Шеллшок

Далее автор статьи сообщал, что потерпевшего отвезли на "скорой помощи" в Скоттсдейлский Мемориальный госпиталь, где в момент написания статьи ему делали операцию. Удачно подоспевший на место покушения репортер дальше сообщал: "За несколько минут до прибытия кареты "скорой помощи" мистер Романель, находившийся в сознании, несмотря на три полученные раны, выразил желание в последний раз увидеть свою единственную дочь. – Пока еще не поздно, – заявил Романель репортеру, – я не видел ее более 20 лет, но надеюсь, что смогу разыскать ее и… Его заявление осталось незаконченным".

Когда я перечитал заметку, мне в голову пришла мысль о том, что Романель, возможно, вынужден был прервать интервью, поскольку в этот момент на место происшествия с воем сирены и визгом тормозов подрулила "скорая", и санитары вырвали умирающего Романеля из лап дотошного газетчика и уложили его на носилки. Я бы нисколько не удивился, если в узнал, что репортер спокойно продолжал брать интервью у лежащего на асфальте и пускающего фонтаны крови из трех дырок Романеля. Небось ублюдок спрашивал: "Какие последние слова вы хотели бы сказать нашим читателям, мистер Романель? Как вы себя чувствуете с тремя пулевыми ранениями? Что вы думаете по поводу контроля за продажей оружия в нашей стране, сэр? Полагаете ли вы, что одна из пуль прошила вам сердце, легкие или мочевой пузырь?"

Кроме того, во время чтения меня посетила и другая законная мысль: почему Клода Романеля, раненого перед самым входом в аризонскую больницу, повезли в "Скоттсдейл Мемориал", находящийся за добрых пятнадцать километров от места покушения?

Я записал эту интересную мысль в свой откидной блокнот вместе с другой необходимой информацией, любезно предоставленной мне адвокатом Уортингтоном. Романелю было 58 лет, последние 12 из которых он проживал в Скоттсдейле. После того как его оправдали 20 лет назад, он не имел никаких неприятностей с законом. В настоящее время он являлся "порядочным бизнесменом", вице-президентом крупного концерна "Чимаррон Интерпрайсиз". Президентом концерна был богатый местный гражданин Альда Чимаррон. Компания активно занималась строительством, подрядными работами, разработкой полезных ископаемых и производством всякого оборудования (в том числе для баров и ресторанов), а также разного рода благотворительностью.

На отдельном листке мелованной бумаги содержалась разрозненная дополнительная информация. Под крупно напечатанными именами и фамилией "Мишель Эспри Романель" были указаны дата ее рождения, из чего следовало, что 23 апреля ей исполнилось 26 лет, и имена ее родителей: Клода М. Романеля и его жены Николь, которым на момент рождения дочери было 32 и 24 года соответственно.

Бентли также указал номер палаты в госпитале "Скоттсдейл Мемориал", в которой в настоящее время лежал Романель, его номер телефона и адрес в Парадайз Вэлли и упомянул о том, что клиента, вероятно, выпишут из больницы в понедельник вечером или во вторник утром.

Я снял трубку и заказал междугородный разговор с офисом Бентли Уортингтона в Финиксе, в штате Аризона. Подождал не более минуты и услышал бодрый голос адвоката:

– Шелдон, старина, я ожидал, что ты позвонишь.

– Я тоже решил, что ты ждешь моего звонка.

– Как жизнь в благословенной Южной Калифорнии?

– Не так, чтобы очень.

– Брось, дружище, это на тебя непохоже.

– А это вовсе и не я, а какая-то адская смесь Шерлока Холмса, Агаты Кристи и трех ясновидцев. И этот конгломерат должен отыскать девушку, которую когда-то звали Мишелью Эспри Романель, а сейчас, может быть, зовут Мишелью Ветч; которая, возможно, живет в Калифорнии, или в каком-нибудь другом из 49 штатов Америки, если не за границей. И что самое потрясающее: я должен был сделать это еще вчера без единого упоминания ее имени и вообще каких бы то ни было имен. И все это в самых "благоприятных" условиях, когда банда гангстеров, расправившихся с ее отцом, явно возжелает отговорить меня от этого безнадежного занятия, используя в качестве контраргументов ножи, револьверы, бейсбольные биты, базуки и Бог знает что еще.

