Шепот в песках

– Но я видела тебя. Тебя. – Луиза подошла к нему. – Или если не тебя, то другого человека, очень похожего на тебя – такого же высокого, смуглого, в такой же одежде…

Ей пришлось наклониться, чтобы войти в небольшой зал. Проход был узкий, и их плечи соприкоснулись. Луиза ощутила тепло его кожи, вдохнула исходивший от него аромат корицы.

– Смотрите, здесь никого нет, – проговорил Хассан над самым ее ухом. Обычно, когда она оказываюсь слишком близко, он почтительно отстранялся, но сейчас, стоя на пороге, не тронулся с места. – Тут нечего делать без свечи. Подождите, сейчас я принесу…

– Нет, – перебила она, кладя руку на его рукав. – Не надо, Хассан. Я вижу, что тут пусто. – Какое-то мгновение они стояли рядом. Хассан повернул к ней лицо и смотрел на нее сверху вниз с такой любовью и тревогою, что она на миг задохнулась. Но этот момент прошел.

– Хассан…

– Простите. – Он отступил от двери и поклонился. – Простите, госпожа Луиза. Там больше нечего смотреть, а чтобы увидеть внутреннее святилище, нам понадобится свет. Пожалуйста, подождите немного. Я принесу свечу. – И он направился к выходу по-прежнему с бесстрастным лицом, оставив ее стоять на пороге.

Луиза оглянулась назад, в темноту. Ее сердце стучало о ребра, ей как будто не хватало воздуха. Медленно повернувшись, чтобы последовать за Хассаном, она обнаружила, что руки ее стиснуты в кулаки. Она решительно разжала их и сделала глубокий вдох. Это же полный абсурд: сначала ей что-то привиделось, теперь она реагирует на Хассана так, словно… Но у нее и в мыслях не было, что ее может влечь к нему. Этого просто не могло быть.

Хассан не стал ждать Луизу. Она увидела, как он снова нырнул в тень и потом появился на ярком свету уже далеко во дворе. На этот раз она видела его ясно. А еще видела тех других посетителей и среди них женщину в бледно-зеленом платье, смотревшую вверх, куда указывал рукой гид. Даже на таком расстоянии Луиза заметила, что ей уже надоело осматривать достопримечательности, что ей жарко и неудобно в ее шикарном платье с модным небольшим шлейфом, который тащится за ней по пыли. Луиза видела темные пятна пота под мышками у дамы, такую же широкую темную полосу на спине – и, глядя на них, снова вдруг затосковала по свободным прохладным одеждам, обещанным ей Хассаном, или по легкой ткани платьев, лежащих в ящике комода на корабле под ночными рубашками. Разве не ради этого она приехала Египет? Чтобы быть свободной. Чтобы самой распоряжаться своей судьбой. Чтобы не быть в ответе ни перед кем, кроме самой себя. Ни перед семьей мужа в Лондоне. Ни перед Форрестерами. Ни перед их горничной. Словно сорванная с места внезапным порывом, Луиза подхватила свои юбки и бросилась вслед за Хассаном.

– Подожди меня!

Пробегая мимо женщины в зеленом платье, она улыбнулась ей улыбкой сожаления и усмехнулась про себя при мысли о том, что может та подумать о кочане из черных оборок, вдруг выскочившем из храма и ринувшемся вдогонку за высоким красивым египтянином.

4

Слуга твой принес тебе жертву,

и обладающие божественной мощью

дрожат, когда взирают на разящий нож.

Я вижу и обладаю зрением; я обладаю

существованием моим;

я сделал все, что было начертано;

я ненавижу сон…

и бог Сет поднял меня с ложа моего!

Тишину нарушает скребущий звук, слабый и далекий. Это святотатство, это вторжение в жаркий мрак, где уже три тысячи лет не звучало ни шепота, ни движения, ни дыхания, ни биения сердца – ни внутри льняных покровов, обвивающих тела, ни вне их.

На стенах, никем не видимые, начертаны священные надписи. Для этих двоих молитвы творились наспех, переписывались второпях. Молитвы, долженствующие указывать им путь, защищать их души, направлять их дух, написаны краской, а не выбиты на камне. В самом дальнем углу одна-единственная надпись, сделанная кем-то из прислужников, молит и заклинает: если души их не упокоятся, пусть они снова вернутся в мир, который покинули столь внезапно. «Я ненавижу сон…»

Анну разбудил стук в дверь. В первую секунду она испуганно уставилась на потолок, потом глянула на часы: половина девятого.

