Шёпот яда

– Дорогой мой, - сказала Нала Петрину, - помни, каково было тебе и остальным верным Бахамуту до того, как я услышал его призыв и пришла, чтобы направить вас. Вы были крошечным кружком изгоев, которых все презирали. Посмотри на нас сейчас. Можешь ли ты усомниться в том, что вы следовали его воле?

– Нет, - ответил Петрин.
– Конечно, нет.

– Так что же теперь ты будешь делать?
– спросил Баласар. – Собираешься натравить на нас свою банду? Тогда вы точно станете убийцами.

– Это не имеет значения, - сказала Нала.
– Никто никогда не узнает, что с вами стало.

Судя по всему, это были не те слова, потому что в ответ на них Петрин нахмурился.

– Если ты пошлешь десятки против троих – будет ли это соответствовать кодексу Бахамута? – Спросил Медраш.

Петрин снова нахмурился.

– Было бы лучше, если бы вы сдались. Не знаю, что мы будем делать после этого, но я гарантирую вам жизнь.

– У меня есть идея получше, - сказал Медраш. – Ты сразишься со мной. Честно. Один на один. Поединок чести не будет противоречить закону. Если я выиграю, - продолжил он, - я, мои товарищи и вы со своими единоверцами – все вместе отправимся к Тархану. Баласар, Кхорин и я представим наши обвинения, а Нала опровергнет их, как только сможет. Если выиграешь ты, то Баласар и Кхорин и я, если буду жив, сдадимся вам. Вы сможете уничтожить наши доказательства, вымогать обещания и делать все, что вам заблагорассудится.

Пальцы Налы сжались на предплечье Петрина.

– В этом нет необходимости. Они у нас в руках.

Петрин улыбнулся ей.

– Ты не воин, поэтому не понимаешь. В поединке есть необходимость, потому что это благородное дело. Кроме того, тебе не о чем беспокоиться. Истина и правда на нашей стороне, - он осторожно снял её руку со своей и посмотрел на культистов.
– Всем разойтись.

Медраш глубоко вздохнул. Он достиг своей цели. Толпа больше не хотела разорвать их. Но, не смотря на это, он ненавидел тот факт, что ему придется драться с воином, которого он считал другом.

Особенно когда он не был уверен в своей победе.

 * * * * *

Аот был ошеломлен, как и все остальные. Джаксанаедегор был главным лейтенантом Аласклербанбастоса и командиром, который чуть не уничтожил армию Чазара. И теперь они, как старые друзья, пошли прогуляться? Что, во имя Черного Пламени, это вообще за Двадцать Восьмое Предписание?

– Что ж, - сказал Гаэдинн, все еще держа стрелу на луке, - это было интересно, - он повернулся к Джесри и приподнял бровь. – Ты можешь это объяснить?

– Нет, - сказала она. Линия сине-желтого пламени пробежалась по ее посоху, а затем погасла.

– Как странно, - сказал лучник.
– Я думал, тебе известны все его божественные секрет».

– Не начинай, - сказал Аот.
– У нас есть, чем заняться, - он указал на Оракса и Мералейн. – Вам тоже.

Шала обошла костер.

– Капитан, если...

– Нет, Верховная Леди, - оборвал её Аот.
– Спасибо, но нет. Это дело Братства.

Он привел своих товарищей-магов и Гаэдинна к дубовой роще.

– На самом деле, - сказал Оракс, - мы с Мералейн тоже не наёмники.

– Замолчи, - сказал Аот.
– Вот план. Я собираюсь подкрасться к драконам и подслушать их разговор.

Гаэдинн улыбнулся.

– Это звучит немного опасно.

– Вот почему мне нужны все чары, которыми только можно меня спрятать.

– Это звучит, как работа для хорошего разведчика. – Сказал эльф.

– Ты не говоришь на драконьем.

Оракс сглотнул.

– Я немного говорю. И я могу скрыть себя намного лучше, чем кого-то другого.

– Спасибо, - сказал Аот, - но это моя дурацкая идея, мне и рисковать. Если меня поймают, то никто из вас ничего об этом не знает.

– Капитан… - голос Мералейн оборвался, но она закончила свою мысль, указав на Джесри крошечным кивком головы.

– Все в порядке, - сказала Гаэдинн.
– Она все еще одна из нас. Так ведь, Лютик?

– Конечно!
– рявкнула Джесри.
– Но мне это не нравится.

– Мне тоже, - сказал Аот. – Так, а теперь начинайте колдовать.

 * * * * *

Поднимаясь по последним ступеням, Медраш внимательно смотрел на Петрина. Чемпион Бахамута носил прочную кожаную одежду. Она обеспечит ему прочную защиту, но не настолько хорошую, как настоящий панцирь.

На самом деле, это было хорошо. Это уравнивало их шансы, потому что Медраш тоже был одет не в настоящую броню. Когда он нашел записку Баласара, то не знал – как долго продлится их авантюра, так что решил не надевать броню, чтобы не звенеть сталью и не привлекать к себе лишнее внимание.

Но в чем-то Петрин превосходил его – в отличие от Медраша, он не израсходовал часть своей силы, и хоть паладин Торма и исцелил рану, нанесенную хвостом стража, в его крови все еще мог быть сонный яд, который может замедлить реакцию Медраша. Петрин же, предположительно, был свежим и отдохнувшим.

Но, по крайней мере, на стороне Медраша была правда, и не важно, что по этому поводу думал Петрин.

Заняв свою исходную позицию напротив другого паладина, Петрин сказал:

– Я этого не хотел. Я все еще верю, что наши Боги хотели, чтобы мы были друзьями.

– Тогда не дерись, - сказал Медраш. – Пойдём к Тархану, и пусть правду определит справедливый суд.

Петрин покачал головой.

– Я не могу. Только не теперь, когда я знаю, что ты ненавидишь меня настолько, что опустился до лжи.
– Он обнажил свой меч, дал Медрашу достаточно времени, чтобы тот сделал то же самое, и атаковал его.

Паладин Торма плюнул молнией. Она вонзилась в туловище Петрина, из-за чего тот дрогнул и покачнулся. Медраш рванулся вперед, целясь в руку врага.

Но Петрин оправился еще до того, как его противник смог сократить дистанцию. Он отступил и выкрикнул имя Бахамута, после чего его клинок вспыхнул серебристым свечением, а паладин ткнул им в бок приблизившегося чемпиона Торма.

Медраш увидел, что его собственная атака не удастся, и опустил клинок к туловищу как раз вовремя, чтобы парировать выпад. Заряженный Силой Платинового Дракона, удар Петрина чуть не выбил оружие из рук Медраша. Но лишь почти, и паладин Торма, отбив атаку, прыгнул вперед.