Шелкопряд

Чард ткнул костылем в сторону винтовой лестницы из стекла и металла.

– Представляю, какая была боль, – сказал Страйк, прикидывая высоту падения.

– Хрустнуло так, что эхо прокатилось, – с непонятным удовлетворением подтвердил Чард. – Никогда бы не подумал, что перелом можно услышать. Хотите чаю, кофе?

– Если можно, чаю.

Издатель поставил здоровую ногу на латунную пластинку возле своего места. Легкое нажатие – и из кухни появился Мэнни.

– Чайку, пожалуйста, Мэнни, – сказал Чард с теплотой, совершенно неприсущей его манере.

Юноша, по-прежнему смурной, тут же исчез.

– Это – Сент-Майклс-Маунт {20} ? – спросил Страйк, указывая на висевшую рядом с печкой небольшую картину – образчик наивной живописи по дереву.

– Кисти Альфреда Уоллиса {21} . – Чард вновь едва заметно воодушевился. – Простота форм… первозданная наивность. Мой отец знал его лично. Уоллис всерьез занялся живописью на восьмом десятке. Вы знаете Корнуолл?

– Я там вырос, – ответил Страйк.

20

Сент-Майклс-Маунт – расположенный менее чем в полукилометре от побережья Корнуолла небольшой каменистый остров, полностью занятый крепостью-монастырем. По легенде, монастырь был основан в V в., после того как местный рыбак увидел на утесе святого Михаила. Во время отлива попасть на остров можно по мощеной дороге, проложенной по дну залива Маунт-Бей. Это один из сорока с лишним «приливных» корнуэльских островов, до которых можно дойти пешком.

21

Альфред Уоллис (1855–1942) – корнуэльский рыбак, художник-самоучка. Родился в Девоне. После смерти жены (которая была старше его на двадцать с лишним лет) перестал ходить в море и полностью посвятил себя живописи. Оказал влияние на многих современных ему художников, получил известность при жизни, но умер в нищете.

Но Чарда больше увлекал Альфред Уоллис. Еще раз подчеркнув, что художник нашел свое истинное призвание только на склоне лет, он пустился в рассуждения о его творчестве. Полное отсутствие интереса со стороны слушателя осталось незамеченным. Чард не имел привычки смотреть в глаза собеседнику. Взгляд издателя скользил от картины к различным деталям необъятного кирпичного интерьера, лишь случайно падая на Страйка.

– Вы недавно вернулись из Нью-Йорка, правильно я понимаю? – вклинился Страйк, когда Чард переводил дыхание.

– Да, летал на одну конференцию, три дня всего, – ответил Чард и потерял всякий интерес к беседе, после чего произнес пару отработанных шаблонных фраз. – Трудное время. Нашествие электронных книг и гаджетов изменило правила игры. Вы читаете? – напрямик спросил он.

– Иногда, – ответил Страйк.

У него дома завалялась потрепанная книжка Джеймса Эллроя {22} , которую он мусолил уже месяц, поскольку за день так выматывался, что ему было не до чтения. А свою любимую книгу, которая появилась у него двадцать лет назад и теперь лежала в картонной коробке на лестнице за дверью, он не открывал уже давно.

22

Джеймс Эллрой (р. 1948) – американский писатель, автор детективных романов. На будущую литературную карьеру Дж. Эллроя повлияли убийство его матери, которое так и осталось нераскрытым, и подаренная отцом документальная книга о работе полиции «Полицейский жетон». По романам писателя поставлены фильмы «Секреты Лос-Анджелеса» (1997), «Черная орхидея» (2006) и др.

– Читатели нам нужны, – пробормотал Чард. – И желательно побольше. А писателей – поменьше.

У Страйка на языке вертелось: «От одного ты благополучно избавился».

Бесшумно появившийся Мэнни поставил перед хозяином прозрачный сервировочный столик из небьющегося стекла. Чард подался вперед и налил чай в высокие белые фаянсовые кружки. В этом доме, как отметил про себя Страйк, кожаная мебель почему-то не пукала, в отличие от его офисного дивана; но за нее и выложили, как видно, в десять раз больше. Тыльная сторона ладоней Чарда оставалась такой же воспаленной и нездоровой, как во время издательского фуршета; в ярком свете ламп, вмонтированных в висячий потолок (он же – пол третьего этажа), этот человек выглядел старше, чем тогда, издали, – пожалуй, лет под шестьдесят; у него были темные, глубоко посаженные глаза, хищный нос и тонкие, сурово сжатые, но все еще красиво очерченные губы.

