Шерлок Холмс и болгарский кодекс (сборник)

– Уверяю вас, это истинная страсть. Только представьте: земля разверзается и обжигает все вокруг своим горячим дыханием. Целые горные долины, вроде той, которую мы сейчас проезжаем, рискуют исчезнуть. Однажды, когда я очутился вон там, – он показал на Восточные Родопы, – мы каждый день на протяжении недели ощущали подземные толчки. Вы не можете не чувствовать их приближение. Сначала слышится отдаленный свист и шипение. Затем поднимается шквалистый ветер. Огромные валуны с чудовищным грохотом скатываются вниз. Они мчатся все быстрее и быстрее, как будто их толкает какая-то гигантская рука. Все живое, даже деревья содрогались от ужаса – но только не я.

Еще один час или около того минул в молчании. Солнце разогрелось и поднялось высоко в ослепительно-голубом небе. После скромного завтрака в монастыре я все чаще и чаще вспоминал о добрых припасах, которые ехали на крыше нашего фургона.

– Нам туда! – неожиданно воскликнул принц, показывая вперед, и остановил машину. – Каменная Свадьба. Вот там мы и пообедаем.

Он снова нажал на сцепление, и фургон, отклонившись от прежнего курса, медленно двинулся вперед по неровной проселочной дороге, словно паром, пересекающий Ла-Манш во время шторма.

– Сорок миллионов лет тому назад эта местность была дном теплого неглубокого моря, – рассказывал наш хозяин. – Эти камни – порождение вулканов. Согласно легенде, одна молодая пара изъявила желание сыграть в этих краях свадьбу. По обычаю никто не должен был видеть лица невесты, но поднялся сильный ветер и сорвал свадебную фату. Все, кто был там, увидели ее лицо. Невеста оказалась столь красива, что даже отец жениха возжелал ее. За это гостей постигла жестокая кара: они обратились в белые камни.

Стоило принцу произнести последние слова, как раздался страшный грохот. Впереди, шагах в тридцати от машины, полыхнула сильная вспышка. Обломки камней вместе с обрывками дерна взметнулись вверх, а затем обрушились на крышу нашего фургона. Позади нас раздавались злобные крики, сопровождаемые залпами и красновато-желтыми всполохами револьверных выстрелов.

Крикнув Холмсу, чтобы следовал за мной, я выскочил из машины и стал медленно отползать назад, рассчитывая укрыться за фургоном и лихорадочно пытаясь вытащить револьвер. А наш хозяин, еще до того как на машину рухнули последние осколки, достал инкрустированный серебром пистолет, умещавшийся у него на ладони. Демонстрируя дерзкое безрассудство перед лицом смерти, он сделал несколько выстрелов, как будто не сознавал, какую удобную мишень представляет собой для нападавших.

Стрельба прекратилась. Двое мужчин выскочили из укрытия и, пригибаясь к земле, проворно помчались прочь между валунами. Фердинанд, выказав беглецам жестом глубочайшее презрение, обрушил на них целый поток брани.

– Ваше королевское высочество, – выкрикнул я, выбираясь из укрытия, – вы проявили такую храбрость…

Принц прервал меня небрежным движением руки:

– О, я уже привык к подобным вещам. – И, помахав разряженным пистолетом, он добавил: – Un des risques du metier [22] . – Затем Фердинанд указал на клеть с припасами: – Ну что же, раз эти трусы бежали с поля боя, мы можем заняться более серьезным делом.

22

Издержки профессии (фр.).

– А что они выкрикивали? – спросил я.

Последовал лаконичный ответ:

– Tirani zai tooka ste luidi grabot ne Ferdinand!

Я недоуменно уставился на него.

– Это по-македонски. «Тиран, знай, что здесь приготовлена могила для Фердинанда!»

– А что вы им ответили?

– Я крикнул: «Подлые убийцы, прислужники русского царя, вы еще поплатитесь своими жизнями».

– Что же заставило их покинуть такую выгодную позицию? – продолжил я. – Ведь они могли легко перестрелять нас, одного за другим.