– Кто там? Подождите минутку! – Вскочив с постели, она стала убирать волосы с глаз, пытаясь собраться с мыслями. – Серина, это вы? Простите… Мне нужно было включить будильник.

Повернув ключ, Анна открыла дверь. На пороге стоял Энди.

– Простите, – с усмешкой заговорил он, – я решил, что не видел вас за завтраком, потому что вы встали раньше всех. – Он обвел взглядом ее всклокоченные волосы, коротенькую ночную сорочку, длинные голые ноги, и его улыбка стала еще шире. – Вы собираетесь в Ком-Омбо?

– Да… – Анна провела рукой по волосам – и вдруг вспомнила… – О Господи, да! Я проспала. В котором часу начинается экскурсия?

– Через десять минут. – Он на шаг отступил от двери. – Знаете что? Хотите, я принесу вам кофе из столовой, пока вы одеваетесь?

– Правда, принесете? – Невозможно держаться с достоинством, когда на тебе только коротенький розовый лоскуток и ничего больше.

Она быстро заскочила под душ, схватила платье и марлевую рубашку – вместо жакета, сунула ноги в сандалии и как раз вставляла пленку в фотоаппарат, когда Энди снова возник на пороге с кофе и завернутым в салфетку круассаном.

– Али даже намазал вам его клубничным джемом, сообщил он, передавая все Анне. – Похоже, он ваш большой поклонник. И вам совершенно незачем давиться – Омар сказал, что мы можем сами пойти в храм вслед за ними: тут есть тропа, и ходу всего-то полчаса. Главное – не пропустить это зрелище. Вы можете полюбоваться развалинами отсюда. – Он сделал жест в сторону окна.

– Вы спасли мне жизнь! – Взяв из его рук кофе, Анна села на кровать и благодарно отхлебнула глоток. Энди стоял перед ней, глядя на нее, и она вдруг испытала неловкость, но затем, оценив всю комичность ситуации, рассмеялась. – Простите! Я не привыкла принимать мужчин у себя в каюте. Присядьте, пожалуйста. Я буду готова через две минуты. – Круассан, еще теплый, истекал растаявшим маслом и джемом. Подобные вещи также трудно есть с достоинством.

Энди с усмешкой смотрел на нее.

– Вы могли бы успеть еще раз забраться в душ, – заметил он.

– Ну, не до такой же степени я перепачкалась, – со смехом возразила она. – Я уложусь в минуту.

Одним глотком допив кофе, она зашла в ванную вымыть руки. Ее косметичка все еще стояла там на полу – в таком маленьком помещении поставить ее было больше некуда. Взглянув на нее, Анна похолодела. Всего несколько минут назад она открывала ее, чтобы достать бальзам для губ; флакончик, завернутый в шарф и помещенный в полиэтиленовый пакетик, был там, она сама засунула его поглубже под косметику и лосьоны и закрыла молнию. А теперь молния была расстегнута, и в ее зубьях торчали клочки полиэтилена.

На мгновение страх парализовал Анну; она стояла, глядя расширенными глазами на косметичку и чувствуя накатывающую тошноту, потом здравый смысл возобладал. Она спешила, потому что Энди должен был вот-вот вернуться, и зубцы молнии захватили полиэтилен. Флакончик был на месте. Заставив себя успокоиться, Анна открыла кран. Через несколько секунд она была готова.

Один из членов команды указал им тропу вдоль реки. Остальные уже успели уйти далеко вперед; Анна видела, что они идут тесной группой, сгрудившись вокруг жестикулирующего на ходу Омара. Утреннее небо сияло синевой.

– Хотите успеть на лекцию? – спросил Энди.

– Вы предлагаете бежать?

– Это единственный выход.

– Вы чересчур категоричны, – улыбнулась она. – Вы бегите, если хотите, а я осмотрю достопримечательности самостоятельно.

– Нет, – покачал он головой, – бег – это не для меня. По крайней мере не по такой жаре. Но знаете, вчера вечером я читал кое-что о Ком-Омбо, так что, если хотите, я могу просветить и вас.

К тому времени, как они добрались до скопления пестрых, густо окруженных народом палаток с сувенирами у входа в храм, Энди успел пробежаться по нескольким тысячелетиям истории Египта вплоть до эпохи Птолемеев.