– Молоко не подал, – отметил Чард, изучая сервировочный столик. – Вы с молоком пьете?

– Угу, – сказал Страйк.

Чард вздохнул, но нажимать на латунную пластину не стал; вместо этого он взялся за костыли и попрыгал на одной ноге в кухню, оставив Страйка задумчиво смотреть ему вслед.

В издательстве Дэниел Чард прослыл специфической личностью, хотя Нина не отказывала ему в проницательности. Его неконтролируемые припадки ярости по поводу «Бомбикса Мори» выдавали, по мнению Страйка, сверхчувствительную натуру и нехватку здравомыслия. Ему вспомнилось, как в зале воцарилась атмосфера общей неловкости, когда Чард бубнил юбилейную речь. Странный человек, весь в себе…

Страйк поднял взгляд к прозрачному потолку. Высоко над мраморным ангелом нежно падал снег. Стекло, как пить дать, с подогревом: снег на нем не скапливается, решил Страйк. И в памяти у него возникло большое стрельчатое окно, под которым лежал выпотрошенный, обожженный, гниющий труп Куайна. Вслед за Робин ему теперь тоже чудилось что-то неприятно знакомое в этих высоченных стеклянных потолках.

Из распашных дверей кухни показался Чард, который ковылял по залу на костылях, с трудом удерживая в руке миниатюрный молочник.

– Вы, наверное, удивлены, что я попросил вас приехать сюда, – заговорил в конце концов Чард, когда они взялись за свои кружки.

Страйк изобразил полную готовность слушать.

– Мне нужен человек, которому я могу доверять, – не дожидаясь ответа, сказал Чард. – Но не из числа моих сотрудников. – Покосившись на Страйка, он тут же перевел взгляд на Альфреда Уоллиса. – Сдается мне, – продолжал Чард, – я – единственный, кто заподозрил, что Оуэн Куайн работал не один. У него был напарник.

– Напарник? – эхом повторил Страйк, подумав, что Чард ожидает отклика.

– Да, – пылко сказал Чард. – Именно так. Видите ли, в общем и целом стилистика «Бомбикса Мори» характерна для Куайна, однако я чувствую еще чью-то руку. Кто-то ему помогал. – Бледные щеки Чарда раскраснелись. Он схватил костыль и начал поглаживать ручку. – Если это будет подтверждено фактами, как отнесется к этому полиция? – Он заставил себя посмотреть на Страйка в упор. – Если Оуэна убили за содержание «Бомбикса Мори», разве его напарник не должен понести ответственность?

– Понести ответственность? – переспросил Страйк. – Вы считаете, что этот напарник подстрекал Куайна включить в роман те подробности, какие могли бы спровоцировать третью сторону на убийство?

– У меня… полной уверенности у меня нет, – нахмурился Чард. – Он мог и не предвидеть именно таких последствий… но определенно хотел посеять хаос.

Костяшки пальцев, сжимающих ручку костыля, побелели.

– Но почему вы решили, что Куайна кто-то направлял? – не понял Страйк.

– Кое-какие подробности, всплывшие на страницах «Бомбикса Мори», Оуэн просто не мог знать; следовательно, ему их подсказали, – ответил Чард, вперившись в бок мраморного ангела.

– Я полагаю, это может заинтересовать следствие лишь в той степени, – с расстановкой проговорил Страйк, – в какой напарник – или напарница – имеет отношение к непосредственному исполнителю убийства.

Это была чистая правда, но в то же время Страйк хотел вернуть издателя к чудовищным обстоятельствам гибели Куайна. Чард, похоже, не задумывался о личности убийцы.

– Вы так считаете? – Чард слегка наморщил лоб.

– Да, – ответил Страйк, – я так считаю. Есть и другая причина, почему полицию может заинтересовать этот напарник: он способен пролить свет на неясные пассажи романа. Одна из версий, которую непременно отработает полиция, будет заключаться в том, что Куайна убили, дабы не допустить огласки некоторых завуалированных фактов.