– Просто я добавил, что прибыл сюда не один, а вместе с мистером Шерлоком Холмсом и доктором Уотсоном, и пригрозил: «Если вы немедленно не уберетесь отсюда, то вас настигнет меткий выстрел доктора Уотсона. Его револьвер „Адамс марк три“ четыреста пятидесятого калибра показал себя наилучшим образом во время расследования, описанного в повести „Собака Баскервилей“». – Фердинанд протянул мне свое оружие и спросил: – Кстати, вам знакома эта штучка?

– Это пистолет небольшого калибра марки «Филадельфия Деринджер», – ответил я. – Правда, немного старомодный, но очень на него похожий.

– Это не просто какой-то «деринджер», – последовал ответ, – а тот самый, из которого Джон Уилкс Бут смертельно ранил президента Авраама Линкольна вечером четырнадцатого апреля тысяча восемьсот шестьдесят пятого года.

Принц взял пистолет за дуло и протянул мне:

– Буду очень признателен, если вы окажете мне честь, приняв его в качестве скромного подарка, в знак моего глубокого уважения и в память об опасности, с которой мы здесь столкнулись лицом к лицу.

Я оглянулся на Холмса. Он так и не покинул фургон и все то время, что длился переполох, преспокойно сидел на своем месте.

Прикончив паштет из мяса садовой овсянки, принц привалился спиной к камню, в который, если верить легенде, превратились жених с невестой. Он явно пребывал в прекрасном расположении духа.

– Мистер Холмс, доктор Уотсон, хочу напомнить, что именно от ваших усилий зависит благополучное возвращение Зографского евангелия. Или Балканы подпалят Европу с четырех углов, или наступят всеобщий мир и благоденствие. В последнем случае… – Тут он остановился, подбадривая нас взглядом, а затем повторил: – В последнем случае я приспособлю шпагу-трость маркиза Солсбери для рыхления почвы в саду, как предписывает Книга пророка Исайи, стих четвертый во второй главе [23] . И будет пир на весь мир: oeufs `a la turque, fillet de sole `a la greque, faisan bulgare au blanc, p^atisserie Serbe, cr^eme cardinal Montenegre [24] , а в конце торжества, – принц лукаво улыбнулся, – подадут бисквитный английский торт «Холмс и Уотсон» со взбитыми сливками как свидетельство наступившего мира. Ради такого случая я снова приглашу вас в Софию. А пока, – добавил он, нервно усмехаясь, – молитесь за меня.

23

Фердинанд ссылается на широко известные слова: «И перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы».

24

Яйца по-турецки, филе морского языка по-гречески, фазан под белым вином по-болгарски, сласти из Сербии, крем кардинальский по-черногорски (фр.).

Глава десятая, в которой евангелие обретается вновь

Мы приближались к месту преступления. В каждой самой крошечной деревушке, которую мы проезжали, за автомобилем обязательно увязывались дети и бросали нам вслед пригоршни душистых розовых лепестков. А при любой остановке, даже самой непродолжительной, откуда ни возьмись появлялся сельский староста с кувшинчиком розового масла или ароматным вареньем.

Когда же Розовая долина осталась позади, на смену этим подношениям пришли букеты редких местных цветов. В одном селении принцу даже предложили купить молодого петушка, у которого выросла пара рожек. Будучи страстным любителем разных диковин, он щедро заплатил за необычную птицу и велел погрузить клетку с ней на крышу автомобиля.

Дорога теперь бежала через долину, которая становилась все уже и уже. По ней протекала, как извещал путеводитель Бедекера, речка Рилска, весьма бурная из-за питающих ее бесчисленных ключей, которые бьют в прибрежных буковых и сосновых рощах. Вдали мы разглядели валивших лес дровосеков. Срубленные ими стволы шли на опоры для соляных шахт, а также на дрова или пережигались в уголь, необходимый для плавки и ковки железа. Именно лесорубов пришлось бы призвать на помощь, если бы в бездну Рейхенбахского водопада канул не коварный профессор Мориарти, а Холмс. Только майрингенские вальщики леса и смогли бы поднять его тело, спустившись по веревкам с отвесных скал.