Шерлок Холмс

Шерлок Холмс — первый шаг к славе

Возвращаясь к способам добиться известности, стоит вспомнить действенный и доныне способ — рекламу. И такой рекламой для Холмса стал «Обряд дома Месгрейвов».

«Третье дело, по которому ко мне обратились, было дело «Дома Месгрейвов», — рассказывал он Ватсону, — и тот интерес, который привлекла к себе эта цепь странных событий, а также те важные последствия, какие имело мое вмешательство, и явились первым шагом на пути к моему нынешнему положению».

Когда Реджинальд Месгрейв обратился к нему за помощью и сказал, что это настоящая головоломка, в которой не может разобраться полиция, Холмс сразу ухватился за это дело: «Случай, тот самый случай, которого я с таким жгучим нетерпением ждал в течение этих месяцев бездейственности, наконец-то, казалось мне, был передо мной. В глубине души я всегда был уверен, что могу добиться успеха там, где другие потерпели неудачу, и теперь мне представлялась возможность испытать самого себя».

Дело, за которое Холмс с таким энтузиазмом взялся, возможно было не самым ярким в его практике, но чутье его не подвело — оно оказалось очень громким. Не каждый день находят утраченные короны. Можно не сомневаться, что о деле Месгрейвов писали все газеты, да и сам Реджинальд Месгрейв рассказывал о нем в аристократических кругах. Это была именно та реклама, в которой так нуждался начинающий сыщик Шерлок Холмс.

Всякая жизнь — это огромная цепь причин и следствий, и природу ее мы можем познать по одному звену. Искусство делать выводы и анализировать, как и все другие искусства, постигается долгим и прилежным трудом.

Тщеславие Шерлока Холмса

В «Знаке четырех» Холмс говорит Ватсону: «Я не ищу славы. Когда мне удается распутать дело, мое имя не фигурирует в газетах. Я вижу высшую награду в самой работе». Но действительно ли он совсем лишен тщеславия?

В «Подрядчике из Норвуда» Ватсон утверждал: «Гордой, замкнутой душе моего друга претили восторги толпы». Если забыть о том, что Конан Дойл вложил в его уста эту фразу, чтобы объяснить, почему десять лет не было новых рассказов про Холмса, то придется согласиться — да, Холмс не желал публичной известности.

Однако цену себе он знает и постоянно подчеркивает, что он — «последняя и высшая инстанция» и «единственный в своем роде». К тому же, когда дело касается не абстрактной «толпы», а конкретных лиц, то оказывается, что самолюбие у Холмса есть, и его довольно легко задеть. Когда в «Собаке Баскервилей» доктор Мортимер называет его «вторым по величине европейским экспертом», он воспринимает это практически как личное оскорбление. А в «Серебряном» Холмс говорит Ватсону: «Не знаю, заметили ли вы или нет, но полковник держался со мной немного свысока, и мне хочется слегка позабавиться». И действительно, он до конца мистифицирует своего клиента, чтобы в итоге насладиться его восторгами и извинениями.

Да и Ватсон, прожив с Холмсом подольше, как-то сказал: «Я не раз подмечал в нем некоторое тщеславие, скрывавшееся под его обычной сдержанной и наставительной манерой…»

Я хочу, чтобы мое имя называли только в тех случаях, когда разгадка преступления представляет известную трудность.

Шерлок Холмс и эмоции

Принято считать, что Холмс был человеком малоэмоциональным. Эту репутацию ему создал конечно же Ватсон, написавший в «Скандале в Богемии»: «По-моему, он был самой совершенной мыслящей и наблюдающей машиной, какую когда-либо видел мир».

Чтобы разбить этот стереотип, достаточно просто обратиться к первоисточнику.

«Холмс стал серым от злости и досады». («Конец Чарльза Огастеса Милвертона»).

«Мне стало жаль ее, Ватсон. На какое-то мгновение я представил себе, что это моя родная дочь». «Я и сам испытывал какую-то холодную ярость… В ее спокойной самодовольной отчужденности было нечто такое, отчего я вдруг почувствовал невыразимую злость». («Знатный клиент»).

«Вернулся мой друг поздно вечером, и его потемневшее, расстроенное лицо яснее всяких слов сказало мне, что от утренних его надежд не осталось и следа. С час он играл на скрипке, стараясь успокоиться». («Подрядчик из Норвуда»).

«Скорей, скорей, Ватсон! Вот отвертка! — прерывающимся голосом командовал Холмс. — Вы тоже берите отвертку. Если через минуту крышка будет сорвана, получите соверен, друзья. Никаких вопросов! Быстрей, быстрей!» («Исчезновение леди Френсис Карфэкс»).

«Мерзавец! — крикнул Холмс. — Лестрейд, где коньяк? Посадите ее на стул. Такие пытки кого угодно доведут до обморока!» («Собака Баскервилей»).

«Мисс Морстен оказала мне честь, согласившись стать моей женой.

Холмс издал вопль отчаяния.

— Я так боялся этого! — сказал он». («Знак четырех»).

Я никогда не любил, Ватсон, но если бы мою любимую постигла такая судьба, возможно, я поступил бы так же, как наш охотник на львов, презирающий законы. Кто знает…

Шерлок Холмс и расизм

Странная тема, не так ли? Однако она активно обсуждается с тех пор, как в 2011 году рассказы о Холмсе попали в список знаменитых детских книг, в которых есть скрытый расизм. Поводом к этому послужили три эпизода:

1) В «Знаке четырех» автор называет аборигена злобным и уродливым.

2) В «Пяти зернышках апельсина» Холмс рассказывает о Ку-клукс-клане.

3) В «Происшествии на вилле «Три конька»» Холмс не предлагает негру Дикси сесть и почти прямо называет его дураком.

Что поделать, Конан Дойл не знал, что через сто лет о меньшинствах можно будет говорить либо хорошо, либо ничего, и ему было все равно — негр перед ним, абориген, китаец или белый человек: дурака или злодея его герои так и называли, не глядя на национальность и расу. При этом борцы с расизмом постоянно забывают о рассказе «Желтое лицо», сюжет которого невероятно передовой для конца XIX века (брак белой женщины с негром), и о том, что Ку-клукс-клан в «Пяти зернышках апельсина» — страшная организация, с которой Холмс боролся. А главное — о том, что сам Конан Дойл положил немало лет своей жизни на то, чтобы добиться справедливости для индуса Джорджа Эдалжи и еврея Оскара Слейтера, осужденных расистски настроенными присяжными за преступления, которых они не совершали.

Впрочем, расистскими объявляли также книги «Хроники Нарнии», «Пеппи Длинныйчулок», «Приключения Гекльберри Финна» и многие другие, так что вряд ли к этим обвинениям вообще стоит серьезно относиться.

Самое главное — не допускать, чтобы личные качества человека влияли на ваши выводы. Клиент для меня — некоторое данное, один из компонентов проблемы. Эмоции враждебны чистому мышлению.

Скрытность Шерлока Холмса

Одной из характерных черт Холмса, присутствующей во всех его киновоплощениях и действительно взятой из рассказов Конан Дойла, является скрытность. Он почти никогда не утаивал от полиции улики, но вот своими выводами не всегда делился даже с доктором Ватсоном. «Такая скрытность объяснялась отчасти властной натурой этого человека, любившего повелевать окружающими и поражать их воображение, отчасти профессиональной осторожностью, не позволявшей ему рисковать без нужды, — писал Ватсон в «Собаке Баскервилей». — Как бы то ни было, эта черта характера Шерлока Холмса доставляла много неприятностей тем, кто работал с ним в качестве его агентов или помощников. Я сам часто страдал от нее…»