Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

— А не сесть ли нам? Признаюсь откровенно, я чертовски утомлен, — первым проговорил Путилин, указывая на крытый красным бархатом коридорный диван.

Два врага сели совершенно спокойно. Савин закурил сигару.

— Вы только что прибыли, Иван Дмитриевич? Pardon, ваше превосходительство.

— Только что, только что, господин экс-корнет. А насчет титулования не стесняйтесь. «Ваше превосходитель­ство» — долго, длинно произносить.

— Я... догадывался, что вы приедете.

— А я не сомневался в том, что рано или поздно я вас сцапаю.

Савин расхохотался.

— Итак, вы приехали за мной?

— За вами.

— И вы думаете меня поймать?

— А разве вы уже не пойманы?

— Нет. Не забывайте, где я нахожусь. Я ведь на ту­рецкой территории.

— Так что вам угодно, «ваше высочество», чтобы я вас взял на территории русской? — усмехнулся Пути­лин. — Слушайте, Савин, а не лучше ли без дальнейшей борьбы, проволочки? Без шума скандала и прочего?

— Это чтобы я покорно и добровольно попросил вас отвезти меня в русскую тюрьму? А однако вы меня ловко это «вашим высочеством» назвали!

— Я — Путилин, Савин.

— А я — Савин, господин Путилин.

— Итак — борьба?

— Не советую, ваше превосходительство.

— Почему?

— Потому, что вам не сдобровать; потому, что я, а не вы, выйду победителем.

Голова гениального авантюриста гордо откинулась назад.

— Слушайте, ваше превосходительство: я искренне люблю и восхищаюсь вами, вы — огромный талант...

— Позвольте мне ответить вам тем же комплиментом, Савин... Ну-с? Дальше что?

— А то, что если вы меня не оставите в покое, если вы меня станете преследовать, то даю вам слово, что вам — не сдобровать.

— Увы, дорогой мой экс-корнет, никак не могу оставить вас в покое, а то вы, того гляди и в самом деле на Болгарский престол вскочите! — иронически рассмеялся Путилин.

— А вам-то что до этого? — злобно вырвалось у Савина.

— Вот-те раз! Как, что за дело? Или вы мне в вашем будущем княжестве пожелаете предложить пост министра тайной полиции?.. Помилуй Бог, я служу честно России и...

— И... вы будете убиты, Путилин! — прохрипел Савин.

— Кем? Вами?

— Ну, нет, для этого я слишком умен, чтобы убивать самому...

Для этого найдутся...

— Наемные убийцы? Так называемые «брави»? Ай-ай-ай, Савин, мне стыдно за вас: я о вас был лучшего мнения... Вы ведь только вообразите такой конфуз: претендент на Болгарский престол — и... вдруг убийца из-за угла начальника русской сыскной полиции...

И Путилин иронически рассмеялся.

Вся кровь бросилась в голову бывшему офицеру. Вся былая гордость, не промененная еще на «интернациональную тогу» авантюриста-мошенника, проснулась в нем с победной силой.

— Вы с ума сошли! Я никого не убивал из-за угла! — гневно вырвалось у него.

Путилин внимательно наблюдал за ним.

— Сдайтесь, Савин... Ей богу, лучше будет.

— Ни за что, ни-ког-да!.. — отчеканил Савин.

— Вы едете в Болгарию?

— Еду.

— Но я, ведь, вас арестую!

— Вам не удастся этого, Иван Дмитриевич. Я сильнее вас в настоящую минуту.

— Чем, Савин?

— Я окружен друзьями-приверженцами, я даже среди важнейших сановников Турции имею сообщников. Вы — один.

— Я это знаю. Вы — недаром Савин. Вы — умница большой руки. Но...

— Что «но»?

— Вы не уйдете от меня. В ту минуту, когда я, «один», как вы предполагаете, скажу вам «Именем за­кона я вас арестую», вы... вы протянете мне ваши руки.

Лакей, отнеся чемодан гениального сыщика в номер, стоял, в недоумении глядя на двух беседующих «знатных путешественников».

— Ну-с, мне пора идти, — вставая, произнес Пути­лин.

Встал и Савин.

— Прошу вас засвидетельствовать мое почтение вашей супруге -тоном великосветского дэнди бросил Пути­лин. — Маркиза следует с вами?

— О, разумеется, милорд...

И... разошлись...

Путилин, войдя в роскошное «отделение», сел в кресло и погрузился в глубокое раздумье.

Изредка с его уст срывались тихие бормотания:

— Молодец... какой ход... так? Нет... а если так?.. Гм... Гм...

И вдруг через полчаса такого выведения «кривой» он вскочил и радостно, прерывисто прошептал:

— Ах, эти черномазые, черномазые!..

Савин, войдя в свои апартаменты, был бледен, как никогда.

— Лили! — громко крикнул он.

— Что с тобой? — выскочила графиня Тулуз де Лотрек, замечая бледность лица своего супруга.

— Ступени трона шатаются под моими ногами!

— Что?!

— Приехал человек...

— Он тоже претендент на Болгарский престол? — наивно спросила графиня.

— Дура! — злобно, по-русски, выругался «граф». — Сию минуту, скорее... укладывай чемоданы! Мы едем через несколько часов.

— Слава Богу! Наконец-то, — вырвался у графини ра­достный и облегченный вздох.

ПОСЛЕДНИЙ ПАССАЖИР «ОЛЬГИ». ПУТИЛИН ПОСРАМЛЕН. ТОРЖЕСТВО САВИНА

В великолепной гавани Констан-тинополя два парохода готовились к отплытию. Погрузка уже кончилась. Вся эта громада разношерстных людей, «снарядивших» гигантские пароходы, отирала с лиц обильно струившийся пот.

По трапу входили последние пассажиры.

Они, испуганные, боящиеся опоздать, были нервны, суетливы.

«Скорей! Сейчас последний звонок... А вещи?»... — «Все сдано... все сдано... »

На пароходе прямо у трапа стоял Савин — «граф Тулуз де Лотрек», «маркиз да Коста дель Ривольто» — претендент на Болгарский престол, окруженный своей свитой.

— Ваше высочество бледны... Вам худо?

— Пустяки, Цанков, пустяки... Но, говоря откровенно...

— Вы боитесь этого дьявола?

В голосе болгарина, политического эмигранта, слыша­лась тревога.

— Да, я боюсь Путилина. Вы, конечно, не знаете, что это за огромный талант... До сих пор он был непобедим.

— Но его противники?