– Абсолютно точно, Агата ты моя двухметровая! – радостно отреагировал он. – Ты точно усек, что от тебя требуется, и проникся важностью и сложностью стоящей перед нами задачи. Ты всегда все схватываешь на лету, и я не…

– Бентли… Бентли…

– Шелдон… Шелдон… Взгляни на это с моей стороны. Учитывая ограниченность имеющейся в нашем распоряжении информации, а также срочность и конфиденциальность задания я, естественно, не мог поручить это дело рядовому сыщику и выбрал для его выполнения лучшего.

Я сжал трубку в руке и, пошарив глазами по стене, уставился на отражающее меня пятно на стене.

– О'кей, о'кей! Ты что, на самом деле хочешь, чтобы я нашел и доставил тебе ее на подносе?

– Совершенно верно.

– Я хотел спросить тебя об этом документе, который срочно должна подписать эта блудная дочь. Ты пишешь, что согласно ему, дочери в совместное владение переходят определенные активы, а в следующем параграфе говоришь, что они поступают под общей контроль. Может быть, я чего-то не понимаю, но, по-моему, здесь нет никакой разницы, я не прав?

– Нет, Шелдон. Этот документ подразумевает и то, и другое. Но поскольку ты не адвокат, я попытался тебе объяснить все легкодоступным языком, не прибегая к латыни и специфическим юридическим терминам. Короче говоря, этот документ в действительности является доверенностью inter vivos, в которой доверителем выступает Клод Романель, а доверенным лицом – двумя доверенными лицами – сам Клод Романель и его дочь или совладелица Мишель.

– Ну, Бог с ними! Я уже не рад, что спросил.

– … Эспри Романель. Может быть, тебе будет более понятен такой термин как "пожизненная доверенность", хотя это не совсем точно с точки зрения юриспруденции, а посему…

– Стоп! Передохни! А то меня сейчас, действительно, стошнит. Твоя казуистика меня пугает. Поэтому быстро ответь мне еще на один вопрос, который, возможно, не точен, даже нелегален с точки зрения твоей юриспруденции. Ты сказал о значительной доле активов, акций, капитале и прочее. Насколько она значительна?

– Ну, парень, ты же должен понимать, что существует профессиональная этика, определяющая степень конфиденциальности в отношениях между адвокатом и его клиентом.

– Тогда всего хорошего.

– Постой! Не бросай трубку… Ну, скажем, несколько миллионов. Думаю, что не очень нарушу кодекс чести, делясь с тобой этой секретной информацией.

– Миллионов? Долларов?

– Да. Значительного их количества. Многих миллионов. Мелочь в данном случае не в счет.

– Как случилось, что Романель, который не видел свою дочь 20 лет, вдруг решил подарить ей эти миллионы? И почему он вообще не видел ее столько лет?

Бентли объяснил, что случилось так, что вскоре после того, как Мишели исполнилось шесть лет, он просто ушел из дома, оставив жену и ребенка.

– Эту вздорную сварливую старую клячу, как он сам выразился, – пояснил Бентли. – Имея в виду свою жену.

– Кроме шуток? Так и сказал "старую клячу"?

– Ну, он прибавил еще несколько эпитетов и метафор, типа змея, слюной которой можно лечиться от радикулита, мегера, фурия, медуза Горгона и громкоголосая Ксантиппа в едином лице.

– Любит пышные сравнения? И не любит женщин? Наверное, их брак был заключен явно не на небесах.

– Уж это точно. Что касается твоего вопроса о том, почему он вспомнил о дочери лишь сейчас, то по скупым замечаниям мистера Романеля, я пришел к заключению, что в те несколько секунд на стоянке в роковой понедельник он наконец осознал, что является в жизни главным, так как решил, что умирает. Вероятно, это озарение не покинуло его до сих пор.