Шепот моря

– - Как дела?
– Тил задал сирене уже ставший привычным вопрос.

Она как всегда не ответила и лишь шевельнула хвостом, а потом запела.

Песнь была чистая, словно холодное течение, гремящая как надвигающийся девятый вал, прекрасная, будто черный жемчуг, тихая, словно морская гладь зеркалом застывшая во время штиля, завораживающая и манящая как истории старых рыбаков. В пении сирены сплелось веретено моря, нить неба и плач заходящего солнца. Она всегда пела одну и ту же песнь, но Тилу никогда не надоедало слушать.

Время пронеслось незаметно, солнца скрылось в море, закат лениво растекся по фиолетовому небу и сирена, взметнув на прощанье фонтан брызг, скрылась в потемневшей воде. Так всегда происходило, - она появлялась в тот момент, когда солнце касалось воды, и уплывала, стоило ему скрыться за морем. Слишком длинный и слишком короткий миг отводило им время для песни. Тил не знал для чего почти каждый вечер он приходил сюда, не знал, почему спасшая его сирена поет песню... Просто... так было надо что ли? Ни он, ни она не решались разбить ими самими установленный в течение трех лет порядок. Он приходил, ждал, слушал. Она появлялась, пела и уплывала в сердце моря.

Тил поднялся, с удовольствием потянулся, затем стянул праздничную рубашку и стал спускаться со скалы. Ему пришлось поднять руки, чтобы не замочить обновку - из-за прилива вода доставала юноше до пояса и Тил осторожно направился к берегу. Каждый раз, когда он шел к Пальцу, какое-то баранье упрямство заставляло Тила прыгать с камня на камень, чтобы не замочить ног. Любой скажет, какой смысл изгаляться и рисковать ногами, если обратно все равно придется идти по пояс в воде?! Не проще ли добраться до Пальца по дну, раз уж рано или поздно предстоит намокнуть? Вне всякого сомнения, проще, но Тил с детства был упрям и никогда не искал для себя легких путей.

Под ноги попадались скрытые водой камни, и даже несмотря на обувь Тил отбил себе все пальцы, и чуть было, не выронил из рук рубашку. Выбравшись на берег, он отжал штаны, и так и не надев рубахи, направился обратно в город. Завтра вечером праздник Рыбы и с утра стоило попытаться еще раз и упросить мастера Руго отпустить Мийку на танцы.

Основными клиентами мастера Руго являлись местные рыбаки да моряки нежданно-негаданно заглянувших в Тихую бухту мелких суденышек. Городок, раскинувшийся на берегу Виноградного моря был слишком мелким и незначительным, чтобы сюда заглядывали большие корабли. Что им делать в провонявшем рыбой городе, который любой уважающий себя горожанин обзовет, не иначе как деревеней?

О названии трактира свидетельствовала вывеска в виде вырезанного из жести и покрашенного желтой краской (за неимением золотой) якоря. "Золотой якорь" располагался недалеко от городских пирсов и в клиентуре мастер Руго недостатка не имел. Всегда найдется славный человечек желающий пригубить кружечку пахнущего лесным орехом темного пива или заказать бутылочку рому с терпким дразнящим язык вкусом. Звонкая монетка у хозяина трактира водилась всегда, и можно даже сказать, что мастер Руго по меркам рыбачьего городка слыл богатым и преуспевающим трактирщиком. Прекрасный трактир, золотые в запрятанной на черный день кубышке, дочь-красавица, да ладная услужливая женушка под боком. Не жизнь, а патока!

Ходил, правда, среди кумушек слушок, даже не слушок, а всего лишь его дуновенье, что мастер Руго не всегда был рыбаком и трактирщиком. Говаривали (правда, тихонечко) что в былые времена мастер Руго умел держать кривую абордажную саблю и пускать капитанов захваченных шхун по доске в последнюю прогулку к Морскому королю. Именно в те веселые времена будто бы Руго-трактирщик и нарыл деньжат для покупки старого трактира, а потом даже взял в услуженье еще двоих своих бывших дружков. А еще говаривали (но это уже совсем тихо), что в первый раз вдовцом славный добрый Руго стал после того случая, как застал красавицу-жену в объятьях в меру молодого и в меру глупого рыбака. Спустя неделю жена слегла в могилу, а рыбак пропал, но если как следует поискать, то на старом кладбище, что возле самого моря, есть его могилка. А может, никакой могилы и нет. Кто знает? Ведь это всего лишь слухи, да и со второй женой у него совет да любовь...

Дверь трактира тихонько скрипнула, и мастер Руго отвлекся от игры в карты, что длилась уже больше часа. Ранним утром в трактире всегда пусто и оставалось лишь раскладывать Дракона. Двое старых приятелей-слуг мастера Руго, сидевших за тем же столом что и трактирщик, обладали не очень располагающей к задушевной беседе внешностью. На Тила они воззарились с нехорошим прищуром голодных котов, увидевших мышку, но, увы, уже давно находящихся на заслуженном отдыхе. Пошипеть могут, но ловить лень.

– Дурачок явился!
– Тихонько хохотнул один из приятелей.

– - Прекрати Дугач! Не задевай парня!
– Отрывисто бросил мастер Руго.

Дугач заткнулся и уделил пристальное внимание рому в кружке. Может, в былые времена Дугач и ходил на абордаж, но спорить с хозяином себе дороже, к тому же мастер Руго обладал внушительным ростом, крепкими ручищами и каменной физиономией не понимающей никаких шуток. Шутить с угрюмым трактирщиком не смели даже самые пьяные и жадные до расплаты клиенты.

– - Мастер Руго, - Тил неловко переминался у двери.

Трактирщик скривил губы, но поманил Тила поближе к столу.

– - Проходи, чего в дверях стоишь. Чего-то хотел узнать?

– - Нет! То есть да! Хотел! Э-э-э...

Дугач нашел заикания Тила очень смешными и прыснул в кружку. Напарник Дугача по игре в карты не произнес ни слова. Он смотрел бледно-голубыми глазами куда-то поверх головы Тила.

– - Давай Тил, говори, зачем пришел у меня перед праздником дел по горло, - буркнул Руго.

– - Я хотел...
– Тил набрал в грудь воздуха и выпалил:

– - Мастер Руго отпустите Мийку сегодня вечером вместе со мной на танцы!

Трактирщик негромко крякнул, потер свои большие ладони и обменялся быстрым взглядом с ухмыляющимся Дугачом. Тил затаив дыхание, ждал приговора.

– - Боюсь, я не могу разрешить такое, Тил, - наконец произнес мастер Руго и с наигранным сожалением покачал головой.

Небеса лопнули и обрушились, похоронив надежду.

– - Но... почему?
– От горя и разочарования горло юноши разом пересохло, и его слова больше походили на карканье ворона, чем на человеческую речь.

– - Ты хороший парень Тил, - проникновенно сказал Руго.
– Но моей дочери не пара. Сожалею.

Никакого сожаления в голосе бывшего моряка не чувствовалось.

– - Но я люблю ее!
– Последний довод Тила прозвучал особенно жалко и неубедительно.

– - Что-то не верится. Говорят, ты водишь дружбу с Холодной кровью, подал голос Дугач и на этот раз мастер Руго не стал его прерывать.

– - Но это совсем другое!
– Отчаянно запротестовал Тил.

– - А еще будто бы говорят, что творите вы с ней всякие непотребства и что давно уже не человек!
– Безжалостно продолжил Дугач.