Шерлок Холмс и крест короля

Кроме того, Фишер сообщил нам, что немцы передают как военные и дипломатические шифрограммы, так и обыкновенные сообщения при помощи глубоководного кабеля. Он идет от бременского порта по дну Северного моря к Ла-Маншу и через Бискайский залив к порту Виго на севере Испании. Провода тянутся также через Атлантику: к Нью-Йорку и Буэнос-Айресу через остров Тенерифе, принадлежащий Канарскому архипелагу.

Этим подводным линиям передач суждено было прекратить существование в первые же часы после объявления войны. Корабль «Телкония», собственность крупной кабельной компании, уже стоял в Дувре с военными моряками на борту. Ночью перед истечением срока британского ультиматума Берлину судно должно было выйти в рейс с запечатанным пакетом, содержащим секретные предписания, и направиться к нейтральному нидерландскому берегу, чтобы затем нанести удар по немецкой глубоководной системе связи в самом уязвимом месте — на мелководье. Экипажу «Телконии» приказали бросить якорь на водной границе Голландии с Германией и под покровом темноты и тумана ждать из адмиралтейства полуночного сигнала всем судам Королевского флота об объявлении войны.

Согласно плану, после этого «Телкония» зацепит крюками и вытащит на поверхность пять трансатлантических кабелей, покрытых железной оболочкой, военные связисты перережут их и концы будут брошены в море. Пусть нейтральная Голландия продолжает беспрепятственно вести переговоры с миром. Вражеской же Германии теперь придется довольствоваться открытым радиовещанием, передавая сигналы из крупного узла в Науэне, близ Берлина, либо через соседние дружественные страны, такие как Швеция. Сообщения в эфире будут перехватываться новыми станциями оборонного ведомства, которые цепью протянулись вдоль всего британского побережья.

Посвятив нас в эти подробности, Фишер заговорил о строжайших мерах безопасности и секретности:

— Общество не должно знать о вашем, мистер Холмс, сотрудничестве с адмиралтейством. Противнику наверняка известно, что в прошлом вы уже расшифровывали его засекреченные депеши. Нужно заставить немцев поверить, будто вы навсегда оставили это занятие.

— Прежде всего, — вступил в разговор капитан Холл со скромностью, приличествующей новичку на политических дебатах, — мы предприняли попытку убедить неприятеля в существовании широкой и действенной британской шпионской сети на континенте. Два офицера Королевского флота, лейтенант Брендон и лейтенант Тренч, были приговорены в Германии к тюремному заключению. Судя по всему, Тирпиц отвергает версию того, что его шифрограммы раскодированы: он охотнее верит, будто ключи оказались в наших руках вследствие неосторожности или даже измены с немецкой стороны. Разумеется, у нас есть агенты в Европе, но их гораздо меньше, нежели полагают на Вильгельмштрассе. Некоторые из самых ловких и надежных сотрудников британской разведки играют по нашей просьбе роль перебежчиков. Насколько известно, немцы высоко ценят сведения, полученные от предателей.

Холмс задумчиво молчал, глядя в сторону. Через несколько мгновений сэр Джон Фишер прервал его размышления нетерпеливой тирадой:

— Вы, мистер Холмс, протестуете против войны. Однако вы не можете осуждать ее горячее, чем я… или наш король. Она подвергнет лучших молодых людей смертельной опасности на суше и на море. Чем быстрее конфликт будет исчерпан, тем лучше. С вашей помощью триумф может достаться нам без крови. Войн без сражений, разумеется, не бывает. Но если постараться, то можно избежать многих битв, которые грозят обойтись нам в десятки тысяч жизней. Разве такая победа, к которой стремлюсь я, не лучше человеческих жертвоприношений?

Холмс повернулся к сэру Джону.

— Очень хорошо, — со спокойной решимостью произнес мой друг. — Я подданный его величества и обязан подчиниться. Надеюсь, что это действительно приблизит окончание войны и уменьшит число ее жертв.

В белой приемной, обставленной мебелью с золотым кантом, прошелестел всеобщий вздох облегчения.

Наши переговоры с Фишером и Холлом оказались отнюдь не преждевременными. В тот же вечер несколько офицеров в парадных кителях, при орденах спешно покинули бал: с нарочным во дворец прислали сообщение о том, что двум нашим лучшим полкам приказано немедленно вернуться в лагеря. Не имея времени даже на сбор резервистов, они должны были в нынешнем составе явиться на станцию Ливерпуль-Стрит, откуда их поездом отправят в Кингс-Линн для отражения возможного нападения германских войск на восточное побережье Великобритании. Атаки врага ожидали уже к рассвету.

Эта внезапная новость породила во мне ощущение иллюзорности происходящего, будто я участвовал в спектакле «Хеймаркета» или «Лицеума». Однако очень скоро о случившемся заговорили все вокруг, и действительность предстала передо мной без прикрас.

