Шерлок Холмс и уэльские тайны

— Я провожу вас, — сказал Кайл Коннор.

Он снова позвонил и, когда в столовую опять вошла миссис Пью, выехал на лестничную площадку. Здесь миссис Пью привязала к его креслу верёвку, конец которой вытащила из большого ящика, и Коннор съехал вниз быстрее, чем я спустился по лестнице.

— Вы, конечно, поставили электромотор для подъёма кресла? — сказал я.

— Нет, — ответил он. — Я придумал такую систему приводов, с которой миссис Пью справляется без труда.

— Вчера я и мой кузен видели, как вы купались в озере. Глядя на вас, мне тоже захотелось поплавать.

— Когда придёте в следующий раз, искупаемся вместе. Но предупреждаю, вода в озере очень холодная.

Мы пожали друг другу руки, и я вышел из дома. Работник подвёл мне моего пони, миссис Пью накинула на меня уже сухой плащ, и я отправился в обратный путь. Противный дождь лил по-прежнему.

Кайл Коннор казался таким простым и открытым, да ещё был к тому же и калекой, что мысль о какой-либо связи между ним и убийством Глина Хьюса казалась нелепой и бессмысленной. Но тогда почему юноша следил ночью за его домом? И вряд ли всадники без причины оказались в роще у его усадьбы? Эти вопросы не давали мне покоя.

Во дворе меня встретил один только Даффи. Видимо, остальным надоели мои слишком частые отлучки. Я поднялся на сеновал и стал переодеваться. Вскоре пришёл Мадрин.

— Давайте вашу мокрую одежду, — сказал он, — я отнесу её просушиться. Я боялся, что вы опоздаете. Священник пригласил нас на чашку чая. Кстати, барышник вернулся.

Мадрин рассказал мне, что встретил священника, рассказал ему обо мне, и тот пригласил нас к себе на чай. Ведь я говорил, что очень хочу повидать барышника, и Мадрин искал предлог устроить это.

Мы сели на пони и поехали к священнику. Дорогой я поведал о своём визите в Тиневидд.

Отдав мокрые плащи служанке, мы прошли в гостиную, где нас приветствовал преподобный Изикел Браун, высокий представительный господин с пушистыми баками. Кроме нас на чай были приглашены ещё несколько гостей. Барышник ничем особенным среди них не выделялся. К моему глубокому сожалению, борода у него оказалась чёрной и аккуратно подстриженной, и он совершенно не походил на спутника светловолосого юноши.

Священник познакомил нас, сообщив, что он учился вместе с Хаггартом Баттом в Оксфорде. Последний стал вспоминать молодость и рассказал о какой-то их проделке со свиньёй, чем заставил преподобного Брауна густо покраснеть.

Я сел рядом с мистером Баттом, решив всё же прощупать его.

— Вы давно живёте в Уэльсе? — задал я первый вопрос.

— Никогда не жил в Уэльсе, — ответил он каким-то гнусавым голосом. — Я бываю тут наездами. К сожалению, хорошие лошади — в Уэльсе большая редкость.

— Я только вчера видел хорошую лошадь, — сказал я. — На ней ездит Эмерик Тромблей.

— На неё приятно смотреть, — отозвался Хаггарт Батт, — но только идиот может думать, будто она способна работать на пашне. Такие красивые лошади, как и красивые женщины, нужны лишь богатым людям.

— Каких лошадей вы предпочитаете? — продолжал я расспросы.

— Таких, которые могут долго и хорошо трудиться, — ответил он. — В Уэльсе их почти не встретишь. Чтобы их купить, надо ехать в Лайдсдейл или в Ланаркшир.

— Ланаркшир? — повторил я задумчиво. — Не там ли Роберт Оуэн начинал свой социальный эксперимент?

— Роберт Оуэн — это кто? — спросил мистер Батт. И вдруг подмигнул мне.

Это был Шерлок Холмс. Я узнал его.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Поздно вечером он явился ко мне на сеновал. Я зажёг свечу и предложил ему трёхногий стул. Шерлок Холмс сел и, осмотревшись, заметил, что я очень хорошо и удобно устроился.

Вытянув ноги, он посвятил меня в подробности того, как подготовил своё появление под видом барышника, торгующего лошадьми. Прежде всего он заручился рекомендательным письмом настоятеля собора Святого Павла к преподобному Брауну. Затем купил на ярмарке несколько лошадей и перегнал их в Пентредервидд. Здесь он арендовал пастбище у дяди Томоса и тётки Хафины уже как «старый друг» священника, чтобы не вызвать никаких подозрений. Я видел, что лицо его осунулось. Очевидно, ремесло барышника давалось ему нелегко.

Пришёл и мой черёд рассказать о проделанной работе. Я начал, естественно, со встречи с Бентоном Тромблеем, упомянул о лекции, на которой присутствовали юноша и его рыжебородый спутник, о Лиге по изучению и распространению идей Роберта Оуэна. Затем описал посещение места убийства Глина Хьюса, внешность Мелери Хьюс, найденные мной отпечатки следов и ночную поездку за всадниками, встречу с юношей-блондином и, наконец, свой визит к Кайлу Коннору.

Внимательно выслушав меня, Шерлок Холмс насмешливо улыбнулся.

— Мне кажется, Портер, — произнёс он, — на вас неизгладимое впечатление произвёл местный колорит: древние кельтские легенды и святые, водяные лошади, сказочные коровы и «огоньки смерти». Оставим их в покое и попробуем исключить из расследования тех, кто не вызывает никакого подозрения. Имеет ли какое-нибудь отношение к делу Кайл Коннор?

— Имеет, — твёрдо ответил я.

— Почему вы так полагаете?

— Потому что он потратил довольно много времени, чтобы убедиться, тот ли я человек, за которого себя выдаю.

— Значит, если человек подозрителен по отношению к кому-либо, то он, по-вашему, сам вовлечён в какие-то тёмные дела? Это хитроумная теория, но из неё существует огромное количество исключений. Теория не работает, Портер, если число исключений из неё превышает число случаев, подтверждающих её правильность.

— Но я имел в виду не только его подозрительность. Всадники и юноша следили за его домом сегодня ночью, и, поскольку сам он, будучи калекой, вряд ли мог выйти к ним, значит, они ждали какого-то его ночного гостя.