Шекспировские чтения, 1976

Хоть серп его и не проходит мимо.

Недель и дней ей смена не страшна

Она в веках стоит неколебимо.

А если не верны стихи мои

То я не знал ни песен, ни любви.

117

Вини меня, что забывал не раз

Я дань платить душе твоей прекрасной,

Не вспоминал любви бесценной, нас

Связавшей навсегда в союз согласный,

Что суетным и темным душам сам

Твои дары я роздал беззаботно,

Что подставлял свой парус всем ветрам,

От милых взоров уносясь охотно.

Проступки и ошибки запиши,

Дурную волю вспомни, не жалея,

Но наводить свой выстрел не спеши

И ненавистью не казни своею.

Одним могу себя я оправдать:

Хотел любовь я этим испытать.

118

Как возбудить желая аппетит,

Употребляют острые приправы,

Иль для того, чтоб был недуг убит,

Глотают очистительные травы,

Так к травам взор я также обратил,

Твоей пресытясь сладостной любовью;

Страдая лишь одним избытком сил,

Искал я облегченья в нездоровье.

Таков любви увертливый прием:

Решая сам, что для нее полезней,

Придумал я недуги, а потом

Лечил здоровье мнимою болезнью.

Но коль тебя болеть заставил рок,

Лекарство - яд, как учит мой урок.

119

Каких я зелий не пивал подчас

Из слез Сирен в смешеньи с горьким ядом!

Сменял надежды страхами не раз

Проигрывал, хоть выигрыш был рядом!

Каких я только не наделал бед,

Себя вообразив на гребне счастья!

Какой в глазах сверкал безумный бред

Горячечной неукротимой страсти!

О благо зла! Взойдет из горя вновь

Былая прелесть краше и прелестней,

И расцветет погибшая любовь

Величественней, ярче и чудесней.

Так я вернулся к счастью через зло

Богаче стать оно мне помогло.

120

Я не ропщу, что от тебя пришлось

Принять мне столько скорби и печали,

Что я согнулся, изнемог от слез

Ведь не из меди нервы, не из стали.

И если так же от обид моих

Страдал и ты, - нет горшего страданья.

А для себя я даже не постиг,

Как были глубоки мои терзанья.

О почему печали нашей мрак

Нам не дал вспомнить горечь отчужденья?

И почему замедлили мы так

Друг другу принести бальзам смиренья?

Былых ошибок в сердце не храня,

Как я тебя, так ты прости меня.

121

Уж лучше быть, чем только слыть дурным,

Упрекам подвергаться понапрасну.

Ведь даже радость превратится в дым,

Когда не сам признал ее прекрасной.

Бесстыдным неприязненным глазам

Не опозорить буйной крови пламя.

Суду шпионов - худших, чем я сам,

Желанных мне пороков не предам я.

Я - это я! Глумяся надо мной,

Они изобличат свои проступки.

Да, я прямой, а мой судья - кривой,

И не ему оуджть мои поступки.

Ведь по себе он рядит обо всех:

Все люди грешны, всеми правит грех.

122

Твой дар, дневник, я мозгом заменил;

Неизгладимы в нем воспоминанья,

Он сбережет прочнее всех чернил

Твои черты навек, без увяданья.

Пока мой мозг и сердце будут жить,

Пока самих их не коснется тленье,

Я буду память о тебе хранить,

И не изгладит образ твой забвенье.

Всего не впишешь в бедный твой дневник,

Моя ж любовь без бирок сохранится:

Ее хранит души моей тайник,

И я готов вернуть твои страницы.

Любви тогда лишь памятка нужна,

Когда не верит памяти она.

123

Не хвастай, Время, будто я разбит:

И новое, казалось бы, величье,

И гордость подновленных пирамид

Лишь новый образ старого обличья.

Наш краток век, и мы твоим старьем

Любуемся, как выдумкой чудесной,

И верим, что его мы создаем,

А ведь оно давным-давно известно.

Твои скрижали, как и ты, смешны.

И то, что есть, и то, что было, ложно.

Спешишь придумать сказки старины,

Но в эти бредни верить невозможно.

Лишь в том клянусь, что буду верен я,

Как ни пугай меня коса твоя.

124

Будь дочерью Фортуны и царя

Моя любовь, - была б она без прав,

Попала бы - из милости иль зря

В букет цветов иль в ворох сборных трав.

Но нет! Ее не случай породил;

Ей приторная роскошь не страшна,

И не опасны взрывы рабьих сил,

Которым милы наши времена.

Она чужда бессмысленной грызне,

Где, что ни час, царит закон иной,

Она стоит поодаль, в стороне,

Где не грозят ни ливни ей, ни зной.

И пусть получат те глупцы урок,

Чья смерть добро, чья жизнь - сплошной порок.

125

Зачем нужна мне показная честь,

Чтоб балдахин носили надо мною?

И для чего посмертной славы лесть,

Когда непрочны так ее устои?

Не знаю разве, как последний грош

От жадности терял искатель счастья?

Как добрый вкус вдруг станет нехорош

И позабыт затейной ради сласти?

Но мне позволь тебе служить любя,

Свой скудный дар вручить с благоговеньем.

Ты ж сердцу моему отдай себя,

Вознагради ответным приношеньем.

Прочь, клеветник! Чем злей ты и грубей,

Тем над душой ты властвуешь слабей.

126

О, милый мальчик! Времени косы

Не убоясь, ты взял его часы.

И вот, цветя и набираясь сил,

Поклонников своих ты подкосил.

А если мать-Природа не дает

Лететь тебе безудержно вперед,

Она тебя оберегает тем