Шел по осени щенок

— Вот, дочка, посмотри, что в моей бороде прячется.

Дядя Витя раздвинул бороду, и Таюшка увидела шрамы, много-много шрамов, и не только в бороде. Шрамы были по всему лицу, на голове, на руках, на шее. Таюшке стало жалко этого старого и лысого, и она принялась гладить шрамы своими пальчиками. Она гладила лицо, голову, руки дяди Вити, а у того из глаз потекли крупные слезы. Таюшка вытирала их своими теплыми лапочками и приговаривала:

— Не плачьте, дядя Витя, не плачьте… Уже хорошо то, что вернулись с войны. И мой папа тоже найдется и вернется.

— Ну вот, опять за свое! Таюшка, это же твой настоящий папа, — стал уверять ее дядя Леша. — Ну-ка всмотрись в его лицо. Ведь это же то самое лицо, что на фотокарточке, что стоит у тебя в комнате, на столе, в рамочке…

— Не знаю я, — недоверчиво и растерянно прошептала Таюшка, силясь вспомнить лицо на карточке.

— Ничего, она меня потом узнает, — сказал дядя Витя и взял Таюшку на руки.

Таюшка и вправду не помнила папиного лица на домашнем фотопортрете: это лицо как-то размылось в ее памяти, стало нечетким, неясным. Она пригрелась на коленях у отца, которого по-прежнему считала чужим дядей Витей, и задремала после такого бурного для нее дня. Не слышала она, как уложили ее в постель, как уходила домой из ее палаты счастливая мама, обняв не менее счастливого папу, и как потом мама вернулась. Ее разбудил мамин голос:

— Вставай, Таюшка, я уже успела сбегать домой и приготовить ужин, пока ты спала. Накормила Рыжика с Тайфуном и дядю Витю.

Она заставила Таюшку поужинать, поправила ее постель. Медсестра сделала Таюшке укол, и Таюшка быстро провалилась в сон. И снилась ей белая крылатая лошадка. Лошадка убегала от нее в ночное небо, а Таюшка все бежала за ней и кричала: «Лошадка, лошадка, постой, погоди!»

Здравствуй, папа!

Три последних больничных дня прошли не так уж уныло: ведь каждый день приходила мама. В пятницу ее снова осмотрели врачи и сделали контрольный рентген. Все было уже нормально, и ее выписали. После обеда мама с дядей Витей принесли объемистую сумку, и мама стала помогать Таюшке одеваться: надела на нее тонкий шерстяной свитер, колготки, а сверху пушистый костюмчик с начесом.

— Ну что, девушки, готовы? — спросил зашедший в палату дядя Витя.

— Готовы, только вот осталось косички заплести, — сказала мама. — Ну-ка, Витя, давай, ты одну косичку, я другую.

Мама расчесала Таюшкины волосы, и они с дядей Витей стали заплетать по косичке.

— Ну, просто семейный портрет в больничном интерьере, — засмеялся зашедший в палату дядя Коля.

Потом они сели в машину, и дядя Коля отвез их домой. Дома первым делом Таюшка принялась рассматривать свои зимние обновы: бежевую кудрявую шубку и в тон ей вязаную шапочку.

— Мама, а это мои шубка и шапочка? — недоверчиво спросила Таюшка.

— Пока твои, а потом не знаю, чьи будут, — улыбаясь, сказала мама.

— Как, разве ты собираешься кому-то отдать их? — огорчилась Таюшка.

— Таюша, ты же скоро вырастешь из этих шубки и шапочки, и тогда, может быть, их будет носить твоя сестренка, — сказала мама.

— Какая еще сестренка? У меня нет никакой сестренки.

— Это пока нет, а потом обязательно будет, — сказал дядя Витя. — Вот я поправлюсь, и мы с мамой проработаем этот вопрос. У тебя обязательно будут и сестренка, и братишка.

— Я лучше к своему папе уйду, когда он найдется, — мрачно пообещала Таюшка.

Взрослые огорченно замолчали. Таюшка зашла в прихожую, и к ним сразу из комнаты выпрыгнул большущий пес. Таюшка невольно спряталась за маму.

— Не бойся, Таюша, это Тайфун, он очень добрый, — сказала мама.

— Тайфун, это наша Таюшка, — сказал дядя Витя.

Он взял Таюшкину руку и дал понюхать Тайфуну. Тайфун лизнул Таюшкину лапочку и отвел уши назад, что на собачьем языке означало: я понял, хозяин.

Таюшка прошла в свою комнату, которая когда-то была папиной. На кровати у нее сидели три мягких медведя, огромный плюшевый леопард и черепаха. Таюшка поиграла с ними, дала понюхать одного мишку Тайфуну, но тот отвернулся от игрушки и посмотрел на Таюшку умными глазами, давая понять, что плюшевые игрушки ему глубоко безразличны. Потом она потрогала лежащую на полу мягкую черепаху и попрыгала на красивом леопарде. Тут в комнату заскочил Рыжик и начал баловаться с черепахой.

— Рыжик, нельзя, ты ее порвешь! — И Таюшка отобрала у Рыжика черепаху.

Рыжик маханул на стол и тут же с грохотом что-то уронил. Таюшка подошла и увидела, что это упал папин портрет. Она его подняла и стала внимательно всматриваться в папино лицо. Тут в комнату вошел дядя Витя и присел перед Таюшкой на корточки. Таюшка перевела взгляд на дядю Витю, потом опять на папин портрет, потом снова на дядю Витю, — и на ее лице появилась удивление: папины глаза на портрете были в точности такими же, как у дяди Вити.

— Папа! — одними лишь губами прошептала она и крепко обняла своего папу.

Наконец-то!!!

— Вот видишь, дочка, ты меня и вспомнила, — сказал папа и посадил дочку на колени.

И они долго так сидели, прижавшись друг к другу.

А в город уже вошла зима на мягких снежных лапах и начинала кружить на городских улицах свои колючие метели…

Новокузнецк, 2003.

Заявки на книгу

Заявки на книгу Т. Черемновой направляйте в Редакционно-издательский отдел Центра:

111555, г. Москва, ул. Саянская, д.6(б), ГСКЦ «Надежда» или

390026, г. Рязань, ул.4-я линия, д.1, Территориальная организация № 3 РОО ВОИ.

E-mail: [e-mail]

Справки по телефонам: [phone], 8-926-816-84-87