Шеломянь

Но князь Игорь понимал, что сам заварил эту кашу, значит, самому ее надо было и расхлебывать. Оскорбленная в лучших чувствах княгиня отправилась спать в другое помещение, а на полу изложницы, застеленном теплыми медвежьими шкурами, расположился Миронег. Прежде чем лечь спать, хранильник снял со стены лампадку, висевшую перед обязательными образами в углу, и примостил ее в изголовье княжеской кровати.

– Надеюсь, что это не будет считаться святотатством, – сказал, криво усмехаясь, князь Игорь.

– Я тоже надеюсь, – серьезно ответил Миронег.

Той ночью сон явился Игорю вновь. Но на этот раз рядом с собой Игорь видел Миронега, с любопытством вглядывавшегося в двух всадников, продолжавших путь по заснеженной степи. Рядом с хранильником они остановились, и первый поднял кверху меховой капюшон, скрывавший лицо. Игорь узнал во всаднике хана Кончака. Но в следующее мгновение темная тень за ним вскинула руку, и на шее хана захлестнулась волосяная петля аркана. Кончак извивался, безуспешно пытаясь не дать стянуться несущей смерть петле, а князь Игорь, рванувшийся на помощь другу, оказался беспомощным, почувствовав, как окаменели мышцы. Застыл и Миронег, попытавшийся было разглядеть лицо убийцы, да так и одеревеневший в движении.

Поутру князь Игорь чувствовал себя так, словно его тело затекло без движения. Необычно неуклюж был и Миронег. Неловок и печален.

– Кончаку грозит опасность, князь, – сказал лекарь то, что и так уже стало понятно Игорю Святославичу после того, как Миронег открыл лицо всадника из сна. – И враг где-то рядом с ним. Я пытался увидеть его лицо, но ты сам свидетель того, что из этого вышло. Здесь не обошлось без сильного колдовства, и боюсь, что удар последует в ближайшее время, иначе непонятно, почему сон так настойчив.

– Ты сможешь помочь хану?

– Не уверен, что у меня это получится. Противник достаточно силен на расстоянии, значит, при лобовом столкновении его сила только умножится.

– Но ты можешь попытаться?

– Приказывай, князь! Все в твоей воле.

– Приказать не могу. Но – прошу!

– Все в твоей воле, – повторил Миронег.

Этим же утром князь Игорь распорядился приготовить Миронега в дорогу. Отъезд планировался на следующий день, и воля князя была исполнена безоговорочно. Но лекарь удивился, увидев, что сам Игорь Святославич вышел на красное крыльцо в дорожной одежде. Рядом с ним стояла, сжав губы, Ярославна.

– Еду с тобой, – пояснил Игорь. – Не прощу себе, если брошу друга в беде.

– Подумай, князь, – сказал Миронег. – Уж больно странный у нас повод для беспокойства. Поверит ли хан? И не покажется ли это ему просто смешным?

– Поэтому и еду, – насупился князь. – Надо мной не посмеется. Может, и прислушается…

– Конечно, прислушается, – вступила в разговор Ярославна. – Слово друга тверже булата. Поезжай, муж, и не волнуйся за детей и княжество. Я пригляжу!

Миронег взглянул на княгиню и решил, что ее слово не менее твердо, чем воля мужа. Хорошо, когда есть кто-то за спиной.

Хорошо и надежно.

Кончак выслушал эту историю молча, не перебивая князя Игоря даже междометиями. Достаточно долго он не говорил ни слова и после завершения рассказа. Наконец хан сказал:

– Действительно странная история. Странная, а не смешная, как ты опасался, друг Игорь. Конечно, я предпочел бы, чтобы мы просто посмеялись над этими страхами за пиршественным столом, но – все сбылось! Было предательство, хотя до сих пор не понимаю отчего, было и колдовство.

– Значит, бывают вещие сны? – не веря сам себе, спросил князь.

– Значит, бывают. Но другое открытие радует меня сейчас.

– Открытие?

– Да. Счастье – получить доказательство, что дружба существует не только на словах!

Кончак, улыбаясь, протянул руку князю Игорю. Князь ответил на рукопожатие, и какое-то время они ехали, соединившись. От качки, неизбежной на рыси, сцепленные руки то взлетали кверху, то опускались. Это напоминало поведение малых детей, безмятежно гуляющих по теплой лесной тропинке в середине лета.

«Будьте как дети, – говорил давным-давно галилейский проповедник Иешуа. – Ибо их есть Царствие Небесное».

Искренне дружить способны только дети, ибо безгрешны и не злобны.

Или люди благородные.

Ибо незлобивы и мало грешили.

Бог, дремавший в каменной тверди истукана, стоявшего в дальнем углу заброшенного святилища недалеко от города Тмутаракани, пробудился.

В мире живых происходило нечто способное помешать возвращению Старых Богов на Землю. Бог прислушался к себе и почувствовал, что больше не может найти одного из самых верных своих прислужников, того, кто презрел свое земное существование, слившись со Старыми в их извечном презрении к жизни.

Прислужник получил то, к чему не стремился. Получил смерть. А Старые Боги никогда не жили, следовательно, не знали смерти.

Но так не должно было произойти. Этот слуга необходим для воплощения, и Бог продумал, что стоит сделать.

Прислужник должен получить частичку божественного бытия, и для Аль-Хазреда настала пора ощутить невозможное: не умирая, быть мертвым. Считанные единицы из всех людей на Земле были удостоены в прошлом такой чести. Так грезит в существующем только в его воображении Царстве Мертвых зеленокожий Осирис, так охотятся, перескакивая со звезды на звезду, близнецы Таммуз и Дионис.

Аль-Хазред должен был стать особым слугой, у которого останутся человеческие эмоции и чувства. Бог решил в дальнейшем создать себе пару прислужников, чтобы их свойства дополняли друг друга. Провидение подсказало Богу, что второй прислужник должен появиться в стране под названием Трансильвания, но нигде на планете такой земли Бог не нашел. Провидение, словно насмехаясь, добавило, что прислужник как-то должен быть связан с драконами. А их, как известно не только Богам, никогда не было.

Кажется.

В безлюдных степях недалеко от реки Хорол по таявшему снегу полз пепел. Его не потревожил ветер, не стронуло с места копыто коня. Он полз сам по себе. Змея тоже без ног, но ведь передвигается.

Ай! Я ошибся, любезные читатели! Нет, все-таки не может пепел ползти сам по себе! Оказывается, это темный треугольный коготь Странника Итаквы хозяйничает в раскисшей мартовской степи, собирая то, что осталось от незадачливого колдуна.