3

Еще в Букингемском дворце, выслушивая план сэра Джона Фишера, я с трудом верил в то, что врага удастся долго держать в заблуждении. До начала войны первому лорду адмиралтейства легко было похваляться тем, как ловко он одурачит немцев. На деле же все оказалось сложнее. Ведь Лондон уже наводнили вражеские шпионы всех видов и мастей. Даже если не принимать в расчет предателей из числа соотечественников, любой из проживающих в Англии граждан нейтральных государств мог сочувствовать германской стороне. Каждый раз, покидая квартиру на Бейкер-стрит, Холмс и я думали о том, не идет ли следом соглядатай.

Двоих молодчиков, постоянно ходивших за нами по пятам, мы вычислили достаточно быстро. Обвинить их в нарушении закона было трудно, да и в любом случае, по справедливому утверждению Холмса, держать шпионов в поле зрения куда полезнее, чем за решеткой. Место арестованных непременно займут другие, и будет скверно, если мы заметим это слишком поздно.

Одним из немецких наймитов был тучный молодой человек, краснолицый и одышливый. Изображая конюха, направляющегося в парк, он часто появлялся в кепи и гетрах близ Корнуолл-Террас именно в тот момент, когда Шерлок Холмс садился в кеб. Проводив великого сыщика взглядом, толстяк переходил дорогу и поворачивал в противоположную сторону, к Мэрилебону. Мы не могли выдвинуть против него никаких обвинений и все-таки знали наверняка, что он шпион. Вахту у него принимал другой тип, который нередко выруливал на велосипеде на угол Парк-стрит рядом с кебом Холмса. Судя по темным волосам и заостренной бороде, словно тронутым изморозью, он был гораздо старше своего полнотелого сообщника, однако двигался чересчур резво для столь преклонных лет, что позволяло заподозрить его в маскараде. Так или иначе, никто не смог бы пригрозить ему за это расстрелом.

Мы почти никогда не мешали соглядатаям заниматься своим делом. Лишь однажды, в один из первых дней войны, я вздумал вывести на чистую воду громадного рыжеволосого детину с типично немецкой физиономией, причем сделал это главным образом для того, чтобы умиротворить миссис Хадсон, нашу мнительную квартирную хозяйку. Холмса дома не было, а «шпион» оказался переодетым сержантом из управления уголовных расследований, приставленным к нам для нашей же безопасности. Нечего и говорить, эта ошибка, допущенная мною от чрезмерного усердия, немало позабавила моего друга.

Письмо, в котором Холмс осуждал бессмысленность войны, в назначенный день появилось в газете «Морнинг пост». Оно было написано достаточно прочувствованно, чтобы показаться неискушенному читателю абсолютно убедительным. Я даже опасался шквала ответных гневных посланий от воинственных патриотов, но такового не последовало. В ту пору страсти еще не успели накалиться.

Каждое утро кебмен доставлял Шерлока Холмса в Сент-Джеймсскую библиотеку, находящуюся возле Пэлл-Мэлл, для продолжения работы над трактатом о контрапункте в сочинениях Орландо ди Лассо. Это заведение для библиофилов было основано в 1840-е годы знаменитым Джоном Стюартом Миллем [42] . Открыта сокровищница знаний лишь для тех, кто получил рекомендации и впоследствии членство, посему узнать имена посетителей не составляет труда. Холмс-музыковед работал здесь до вечера, после чего возвращался на Бейкер-стрит.

42

Английский экономист, философ и общественный деятель XIX века.

Служащие морской разведки предупредили нас, что за зданием библиотеки ведется наблюдение из окон респектабельного Европейского клуба, расположенного напротив. Так или иначе, вражеские агенты вряд ли видели, как Шерлок Холмс входит в читальный зал после прибытия из дому, изучает там книги, а потом выходит на улицу перед отъездом на Бейкер-стрит. Не думаю, чтобы чье-то внимание привлек молодой плотник, который чинил библиотечные полки, а потом, размахивая сумкой с инструментом и насвистывая, направлялся на другую работу. Порой по ступеням поднимался неуклюжий провинциальный джентльмен, приехавший из Суссекса или Суррея, чтобы час-другой полистать редкие фолианты. Иногда в дверях появлялся пожилой ученый в старомодном цилиндре, прибывший, очевидно, оксфордским поездом, или добродушный сельский пастырь, спешащий возвратиться в свой приход.

Читатели, знакомые с другими приключениями Шерлока Холмса, без труда узнают его в насвистывающем плотнике, мешковатом эсквайре, дряхлом ученом муже и деревенском священнике. По счастью, германской разведке не было известно, что однажды, в 1879 году, великий сыщик выступил в постановке «Гамлета» на сцене театра «Лицеум», подменив исполнителя роли Горацио и на один вечер став партнером самого сэра Генри Ирвинга [43] . После первого — и, увы, последнего — выхода на лондонские подмостки моего друга пригласили принять участие в восьмимесячном турне по Соединенным Штатам шекспировской труппы Сазонова. Говорили, что дебют начинающего актера был блестящим, он не просто был органичен в историческом костюме, но глубоко проник в образ своего героя.

43

Английский актер-трагик и руководитель собственной труппы, за заслуги перед британской культурой возведенный в рыцарское достоинство.