Шемяка

Длинный, с полами почти до колен, с рукавами по локоть, с плечевыми элементами и очень похожий на монгольский куяк.

Два молодых отрока принялись помогать надевать стеганный поддоспешник, но тут налетел еще один вой, тоже молоденький, но в отличие от остальных безбородый, в золоченом шишаке с наушами и наносником, в похожем на мой доспехе, при сабле, саадаке со стрелами и с круглым щитом.

— Прочь! — зашипел он, словно змея.

Отроки прыснули в стороны, даже Вакула отшатнулся.

Я вытаращил на пацана глаза, но тут же вспомнил, что это моя аманатка, наложница, аланка Зарина. Которую мне, а точнее, Дмитрию Шемяке, подарил Усейн, племянник влиятельного ордынского князя Тягине-бея.

Красивая как дикий цветок, гибкая как лоза, злая как цепная собака и хитрая как змея девка, которую боятся не только ближники, но даже мой брат Васька.

Наличие собственной наложницы, да еще такой, несколько сгладило общее охренение от сложившегося. Нет, я по-прежнему ожидал, что подмен вот-вот вскроется, но слегка пришел в себя. Интересно же, черт побери! Да еще аманатка. Аланка? То есть, по-современному осетинка. А осетины потомки скифов. Интересно, уже христианка? Черт... вот же дурь в голову лезет. Конечно христианка.

— Хозяин! — наложница пылко прильнула ко мне, жарко клюнула в губы и принялось сноровисто зашнуровывать доспех.

Я не вмешивался, а сам попутно внимательно рассматривал девчонку.

Скуластая, с огромными миндалевидными газами, выщипанными в ниточку бровями и ярко очерченными губами. Красота дикая, как у хищного цветка, яркого, но смертельно опасного. Доспех ей очень шел, превращая в эдакую амазонку-воительницу. Но не ряженную, а настоящую, судя по ловкости, с которой она управлялась со снаряжением и оружием. Правда при этом выглядела Зарина очень молодо. Сколько ей? Вряд ли больше шестнадцати лет. Хотя... мне самому едва восемнадцатый минул.

Вдоволь насмотревшись на девчонку, я перевел внимание на окружающую действительность.

Свита у нас собралась немалая, около полусотни всадников, да еще заводных лошадей два раза постольку. И четыре воза на санном ходу, запряженных двойками. Народ весь по виду бывалый, вооружены до зубов, правда вооружены и экипированы вразнобой. Все в кольчугах и мисюрчатых шлемах, у некоторых на кольчугах приклепаны пластины на груди. Из оружия — короткие копья с толстыми древками, топоры, луки, да сабли с длинными прямыми мечами. Щиты в основном круглые, окованы железом и крашены в красный цвет, но есть и миндалевидные.

Воинство, мать его ети. Больше на ватагу разбойников похожее, чем на свиту князей. Впрочем, насколько я знаю, по нынешним временам, это вполне естественно.

Народ по виду весь бывалый, но встречаются совсем молодые отроки, видимо на выучке и подхвате.

Да уж, приключеньице образовалось. Особенно в свете случившегося сегодня.

С броней быстро не получилось. Все эти наручи, поножи, да еще шлем, черт бы его побрал. Когда закончили с экипировкой, я невольно почувствовал себя танком — снаряга в целом весила килограмм двадцать пять, не меньше. Впрочем, тело Шемяки оказалось привычным к доспеху, да и сама конструкция брони довольно удобной, почти не стесняла движения.

— О конь!

Нас с братом загнали в середину походного ордера, вперед выслали передовой отряд из молодых воинов. Вакула и Зарина держались рядом как привязанные.

От напряжения меня начала бить крупная дрожь, каждую секунду я ждал стрелу из заснеженных кустов. Вакула прав, даже я понимаю, что все только начинается. Очень странно, что молодой князь приказал нас отпустить из Москвы. Хотя... может он не хотел устраивать бойню в княжих палатах? Если вырежут на дороге, у него появляется шанс на оправдание: я прилюдно отпустил, все видели и слышали, а что дальше было мне неведомо. Твою же мать, за что меня так, спрашивается? Впрочем, и на это готовый ответ есть — а нехрен было бумагу марать. Сука...

Предчувствие не обмануло, не успели мы проскакать и десяти километров, как впереди справа из-за леска вывернулся отряд из трех десятков всадников и помчался нам навстречу.

Рефлексы князя Шемяки сами по себе сработали: правая рука выдернула из седельного чехла тяжелое копье, а левая прикрылась щитом.

Зарина пронзительно завизжала, дружинники взвыли волками и ловко на ходу перестроились — нас с братом отодвинули в самый конец ордера, к возам, вдобавок окружили плотным кольцом воинов.

Я в очередной раз едва не свихнулся от ужаса, но потом произошло необъяснимое — меня совершенно странным образом затянуло происходящее. Твою же мать! Это же просто прекрасно! Я стал чувствовать себя эдаким кентавром; одним целым с конем, сердце ликующе бухало, а мозги просто взрывались от наслаждения.

А потом невольно сам завыл по волчьи, вдобавок пришпорил жеребца и вырвался вперед.

— Княже! — обиженно заревел Вакула, а дальше его голос заглушил грохот и лязг.

Уже потом, я попытался описать для себе сшибку, но ничего толком не получилось, потому что все произошло очень быстро. Так быстро, что я ничего толком запомнить не успел.

Копье чуть не вышибло из рук, жеребец сбил в сторону грудью встречного коня, который помчал дальше уже без хозяина...

Вот и все, больше и сказать нечего.

Когда пришел в себя, мы снова мчались по заснеженной дороге, далеко позади маячили несколько разрозненных всадников, но погони уже не было.

Мотнул башкой по сторонам и с облегчением поймал взглядом Вакулу и Зарину. Брат тоже остался в седле. Но без потерь не обошлось — вместе с нами мчалось четыре коня, но уже без седоков.

Заметив мой взгляд. Вакула проорал, перекрикивая топот копыт:

— Из наших — Зосиму младшего, да князя Василия вроде двоих, остальные чужие прибились...

Рядом брат Шемяки Василий ревел с бешеной мордой:

— Ответят за все, кровью умоются твари! Бысть войне! Пойдем на них, великое княжение заберем...

Я ничего не ответил. Да и что тут ответишь?

Через несколько километров сделали остановку, оправиться, перевязать раненых, да пересесть на свежих лошадей.

Зарина сразу бросилась ко мне и принялась вертеть, осматривая, а когда убедилась, что остался цел и невредим, расплылась в радостной улыбке.

Вакула удивил — громила с виноватой мордой бухнулся на колени и застыл.

Я немного растерялся, не понимая, какого хрена ему надо, но потом поймал требовательный взгляд брата Василия и все сообразил — стремянной просит наказания за то, что влез поперек князю.

Все просто: мой человек — не человек моего брата — повиноваться ему он не обязан, но соблюдать субординацию хотя бы формально должен — слишком уж сильная разница в положении. Васька князь — Вакула холоп, хотя и мой стремянной. Да еще обиду нанес родному брату хозяина. Но тут решение на мне — хочу — накажу, хочу — нет. Но опять же, надо учитывать интересы брата, ведь он не только брат, а еше политический союзник. Да уж, положеньице...