Шёлковые тени Паутины

Следующие два часа я коряво описывала дочке паука и деревья, а она, бесконечно поправляя нарисованное, старалась воспроизвести мои несвязные мысли простым карандашом. В итоге результат меня удовлетворил. Рисунок получился поразительно похожим на сон: на огромных корнях уходящих ввысь деревьев без крон стояли женщина, похожая на меня, и гигантский паук. Казалось, они безмолвно разговаривают, одни во всем мире, являясь частью друг друга и чего-то большего.

– У меня воображение разыгралось. Ещё надумаешь нарисовать что-нибудь – зови.

– Ты мне уже картину нарисовала. Теперь меня этот паук преследует во сне. Вон, уже и в реальную жизнь прорвался. – Я разглядывала рисунок. – Как живой.

– Спокойной ночи, мамуль. – Варя, довольная похвалой, улыбнулась и ушла.

Взяв лист бумаги и карандаш, я забралась в постель. Мне хотелось воспроизвести карту Сантерии, придумать названия горным массивам и рекам. Промучившись, я расстроено скомкала лист и выключила свет. Сон не шёл. Я вернулась за стол, достала дневник и старательно, не пропуская ни одной детали и эмоции, записала сны. Прочитав, расстроилась ещё больше. Я и художник бездарный и писатель никакой. Захлопнув тетрадь и швырнув её в ящик стола, я снова устроилась под одеялом. Успокаивая себя, что это всего лишь дневник, для одного читателя – меня, я засыпала.

***

Взрыва мозга не случилось. Бережно поднимая из пластов памяти кванты информации, паук фильтровал их, отсеивая нулевые и мусорные, не соответствующие действительности и искаженные. Мне казалось, что в мозгах пыль стоит столбом, так вихрились эти кванты.

Человеческое сознание ежемоментно пронизывают миллионы энергетических потоков и излучений от гравитации до сотен телефонных переговоров окружающих. Вся информация сохраняется в памяти, формируя кванты связанной между собой информации. Соединяясь в нейросети, они занимают львиную долю мозга и постоянно обновляются. Известные четыре процента мозга, задействованных человеком, являются всего лишь «файлами операционной системы». Способность «отфильтровать» нужную волну и есть телепатия. Умение изменить частоту вибрации атомов позволяет проходить сквозь что угодно. А если управлять их электрическим полем в магнитном, можно с легкостью левитировать. Понимание взаимодействия энергии и материи позволяет телепортироваться и перемещаться во времени. И всё это я теперь знала. Чисто теоретически.

Паук, вскрывая пласты подсознания, сразу структурировал всё, словно раскладывал по ящичкам с указателями. Я могла использовать полную информацию о чём угодно, просто подумав об этом. В мой мозг не обрушилось лавиной смесь чёрт знает чего с чёрт знает чем. Сумасшествие мне не грозило.

Наконец, паук оставил в покое мою голову. Я села на песке.

– Паша, я теперь знаю, как смешивать пространства со временем… Но я так и не знаю кто ты. И ответы на другие вопросы… Что их задавать… Ты их читаешь в моих мыслях.

– Ещё не время. Скоро тебе ничего не придётся объяснять.

– Ясно… что ничего не понятно… Значит… мы с тобой два эксклюзивных экземпляра. Ты такой весь из себя невероятный… и я… находка для шпиона…

Если бы я только знала, как была близка к истине в тот момент.

А пока, порывшись в памяти, вычищенной от мусора и хлама, я принялась за ландшафтный дизайн Сантерии. Моя память тут же предоставила информацию о флоре Земли всех археологических эпох. Выбирая понравившиеся растения, я комбинировала их ДНК, создавая новые виды. Разместив их на виртуальной карте материков и островов Сантерии, я полюбовалась ещё не существующими пейзажами мезозойско-сантерианского периода и взмыла, запрыгивая на спину паука.

– Паша, нас ждут великие дела! Я желаю посадить цветочки!

Оставив пауку заботиться о нашем передвижении, я дула на ладошки, рассыпая собранные из атомов вездесущей материи семена растений и споры грибниц. Передав энергию разбросанными семенам, я терпеливо ждала… Через несколько граней времени появились первые ростки, уверенно тянущиеся ввысь. Деревца огрубевали корой, раскидывали разлапистые кроны. Цветы обвивали гигантские узловатые стволы, уютно рассыпались между выступающими корнями и сочными травами. Огромные древовидные папоротники всевозможных видов раскинулись широкими зарослями между разросшимися исполинскими баньянами. Ползучие лианы, причудливо сплетенные, протянулись между лазорево-серебристыми резными кронами радужных эвкалиптов, спадали вьющимися узловатыми канатами, образовывали многочисленный качели и своеобразные мостики через извилистые речные протоки. Я переплетала бархатные гибкие стволы близко растущих шерстяных секвой в один, обвивала вокруг него причудливые гирлянды великолепных хлопковых орхидей. Я сотворила над узкими лентами рек бушующие всеми оттенками зелёного тоннели из мощных мховых бомбаксов, опустивших воздушные корни с каждой толстой ветви. Гигантские колючие гиперионы присоседились к оливковым пальмам, а изящные баобоксы с ажурными полыми стволами и кружевными кронами хорошо перемешались со стелющимися яблочными дубами. Молочное дерево-лес с сотнями стволов под одной кроной нежно-салатового оттенка зацвело ярко-синими и нежно розовыми крупными ропинами. Дикие розовые кусты и магнолии яркими ароматными пятнами расцвечивали зелень. Поляны и опушки лесов покрывали коврами купальницы и сквалены. Ландаки и анеланы, мелкие и остролистые, заполонили болото, раскрашивая его мутно-зеленую поверхность голубыми и белыми вспышками.

Конец ознакомительного фрагмента.