Шелест 3

Оставив троих зверей, остальным я приказал отбежать. Кто его знает как сработают инстинкты, при виде драки и запахе крови. За тремя хищниками я ещё как-то присмотрю, в крайнем случае мы их пристрелим, благо и я и холопы вооружены до зубов. А вот с полусотней хищников нам уже не управиться.

Посмотрев одному из зверей в глаза я передал мыслеобраз указав на Суханова и приказал.

— Убей его.

Хищник молнией сорвался в стремительной атаке, буквально размазавшись в пространстве. Мгновение и его рык сплёлся с яростным выкриком человека, успевшего уйти в перекат, полоснув при этом зверя ножом. Казалось ничего серьёзного, но волколак припал на переднюю левую лапу. Похоже Александр Фёдорович перебил ему сухожилие. К слову, для этого зверя не столь уж и серьёзное ранение. Несколько дней, и он полностью восстановится срастив рассечённые ткани. Вот такая занятная зверушка.

Волколак конечно частично разумен, но ранение его взбесило, и он припадая на лапу вновь ринулся в атаку. И надо сказать, не безрезультатно. Суханов этого явно не ожидал и несмотря на всю свою скорость и ловкость оказался подмятым зверем, клыки которого клацнули едва ли не в паре миллиметров от горла.

Однако он успел-таки выставить руку, ухватив хищника за шею, и одновременно с этим вонзив клинок ему в бок. Волколак огласил округу злым и болезненным рыком, на мгновение чуть ослабив натиск. Александр Фёдорович же ударил вновь, и снова. Волколак опять попытался достать ненавистного врага, но с каждым ударом отточенной стали, его натиск слабел, пока он обессиленный наконец не завалился на бок.

Тяжело дыша Суханов поднялся на ноги, и встал над испускающим дух зверем. Растерянно посмотрел на клинок в своей руке, осмотрел окровавленную одежду, перевёл ошалелый взгляд на меня и товарищей.

— Дело ещё не сделано, — произнёс я.

Компаньон согласно кивнул, склонился над уже испустившим дух волколаком и взрезал ему брюхо. Минута, и в его руке оказался заветный мешочек, который он с содроганием сунул себе в рот. Бр-р-р! Меня аж передёрнуло. Через три дня и я пройду через то же самое. И каждый раз мне приходится делать нешуточные усилия преодолевая как отвращение, так и страх перед предстоящим адом…

— Что это с твоими компаньонами? — удивилась Долгорукова, видя как холопы выгружают их из саней.

— Уже приняли желчь, — коротко ответил я.

— Отчего в этот раз так?

— Я решил вернуть им уверенность в себе. Поэтому сегодня они дрались с волколаками, чтобы получить их желчь.

— А если бы звери их одолели? Не жалко трудов и потраченного времени?

— Жалко конечно. Поэтому дрались они по очереди, а мы страховали их, и в случае если бы верх брал зверь, просто убили бы его. Тут ведь главное не победа, а готовность сражаться.

— Так ты ещё и воспитатель, — одобрительно кивнула она.

— Самую малость, ваше высочество. Кстати, вы понапрасну теряете время, тогда как остальные заняты делом.

То и дело вокруг звучали выстрелы, и звери падали сражённые свинцом, после чего люди принимались за их разделку. Пора приступать и Марии Ивановне. Разумеется, если она не передумала. Её передёрнуло от страха перед предстоящим, после чего она подошла к зверю с мешком на голове, и приставив пистолет ко лбу выстрелила.

Когда Марию скрутило, я подхватил её на руки, и приговаривая на ухо разные благоглупости понёс в отдельно установленную палатку, в которой уже во всю топилась походная печь. Ну не укладывать же её высочество вместе со всеми в охотничьем домике.

Вскоре меня вызвал Гаврила, присматривающий за охотничьим домиком. Жена же его вошла в палатку, чтобы присмотреть за лежавшими тут в корчах великой княгиней и её подружками. Хотя помочь они ни чем и не могла.

