Шекспир
Шрифт:
— Жена сказала, вы автор пьес, — уточнил Джон, — талантливо, ничего не скажешь, — произнес он с видом человека, который только и делал, что смотрел спектакли и читал пьесы, — мы бы хотели вас сегодня пригласить поужинать с нами. Наш дом находится прямо за гостиницей. В шесть часов, если вам это удобно.
— Да, конечно. Благодарю, — Уильям кивнул, не понимая, зачем ему это нужно.
— Мэри нашла у себя две книжки с вашими пьесами, — продолжил Джон, — надеется, что вы ей их подпишите.
— Сочту за честь, — Уильям опять кивнул. Он старался не смотреть на Мэри, которая
— Итак, ждем вас. До встречи, — попрощался Джон и повел жену домой.
— Ну что, попал? — спросил подошедший к концу разговора Джеймс. — Но Мэри хороша. Тут не поспоришь. Пойдешь к ним сегодня с визитом?
— Мэри хочет, чтоб я ей подписал книги.
— И в этом все дело? Просто подписать книжки?
— Не приставай, Джеймс. Я и сам не пойму, что делаю и зачем. Мне нравится эта женщина. Я от нее глаз оторвать не могу.
— Я заметил. Завтра мы здесь последний день. Ты как? С нами поедешь или будешь возлежать у ног новой возлюбленной?
— Не смейся. Куда я денусь? Поеду с вами. У Мэри муж.
— Точно ты заметил. Я уж подумал, ты его как-то не увидел рядом с ней, — ехидничал Джеймс, — суровый мужчина, между прочим.
Вечером Уильям подошел к большому каменному дому, стоявшему чуть поодаль от постоялого двора. Он заставил себя успокоиться и постучал. Дверь открыла сама Мэри.
— Добрый вечер. Проходите, — она отошла чуть в сторону, пропуская Уильяма в дом. Он успел вдохнуть аромат, исходивший от ее тела, и сумел слегка коснуться ее руки.
В гостиной был накрыт стол. Навстречу Уильяму поднялся Джон.
— Рад, что вы пришли. Нас редко посещают гости из Лондона. А тем более такие известные люди, как вы.
— Вы преувеличиваете мою известность, — Уильям смутился.
— Нет. Если у Мэри нашлись две ваши книжки, это что-то да значит, — уважительно произнес неулыбчивый хозяин дома, — садитесь. Расскажите нам о том, что вы пишите, что идет в Лондоне в театрах. Мы тут отстали от жизни. Возможностей ездить в столицу немного. Нужно ведь следить за тем, как идут дела в гостинице и в таверне. Мэри вот любит сама обслуживать наших посетителей, готовить на кухне. Так просто не бросишь такое хозяйство.
— Верно, — согласился Уильям, — хозяйство у вас большое, — он посмотрел на Мэри. Она раскладывала еду по тарелкам.
— Ешьте, пожалуйста, — обратилась она к Уильяму.
— Мэри почти все приготовила сама. Она прекрасно готовит, — похвалил жену Джон.
Позже, после обильного ужина, Уильям и Мэри остались одни. Джон сослался на усталость, извинился и ушел спать.
— Он всегда ложится рано, — объяснила Мэри, — рано ложится и рано встает. Сегодня хотел подольше поговорить с вами, но завтра много дел.
— Я не возражаю против вашего общества.
«И только вашего», — мысленно закончил фразу Уильям.
— Вам нравиться быть хозяйкой постоялого двора? — продолжил он разговор.
— Да. Я люблю находиться среди людей. Мне интересно общаться с теми, кто у нас останавливается.
Люблю готовить. Конечно, на кухне у меня есть помощники. Но я часто обслуживаю гостей сама. Вечером, когда муж уходит спать, я читаю. Чем может не устраивать такая жизнь? — она улыбнулась.— И вам никогда не хотелось бежать отсюда? Оксфорд — небольшой город. Должно быть, здесь скучно.
— Нисколько. Уверяю вас, я не лукавлю. Счастье не зависит от того, где ты живешь.
— А от чего оно зависит? Я был несчастлив там, где родился и вырос, и всегда хотел оттуда сбежать.
— И сейчас? Сейчас вы счастливы? — Мэри перестала улыбаться и внезапно стала серьезной.
— Нет, — глядя ей в глаза, Уильям не смог ответить иначе и сказал правду.
— Вы стали успешны, но не стали счастливее. Счастье внутри нас. Оно не бродит где-то снаружи. Иначе его действительно можно было бы найти, пусть даже и обойдя весь свет. А искать нужно в своей собственной душе.
— И все-таки вы слишком умны, чтобы жить здесь. Да еще с таким мужем, — непроизвольно добавил Уильям.
— А что, Джон вам показался глупцом?
— Нет, но, по-моему, с ним очень скучно.
— Муж умный и начитанный человек. Но он замкнутый и необщительный. Что ж, нам хватает моей общительности. Не представляю, как бы мы ужились, если бы оба были такими болтунами, как я, — Мэри рассмеялась, — и он очень меня любит и ценит. Это тоже важно.
— Вы опять правы. Признаю свое поражение. В вас на самом деле поселилось счастье, и вы им сегодня со мной поделились.
— Расскажите мне теперь о себе. Как вам пришло в голову ехать в Лондон, писать пьесы?
— В Стрэтфорд постоянно приезжали на гастроли театральные группы. Я бегал смотреть все спектакли подряд. В школе мне нравилось заучивать стихи и поэмы, хоть нас и заставляли их учить на латыни. В какой-то момент я понял, что хочу быть актером. Мой отец про это и слушать не желал. Он не считал игру на сцене достойной профессией. Теперь, когда я имею хороший доход, он переменил свое мнение. Потом я начал писать пьесу. Она и сейчас лежит в моем доме в Стрэтфорде. Но в восемнадцать лет я вынужден был жениться. У меня родилось трое детей. Через пять лет, сходив на очередной спектакль лондонского театра, я решил бежать.
— Вы готовы были бросить семью? — Мэри сделала большие глаза, в которых мелькнул неподдельный ужас.
— Да, Мэри, был готов. В двадцать три года я не чувствовал никакой ответственности. Жену не любил. Меня ничего не держало дома. Первая попытка сбежать провалилась — меня догнали и вернули в Стрэтфорд. Но моя жена, как ни странно, решила меня отпустить. И второй раз я уехал с ее благословения.
— Мудрая женщина. Как ей, должно быть, нелегко дался этот шаг!
— Именно после этого я стал к ней относиться несколько иначе. Полюбить я ее не мог, но начал ценить и уважать. Вот и вся история. В Лондоне меня сначала взяли играть второстепенные роли, но потом дела пошли лучше. Пьесы, которые я попытался писать, имели успех. Отец моего друга открыл свой театр. Я в нем имею свою долю от дохода. Так что все сложилось очень удачно.