать, как горстка воинов Ярослава смогли разбить четыре сотни моих лучших воинов! — прорычал Глеб, останавливаясь и впиваясь в капитана взглядом. — Как?!

Капитан вздрогнул.

— Они… они были словно не люди, — прошептал он, и в его голосе звучал суеверный ужас. — Как демоны они были. Их глаза горели в полумраке и они рычали, как звери. Я видел, как один из них, получив удар копьем в плечо, даже не поморщился и убил нашего бойца. Они не чувствовали ни боли, ни страха. Словно заколдованные!

Глеб Морозов с отвращением посмотрел на него.

— Демоны? Заколдованные? — процедил он. — Ты хочешь сказать, что моих людей перебили не враги, а сказки для деревенских баб?!

— Он говорит то, что видел, Глеб, — раздался спокойный голос Богдана. Он отложил нож и посмотрел на капитана. — Мои люди говорят то же самое. Что Соколы дрались, как одержимые.

Глеб и Богдан переглянулись. Они были опытными воинами, прагматиками до мозга костей и не верили в демонов, поэтому искали логичное объяснение. И они нашли его. Логичное для них, но совершенно ошибочное.

— Наш шпион не ошибся, — медленно проговорил Глеб, снова начиная мерить шагами шатер. — Он был прав. Святозар медлил. Старики боялись. Но он… — Глеб сплюнул на землю, — он недооценил ярость и упорство этого щенка. Ярослава.

— Мы все его недооценили, — согласился Богдан. — Ярость загнанной в угол крысы. Вот что это было.

— Ярость?! — Глеб Морозов вскочил на ноги, опрокинув свой кубок. Вино темным пятном растеклось по карте. — Ты называешь это яростью?! Мои люди, твои люди, были вырезаны, как скот! Это не ярость!

— Умерь свой гнев, Глеб, — ледяным тоном ответил Богдан, даже не повернувшись. — Твоя ярость уже стоила нам одной битвы. Не дай ей стоить нам всей войны. Твой шпион дал нам неверные сведения. Твои расчеты были ошибочны. Мы потерпели поражение из-за твоей самонадеянности.