Шепот бессмертных

– Я не беру своих слов обратно.

– Вот и замечательно, – улыбнулся Марк. – Тогда пей.

Загнав сомнения в самую глубокую и тёмную часть своей души, я взял кубок. Под пристальным взглядом холодных бесцветных глаз, я поднёс питьё к губам. В ноздри ударил резкий непонятный запах. Стараясь не морщиться, я сделал глоток. На вкус это было отвратительно. Нечто холодное, скользкое, как кисель, и горькое.

– Не останавливайся, – предупредил Боргезов. – Иначе эффект будет неполным.

Чтоб его!

Пришлось выпить всю эту дрянь. Видит Хаос, каких усилий мне стоило не выплюнуть всё. Но осуществление мечты стоило того, чтоб потерпеть.

Вернув кубок в руки Боргезова, я наклонился, опёршись руками о собственные ноги чуть выше колен. Голова кружилась. Поташнивало. Дышать приходилось ртом.

– Пойдём, – Марк потянул меня за руку.

Я не сопротивлялся. Разум немного помутился. В конце концов, раз я дал себя напоить этой гадостью, что теперь пасовать?

Боргезов заставил меня сесть в шезлонг и приказал:

– Ложись.

– Зачем? Так хуже будет.

– Хуже будет, если не ляжешь. Давай. Тебе предстоит открыть мне свою душу. А у меня ещё планы. Так что не задерживай нас обоих.

Пришлось подчиниться. Как только моя голова коснулась подушек, в разум, будто, тараном врезалось нечто. Казалось, от моих мыслей в моём же черепе не осталось и следа.

– Не сопротивляйся, – услышал я откуда-то издалека. – Ты ведь дал согласие…

Да, дал… и не жалею об этом.

Меня вихрем унесло в какой-то серый туман. Знаю, вихрь и туман несовместимы. Но для меня это было именно так. Сколько я пробыл в таком странном состоянии, не знаю. Постепенно сознание стало утекать, просачиваться сквозь приходящие смутные образы. Кажется, я уснул.

Голова болела, как после чьего-то Дня рождения. Сухость во рту и резь в горле. Желудок периодически подпрыгивал куда-то к сердцу, но, слава Хаосу, там и останавливался.

Что-то ещё было не так.

Я лежал всё в той же комнате, где и заснул. В странной библиотеке господина Боргезова, расположенной под театром. Кроме меня здесь никого не было. Интересно. Удалось ли Марку передать мне какую-то силу? И если да, что теперь? Как мне быть? Как понять, что изменилось?

Сидя на месте, ничего не узнаешь.

Что ж. Я встал, поднялся по ступеням из ниши, в которой стояли шезлонги и столик, направился к стене.

Во всём теле была непередаваемая лёгкость. Нет, не так. Только в мышцах. Голова по-прежнему гудела. И ещё кое-что. В руках я чувствовал странную опасную силу. Не физическую, колдовскую. Она чёрным туманом свернулась у меня в груди, но стоило только захотеть, она устремлялась к моей ладони. Эта сила напоминала чистую неразбавленную мыслями и прочим мусором мощь самого первого Хаоса, что царил до сотворения мира.

Проверим.

Я встал у стены, через которую некогда вошёл. Если моя теория верна, то всё получится. Если нет, подожду Боргезова.

Я прикоснулся ладонью к шершавой стене, провёл по ней, примеряясь. Приложил вторую ладонь. Как в странном сне, я чуть надавил руками на стену, послав к кончикам пальцев чёрную силу, таившуюся во мне. И сделал шаг.

Не было страха ткнуться лбом, заработав шишку. Только интерес и странная уверенность, что всё получится.

Меня как будто пропустила в свои глубины вода. Затем ощущение пропало. Но и я находился уже в небольшом подсобном помещении с кучей тряпок, совков и швабр.

Так вот как это работает. Ясно. Каков же лимит подаренной силы? Как бы то ни было, но теперь у меня есть ощутимое преимущество перед бессмертной. И я его использую.

С мрачной решительной ухмылкой я направился к выходу.

Надо кое-что сделать, прежде чем пригласить Ксану на свидание.

***

– Ты уверен, что он правильно распорядится твоей силой? – Клод, как и Марк, наблюдал теперь уже за пустой комнатой, откуда совсем недавно вышел Дмитрий.

– «Он способный мальчик». Разве не твои слова, Оди? – первый, как он сам себя называл, холодно глянул на колдуна. – В его душе месть и пламя ненависти. Они гораздо сильнее, чем твои. Запомни, Клод. Ты не вмешаешься в его дела, не будешь ему помогать или мешать. Пусть сам всё сделает. Справится – хорошо. Нет – невелика потеря.

– Как скажешь, патриций, – француз знал, что Марку, а вернее, Маркусу Боргезе больше нравилось именно такое обращение. Так его называли очень давно там, где он родился и вырос.

– Теперь иди. Ты мне не нужен.

Клод, учтиво поклонившись, пошёл к выходу из кабинета, декорированного под небольшой зал эпохи Древнего Рима. Взгляд колдуна зацепился за фреску. С неё холодными бесцветными глазами смотрел золотоволосый человек в белых одеждах. Ещё совсем юный, но уже избранный представитель своего рода в сенате.

8

На редкость яркое зимнее утро заглянуло во все улочки города, пробежалось по дорогам и тротуарам, опустилось искорками на деревья в парке. В моём кабинете тоже было светло и солнечно.

Несколькими часами раньше я прошёлся по всей клинике. На грядущую ночь оставались всего десять человек. Десять – не пятьдесят. Заглянув каждому в глаза, я мягко разъяснил, что они забудут о своих сменах и отправятся домой, как ни в чём не бывало. Мне посторонние сегодня не нужны.

Позвав свою ассистентку, медсестру Зою, я также заглянул ей в глаза:

– Зоя, – тихо, начал я, когда её зрачки чуточку расширились. – Ты сегодня себя плохо чувствуешь. У тебя мигрень. Ты отпросилась у меня на целый день. И до завтрашнего утра я отпустил тебя домой. Ты придёшь в свою уютную квартиру и ляжешь спать. А когда проснёшься, то забудешь этот разговор. Вспомнишь только то, что у тебя болела голова, и ты ушла домой. Когда ты уснёшь, моё колдовство отпустит тебя. Ты поняла меня, Зоя?

– Да, Дмитрий Александрович. Поняла.

Всё ещё не отпуская её взгляд, я протянул заранее приготовленную заговорённую воду.

– Выпей, Зоя. Всё выпей, до дна.

Когда женщина сделала последний глоток, я молча взял у неё стакан. Она медленно отвернулась и пошла к выходу. Только тогда я позволил себе чуточку расслабиться, прикрыть веки.

– Дмитрий Александрович, – раздалось от двери. Я вздрогнул, поднял на медсестру глаза. Неужели не подействовало? – Так я пойду? Вы тут без меня как? Справитесь?