Выйдя из палатки я прошёл к пятачку, куда смотритель и мои боевые холопы снесли тела волколаков. Здесь же поблизости происходил и забой, а потому мне то и дело попадались темные отметины на снегу. Вообще прибираться тут адова работёнка, и если бы не лошади приученные не бояться волчьего духа, пришлось бы тяжко.

Я активировал плетение «Огненного вала», напитав его максимально возможным своим разовым лимитом в триста шестьдесят люм. После третьего прохода с перерывом в пару минут на откат, от тел остался лишь прах, который я без труда упрятал под землю, запах же горелого мяса постепенно развеялся сам собой.

Покончив с этим я поспешил в палатку к её высочеству. И только когда присел рядом с ней, положив её голову себе на колени, понял, что рядом лежит ведь и моя сестра, но я отчего-то проявляю заботу о Долгоруковой. С одной стороны оно вроде и бесполезное занятие. Но с другой… М-да. Да ладно, чего себя-то обманывать.

Глава 22

Мария открыла глаза и глубоко вздохнула. Вот отчего так происходит. Сутки мучений, таких, что впору самой себя порешить, потом короткое забытье и сладостное пробуждение. А нет, есть ещё кое-что. Вторя её мыслям живот издал недовольное урчание. Очень хочется есть.

Осмотревшись вокруг она убедилась с том, что находится в палатке. В походной печурке потрескивают дрова, отчего внутри тепло настолько, что в верхней одежде нет никакой нужды. Она и была только в кафтане, её бекеша, как впрочем и подруг, висит на одном из кольев.

Астафьева, Столбова и Ярцева лежат на шкурах укрытые тулупами и уже притихшие, явный признак, что скоро придут в себя. Походный лежак бесполезен, когда тебя корчит в муках ты свалишься с него скорее рано, чем поздно. Если только за тобой некому присмотреть. Поэтому подруги и расположились на полу, а вот ей, как великой княгине, достался лежак и персональная сиделка. А вот и она.

Полог откинулся и в палатку вошла Агафья, жена смотрителя охотничьего домика. В руках молодка несла большой горшок с деревянной крышкой, по объёму под стать походному котлу десятка, отчего просторная палатка тут же наполнилась приятным запахом. Желудок на это ответил более сильным и требовательным урчанием, а слюна так заполнила рот, словно Мария сделала большой глоток воды.

— Проснулись, ваше высочество. Вот и славно, а я вам мясца сготовила. Первое дело после ваших мучений. Не дворцовый повар, а потому не обессудьте, — выставляя горшок на походный стол, извиняющимся тоном, произнесла крестьянка.

— О чём ты, Агафья. Пахнет просто замечательно, — отбрасывая с себя тулуп, и проворно вскакивая заявила Мария.

Ожидать остальных нет никаких сил, проснутся сами присоединятся. Поэтому она опустилась на складной стул, и вооружившись половником быстро набрала в кружку бульона. К слову, горячий, но не обжигающий, а потому пить одно удовольствие. Причём не только этому проглоту, что опять заурчал, но на этот раз довольно, но и её вкусовым рецепторам. Всё же мясо сложно испортить, и если не ожидать от походных условий изысков, то приготовлено…

— Жамищательно, — жуя мягкую баранину, произнесла Мария.

— Благодарствуйте, ваше высочество, — поклонилась молодка.

— Кстати, спасибо тебе Агафья, за то, что ухаживала за мной, — проглотив, произнесла Долгорукова.

— О чём вы говорите ваше высочество, не за что вам меня благодарить. Я только и того, что побыла с вами пока барин отходил прибрать звериные тела. А так-то он с вами просидел сутки напролёт, и барынь прикрывал тулупами когда они раскрывались и печку сам топил. Но всё больше подле вас был, чтобы вы с лежанки не упали.